Настоящая фантастика – 2016 (сборник) - Дмитрий Градинар

– Спасибо! – поблагодарила ласково.

Распрямила спину, как когда-то учили на хореографии, и гордо понесла непослушное после посадки тело вслед за охраной, несущей на носилках Аню.

Она больше не наивная девочка. И объявляет этому гребаному миру войну. За то, чтобы дети росли на солнце, а не в батискафах.

Почему с ними так, зачем? Ответ получила на следующий день. Не напрямую – косвенно. Сообразила, наблюдая за восторженным потиранием рук главврача. Которого она уважала. Раньше.

– Милочка, вы золотце! Сразу столько материала! Заслужили месяц отпуска!

– Отпуска? – ошарашенно спопугайничала.

– Не на Канарах, увы. В нашем аквапарке. У нас не хуже, уверяю. Бесплатный абонемент на любые процедуры в любое время дня и ночи.

– Всего – месяц? – Не укладывалось в сознании.

– Ну… два. Возможно.

– А потом? – Сжалась внутри пружина.

– Там видно будет, – уклонился он от ответа.

Даже глаз не отвел. Честный прямой взгляд уверенного в своей правоте гражданина.

И тут до нее дошло. Им нужны быстрые результаты, они не хотят ждать годы. Человечество желает знать: не порождают ли новые технологии мутации, не приобретают ли эонавты чуждые землянам «метаморфозы». А что? Удобно. На полдня поместил «материал» в «батискаф», потом месяц на обработку результатов. И так двенадцать раз – по числу месяцев. За год наберется… двенадцать помножить на два… двадцать четыре. Двадцать четыре года ее с Анькой жизни. Потом повторят еще. И еще. Три земных года – и результат на блюдечке, Нобелевка в кармане. Сколько сейчас, интересно, стоит Нобелевка?

Вот он, оскал будущего. Одни задыхаются в батискафах, другие парят над океаном жизни. Словно пена. Федя – пена. Зачем нужна пена? А батискаф?

– Я в город хочу. Посмотреть. Отпустите?

– Все может быть. Будет день – будет пища! – осклабился профессор.

Изречение про пищу она уже где-то слышала… но не с этой до оскомины приторной интонацией.

У библиотеки стояла будка с надписью «пресса». На Катины запросы она выплевывала «у вас нет прав», аналогичное сообщение вылезало при ее попытке войти в сеть с любых других порталов. Раньше она как-то не заморачивалась: ну нет – и не надо. А нынче решилась. Думали, отсекут от новостей – и она не узнает? А узнает!

Ввела «астронавт+коллайдер+ЛНИК», временной диапазон – пять лет. Огляделась – кто не пожалеет драгоценных рублей для чужого человека? Тетка? Сомнительно. А вот пожилой мужчина показался приемлемой кандидатурой: так и сочился довольствием. Излечился, наверное.

– Привет! – улыбнулась. – Вы нам не поможете?

Не прогадала: он подошел к будке и приложил к окошку палец.

– Читайте, не жалко!

Принтер, утробно хрюкая, отщелкал стопку листов.

– Спасибо, дядя! – вежливо пискнула Анька.

– И правда, спасибо огромное, выручили! – поддержала Катерина. Глаза мокрые, на ровном месте расчувствовалась. Нервы…

Газетный материал дал пищу для размышлений. Особенно привлекли Катерину два факта.

Первый. Контингент из прошлого прибывает в большинстве своем с конкретной целью – на лечение. С той же целью современные пациенты убывают в будущее. Поток желающих не ослабевает, под него работает целая индустрия. Стоят «лечебные» вояжи баснословных денег: мест мало, желающих много. А «нелечебные» – на порядок больше.

Второй. Касается ее напрямую. Методика с батискафами пока не практикуется, ее лишь испытывают и обсуждают. Еще раз перечитала абзац.

Нужен ли обществу ускоритель времени? Ответ неоднозначен. Имеется много вещей, процесс созревания которых хотелось бы ускорить, например, выращивание органов при необходимости срочной замены – польза данного аспекта не оспаривается. Но как быть, когда в контейнер помещают живые объекты? «Клоны – какие-никакие, а люди, и обрекать их на унылое существование, выращивая, словно свиней в загонах, – негуманно, – заявил известный правовед Боровский. – А инициатива пенитенциарной системы по введению в практику нового наказания «насильного состаривания» и вовсе уму не поддается! Люди мы или кто?»

Катя вперила взгляд в пространство. Клонов с бандитами – и тех защищают. А ее с дочей…

А ведь она сама, своими руками, подписала согласие на эксперимент! И вообще – у нее ни разу не спросили документов… Голова кругом. Ясно одно – надо бежать. К этому… Боровскому. Адрес узнает, когда выберется.

Жаль, послать весточку не получится, хоть кому угодно послать! Катерина к тому моменту уже осознала: почта из анклава фильтруется. Да что почта – любая передача данных, в том числе и самая современная. Остается действовать по старинке – через человека.

А назавтра случилось чудо. Да, чудо, по-другому не скажешь.

Анюта плескалась в детской купальне, Катерина бродила вдоль бортика, прикидывая в голове план побега, как вдруг…

– Катя? – услышала до боли знакомый голос.

Подскочила, словно ужаленная, обернулась – и встретилась нос к носу с… матерью! Но не с той холеной красавицей Еленой Петровной, которую предательски покинула. С нынешней лоск слетел, похудела, слегка постарела. Вот именно что слегка! Не может ей быть 114 лет, как полагается по паспорту. Стоп. Она же погибла двадцать лет назад, в возрасте 94 лет… Эмоции парили в прострации, и только мозг старательно складывал, вычитал – и не находил решения.

– Катя… доченька! – прохрипела мама и кулем осела на пружинистый пол.

– Э-э… – ответно хрипнула Катя и тоже осела. – Жива-ая?..

Когда обе отошли от шока и смогли членораздельно изъясняться, новоявленной бабушке представили внучку. Бабушка глотала слезы, таращилась на девочку и еще полчаса оставалась в невменяемом состоянии глупого счастья.

Им многое нужно поведать друг другу. Уединились в релакс-гроте, там как раз три кресла. Обстановка располагала к откровенности: по обвитым можжевельником стенам сочились соленые струи, сверху сквозь листву эвкалипта пробивались солнечные лучи и мягко ласкали.

Первой рассказывала Елена Петровна. С начала и по порядку.

Как они узнали, куда делась дочь? Без проблем: наняли сыщика, следов беглецы оставили предостаточно. Узнать – было самым простым, что делать дальше – вот вопрос, вставший во весь рост и затмивший собой горизонт. Власти официально дать делу ход отказались – доказательства, сказали, неубедительные, никуда ваша дочь не улетала; не обошлось, по всему, без мощного лобби прогрессирующего гигантскими шагами концерна.