Война и общество. Факторный анализ исторического процесса. История Востока - Сергей Нефедов

В контексте внутреннего развития история империи Цзинь дает образец классического цикла Ибн Халдуна. Цикл начинается с завоевания Северного Китая чжурчженями, затем следует социальный синтез, в процессе которого завоеватели перенимают государственные традиции покоренного населения – и прежде всего самодержавие. Кочевая знать пытается отстаивать свои традиции, но в конечном счете терпит поражение. Чжурчжени подчиняются самодержавной монархии и становятся военным сословием новой империи. Затем в соответствии с теорией Ибн Халдуна начинается процесс разложения военного сословия – и в данном случае мы можем наблюдать его достаточно детально. Ведущим фактором этого процесса является рост численности родовых общин и нехватка земли, которая побуждает родовичей к разделу имущества между семьями. Выделение семей, по-существу, означает распад рода и конец традиций взаимопомощи, которые в значительной степени определяли силу родового ополчения. Затем начинается процесс дифференциации, большинство воинов не могут (и не желают) приспособиться к условиям земледельческой экономики, беднеют и оказываются не в состоянии снаряжаться в походы. С другой стороны, отсутствие естественного отбора и необходимости сражаться за жизнь приводит к потере боевых качеств, появляются изнеженность и трусость. Весь этот процесс в соответствии с теорией Ибн Халдуна укладывается в жизнь трех-четырех поколений; разложение военного сословия подрывает обороноспособность страны, и вскоре приходят новые завоеватели – в данном случае монголы.

Характерно, что цикл Ибн Халдуна является вместе с тем демографическим циклом: его ведущим фактором является рост численности населения. Цикл начинается с периода восстановления, в случае с империей Цзинь этот период длился с 1230-х до 1280-х гг. В это время мы наблюдаем рост населения, рост посевных площадей, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, незначительное развитие помещичьего землевладения, аренды и ростовщичества, ограниченное развитие городов и ремесел. Затем появляются признаки наступающего Сжатия: частые сообщения о голоде и стихийных бедствиях, крестьянское малоземелье, разорение крестьян-собственников, рост помещичьего землевладения, рост ростовщичества, распространение долгового рабства, уход разоренных крестьян в города, рост городов, бурное развитие ремесел и торговли, высокие цены на хлеб, голодные бунты и восстания, строительство ирригационных систем с целью освоения новых земель.

Сжатие привело к восстановлению этатистской монархии, к вмешательству государства в экономику с целью поддержки крестьянских хозяйств и недопущения развития крупного землевладения (трансформация CСВ).

Экосоциальный кризис совпал с монгольским нашествием; он проявился не только в наступившем голоде и свирепствовавших эпидемиях, но и в массовом восстании китайских крестьян. В конечном счете разрушительная война привела к демографической катастрофе. Завоевавшие Северный Китай монголы восстановили сословную монархию, так что итоговая последовательность трансформаций на протяжении цикла описывается формулой CСВCС.

9.8. ИНДИЯ В I ТЫСЯЧЕЛЕТИИ Н. Э.

Перейдем теперь к рассмотрению истории другой великой цивилизации – индийской. Современные исследователи нередко отмечают, что в Древней Индии отсутствовали исторические хроники, и если даже они существовали, то ни одна из них не дошла до наших дней[1335]. Поэтому сведения, имеющиеся в распоряжении историков, имеют фрагментарный характер и не позволяют восстановить целостную картину развития Индии до конца I тысячелетия н. э. Известны лишь общие контуры этого развития, позволяющие утверждать, что оно значительно отличалось от развития Китая и Передней Азии. Необходимо, впрочем, оговориться, что мы будем рассматривать в основном историю Северной Индии, Хиндустана, поскольку история Хиндустана известна намного лучше, чем история индийского юга.

Главным фактором, обусловившим своеобразие индийской истории, было изобилие, дарованное Индии природой. Это была страна обширных плодородных равнин, орошенных многоводными реками. Здесь можно было возделывать заливной рис; эта культура была намного продуктивнее пшеницы и могла прокормить намного более многочисленное население. Экологическая ниша Индии была огромна, и вся история этой страны была историей освоения необъятных равнин. В то время как на Ближнем Востоке история пульсировала в ритме демографических циклов, в Индии продолжалось постепенное заполнение экологической ниши; численность населения росла, и поступательное развитие прерывалось, по-видимому, лишь вторжениями внешних врагов.

