Война и общество. Факторный анализ исторического процесса. История Востока - Сергей Нефедов

Разорившиеся крестьяне уходили в города и пытались заработать на жизнь ремеслом. Сановник Хэшиле Ляньби отмечал, что народ, оставив «главное», земледелие, устремился к «второстепенному», ремеслу и торговле[1316]. Особенно большого развития достигло шелкоткачество, шелковые ткани в больших количествах вывозились в Южный Китай. Развивалось гончарное производство; в главном фарфоровом центре, Ханьпо, гончарные печи занимали пространство протяженностью в 5 км. Горное дело, выплавка металлов, продажа вина, соли, железа, чая, как в эпохи Тан и Сун, находились в монополии государства. Для торговли этими товарами требовалась лицензия, за которую взимали 1/10 часть товара; при продаже других товаров взимался 1-процентный рыночный сбор[1317]. Для того чтобы учесть доходы торговцев и сделать налогообложение более равномерным, был вверен налог на имущество; проводилась перепись и оценка полей, домов, огородов, учитывались запасы денег и взимался пропорциональный налог[1318]. По-видимому, это была первая в истории Китая попытка введения поимущественного налога; необходимо отметить, что подобный налог требует совершенного учета и слаженной работы бюрократического аппарата – и во многих странах его сбор до сих пор сталкивается со значительными трудностями. Попытка введения имущественного налога в Цзинь оказалась успешной и через посредство монголов оказала существенное влияние на системы налогообложения в других странах (в том числе и в России). Другим достижением в финансовой области был выпуск ассигнаций. Сначала были выпущены кредитные обязательства по образцу существовавших в эпоху Тан; в 1189 г. они были заменены бессрочными ассигнациями – это были первые в мире бумажные деньги. Первое время ассигнации выпускались в ограниченном объеме и имели устойчивое обращение, но позже, во время войны с монголами, финансовые трудности привели к неумеренной эмиссии и ассигнации быстро обесценились[1319]. Еще одним новшеством циньской администрации было введение почтовой (ямской) службы и устройство почтовых станций. Почтовые станции располагались через каждые 50 ли (29 км), население было обязано обеспечивать их лошадьми и повозками. Сменяя на станциях лошадей, курьеры покрывали за сутки расстояние до 300 ли (172 км)[1320]. Система ямской службы была впоследствии позаимствована многими странами.

Аграрный кризис и развитие ремесел были проявлением нарастающего перенаселения и Сжатия. Другой стороной этого процесса было разложение чжурчженьских общин. Завоеватели-чжурчжени были военным сословием нового общества, они жили родовыми общинами, «моукэ», и были обязаны выставлять солдат для службы в гарнизонах и на границе, в военное время все мужчины с 17 до 59 лет подлежали поголовной мобилизации[1321]. Первое время после завоевания моукэ представляли собой сплоченные родовые коллективы, члены которых совместно владели землей и рабами. Однако быстрый рост общин привел к нехватке земли и разделам имущества между семьями. В 1180 г. один из министров указывал, что выделение семей из-за недостатка земли влечет разорение и необходимо пахать землю на началах взаимопомощи, по 40–50 дворов вместе[1322]. Но разделы продолжались, в начале 80-х гг. в моукэ насчитывалось 615 тыс. дворов; в среднем на двор приходилось 275 му земли, 10 свободных, 2 раба и 2 вола, но были дворы с 200 рабами, и были дворы, имеющие одного раба[1323]. Разумеется, воины-кочевники не пахали землю сами, они заставляли пахать своих рабов. Однако психология «благородных завоевателей» была такова, что они не считали нужным следить за хозяйством и не разбирались в земледелии; они привыкли жить в роскоши и проводить время в пирах. «Слышал, что люди моукэ только пьянствуют да стараются получать подать на 2-3 года вперед», – доносил императорский ревизор[1324]. Растратив деньги, продав волов и рабов, воины сдавали землю крестьянам в аренду и требовали плату за 2-3 года вперед. Чжурчжени уже не подвергались тому жестокому естественному отбору, который сделал их превосходными воинами, военных тренировок не проводилось, дисциплина ослабла, во время походов воины самовольно оставляли свои части и возвращались в общины. В конечном счете в соответствии с теорией Ибн Халдуна завоеватели потеряли свои боевые качества; во время одного из смотров выяснилось, что даже гвардейцы не могут попасть из лука в цель[1325]. Сановник Вэй Цзы-пин констатировал, что молодежь из богатых семей не годится для военной службы из-за своей трусости, а бедняки разорились и не имеют возможности служить. Вэй Цзы-пин предлагал освободить моукэ от обязанности выставлять воинов и перейти к вербовке наемников, и его предложение было принято[1326]. Таким образом, система моукэ повторила историю танской системы фубин.