Как и в истории других стран, в истории Индии важную, формообразующую роль играл географический фактор. В середине I тысячелетия н. э. большую часть Индии еще занимали девственные леса; иной раз они тянулись на десятки и сотни километров. Редкие деревни были окружены участками отвоеванной у джунглей пашни, поля приходилось оберегать от наступления дикой растительности и защищать от набегов лесных зверей. Расчистка участка в лесу была под силу лишь сплоченному коллективу, обычно это была группа родственных семей. Крестьяне рыли водоем для дождевой воды или перекрывали плотиной маленькую речку, от водоема на рисовые поля отводили оросительные канавы – так создавалась небольшая ирригационная система, вокруг которой сосредотачивалась вся жизнь общины. Необходимость коллективного труда по расчистке леса и орошению полей объясняет прочность индийской общины – во многих районах община сохранилась до нашего времени. Первое время после основания деревни все общинники трудились вместе, позже, когда община разрасталась, производили раздел полей; в некоторых общинах поля поначалу периодически переделялись, но со временем наделы прочно закреплялись за семьями. В случае необходимости семья могла продать свой надел, однако община старалась не допускать в свою среду чужаков, и обычно надел покупали родственники или соседи[1336].

Со временем община разрасталась и производила выселки, таким образом появлялись группы родственных деревень, крестьяне которых принадлежали к одной этноконфессиональной общности – касте. Слово «каста», «джати», буквально означает «происхождение» и указывает на изначально родственные связи членов касты; их объединяли также общие обычаи, социальное положение, правило, по которому браки заключались только внутри касты[1337]. Кроме земледельческих каст существовали касты священнослужителей (брахманов), воинов и ремесленников. Профессиональные касты ремесленников напоминали европейские цехи, они передавали секреты своего мастерства по наследству и старались не допустить в свою среду посторонних.

В конце V в. на Индию обрушилось нашествие кочевников из Великой степи; вторгшиеся племена назывались белыми хуна, и историки отождествляют их с белыми гуннами или эфталитами. В V в. эфталиты обитали в Средней Азии по соседству с гуннами; это были восточноиранские по языку племена, родственные юэджи и испытавшие сильное влияние гуннов[1338]. В военном отношении эфталиты были подобны гуннам и юэджи: это были тяжеловооруженные всадники, стрелявшие из гуннских луков. Вторжение тюрок в Среднюю Азию вынудило эфталитов к переселению в Индию, таким образом, это превратившееся в нашествие переселение было продолжением завоевательной волны, вызванной появлением стремян и новых седел. Это была одна из волн нашествий, время от времени прерывавших процесс колонизации индийских равнин.

Вождя эфталитов Тораману отождествляли с богом разрушения. «Этот страшный враг человечества избивал всех и не знал ни жалости к детям, ни уважения к старикам», – говорит предание[1339]. Нашествие сопровождалось массовым истреблением населения, по словам китайского путешественника Сюань Цзяна, при завоевании долины Инда царь эфталитов захватил 900 тыс. пленных, 300 тыс. из них он приказал перебить, 300 тыс. утопить в Инде и остальных раздал своим воинам[1340]. Многие города были разрушены; характерно, что слово «нигама», означавшее прежде «город», в эту эпоху приобрело значение «деревня»[1341]. Сюань Цзян, посетивший Индию через сто лет после нашествия, описывал многочисленные развалины городов и храмов. От Паталипутры, некогда «величайшего города» Индии, «остались только основания древних стен»[1342]. Вместе с тем Сюань Цзян писал о богатстве страны: «В укрепленных городах живут лишь немногие жители, но селения густо населены. Почва богатая и плодородная, урожаи зерна обильны»[1343].

Эфталиты и пришедшие с ними племена гурджаров закрепились в степях Раджастхана; здесь образовался внутренний кочевой очаг, островок Великой степи, откуда кочевники совершали набеги на окружающие области. В IX в. великому вождю Михиру Бходже удалось объединить степные племена и обратить их от внутренних войн к внешним завоеваниям. Кочевники овладели всей Северной Индией и создали здесь мощное государство, существовавшее около столетия. В середине X в., как это обычно бывает с государствами степняков, оно распалось на племенные княжества[1344].