После военной реформы войско Цзинь превратилось в обычную наемную армию, комплектуемую из разных народностей – не только чжурчженей, но и киданей, тангутов, китайцев. Месячное содержание тяжеловооруженного всадника составляло 2 тыс. монет, 154 литра риса, 4 куска шелка и фураж на двух лошадей. Каждый всадник имел оруженосца – по-существу, это была рыцарская армия, и даже оруженосцы были одеты в латы[1327]. По расчетам М. В. Воробьева, на содержание 275-тысячной армии в 1190 г. уходило 2/3 бюджета, 55 млн связок монет[1328]. Необходимо отменить, что цзиньская армия была хорошо оснащена в техническом отношении. В эпоху Цзинь получило распространение огнестрельное оружие: выбрасывавшие огонь «огненные трубы», «огненные стрелы» с пороховыми зарядами и разрывные бомбы – «огненные кувшины»[1329].

Таким образом, империя Цзинь была мощной военной державой. Столкновение империи Чингисхана и империи Цзинь было битвой гигантов. В 1211 г., в первом грандиозном сражении на реке Хуйхэпху, цзиньская армия, по некоторым сведениям, насчитывала 400 тыс. конников[1330]. Тем не менее цзиньцы потерпели страшное поражение. «Пошло такое истребление, что кости трещали, словно сухие сучья», – говорит «Сокровенное сказание»[1331]. Цзиньская армия не могла сравниться своими боевыми качествами с ополчениями монголов: монголы были выросшими в битвах воинами степей, они имели лучших коней и луки, не уступавшие по мощности мушкетам. Сила натяжения монгольского лука по крайней мере в полтора раза превышала мощность цзиньских луков[1332].

Завоевание монголами Северного Китая продолжалось более 20 лет. После первых же поражений против чжурчженей восстали покоренные кидани, китайцы подняли большое восстание в Шаньдуне. Тем не менее империя Цзинь отчаянно сопротивлялась, выставляя новые и новые армии. Монголы вели планомерную войну на уничтожение, население взятых городов вырезалось до последнего человека. «Везде были видны следы страшного опустошения, – свидетельствует хорезмийский посол. – Кости убитых составляли целые горы, почва была рыхлой от человеческого жира, гниение трупов вызывало болезни»[1333]. Перепись, проведенная монголами после окончания войны, показала, что из 54-миллионного населения Северного Китая уцелело лишь 4,8 млн человек[1334].

* * *

Переходя к анализу истории Китая в эпоху Цзинь, необходимо отметить, что завоевание севера страны чжурчженями было следствием нового этапа в развитии тяжелой кавалерии. Ударной силой чжурчженей были тяжеловооруженные всадники, сражавшиеся копьями, так же как и европейские рыцари. Такие рыцари, конечно, были и у других степных народов в более ранние времена, но их было сравнительно немного. Как тюрки, так и кидани использовали прежде всего стрелковую тактику, и копейщики шли в атаку лишь в заключительной фазе сражения – у чжурчжений они атаковали первыми, как в Европе.

Система содержания воинов у чжурчженей также напоминала европейскую: воины получали земли и рабов, правда, первоначально они жили общинами, но затем земля была поделена и каждый воин стал владеть маленьким поместьем. В совокупности, однако, земли поместий составляли лишь небольшую часть всех пашенных земель, и государственный сектор в экономике империи Цзинь полностью преобладал над феодальным.

В контексте внутреннего развития история империи Цзинь дает образец классического цикла Ибн Халдуна. Цикл начинается с завоевания Северного Китая чжурчженями, затем следует социальный синтез, в процессе которого завоеватели перенимают государственные традиции покоренного населения – и прежде всего самодержавие. Кочевая знать пытается отстаивать свои традиции, но в конечном счете терпит поражение. Чжурчжени подчиняются самодержавной монархии и становятся военным сословием новой империи. Затем в соответствии с теорией Ибн Халдуна начинается процесс разложения военного сословия – и в данном случае мы можем наблюдать его достаточно детально. Ведущим фактором этого процесса является рост численности родовых общин и нехватка земли, которая побуждает родовичей к разделу имущества между семьями. Выделение семей, по-существу, означает распад рода и конец традиций взаимопомощи, которые в значительной степени определяли силу родового ополчения. Затем начинается процесс дифференциации, большинство воинов не могут (и не желают) приспособиться к условиям земледельческой экономики, беднеют и оказываются не в состоянии снаряжаться в походы. С другой стороны, отсутствие естественного отбора и необходимости сражаться за жизнь приводит к потере боевых качеств, появляются изнеженность и трусость. Весь этот процесс в соответствии с теорией Ибн Халдуна укладывается в жизнь трех-четырех поколений; разложение военного сословия подрывает обороноспособность страны, и вскоре приходят новые завоеватели – в данном случае монголы.