История британской социальной антропологии - Алексей Никишенков

Прикладная антропология сложилась в Великобритании межвоенного периода как три основных вида деятельности: 1) обучение колониальных чиновников на специальных курсах, 2) служба в административном аппарате колоний на должности правительственного антрополога, 3) участие антропологов в специальных исследованиях, организованных по заказу колониальных властей и нацеленных на получение интересующих их информации и рекомендаций. Личное участие Малиновского и Рэдклифф-Брауна в этих делах было, в общем-то, незначительным. В 20 – 30-х годах они наряду с другими преподавали на краткосрочных курсах для колониальных чиновников при Оксфордском, Кембриджском, Лондонском, Кейптаунском и Сиднейском университетах, где до Второй мировой войны прошли обучение лишь несколько десятков человек. Непосредственно в административный аппарат колоний лидеры функционализма никогда не входили, не вели они и специальных исследований по заказу колониальных властей. Тем не менее и Малиновский, и Рэдклифф-Браун с полным правом могут считаться основателями британской прикладной антропологии, так как они не только утвердили статус этой субдисциплины в научных и правительственных кругах, определили ее основные параметры и задачи, но, главное, именно они воспитали группу молодых исследователей, с самого начала своей карьеры включивших в программу деятельности прикладные проблемы.

Этой группе функционалистов второго поколения и суждено было взяться за реализацию общих установок своих учителей. По их практическому вкладу в прикладную антропологию только и можно судить об этой субдисциплине. Заявления же их учителей были лишь обещаниями, «подписанием векселей» под будущие ассигнования на научно-исследовательские работы в колониях. Прикладными исследованиями в той или иной мере занимались почти все ученики и последователи Малиновского и Рэдклифф-Брауна. Однако характер деятельности в этом направлении определялся не только установками последних, но и изменяющейся ситуацией в британской колониальной политике 20 – 30-х годов ХХ в. Официальный курс на повсеместное введение так называемого «косвенного управления» (indirect rule), главным образом в африканских колониях Великобритании, проблемы и трудности, возникавшие при этом, – вот что определило содержание и характер прикладной антропологии. Специфическая связь науки с этим направлением колониальной политики надолго стала своеобразным штампом в сознании антропологов мира, именно это стало считаться прикладной антропологией, хотя антропологические знания нередко и гораздо более эффективно применялись в других сферах общественной жизни.

Гл. 2. Колониальная политика «косвенного управления»: предпосылки социального заказа ученым-антропологам

Особое значение для настоящего исследования имеют африканские колонии Великобритании, так как именно здесь сотрудничество антропологов с администрацией было наиболее интенсивным. Именно в Африке к началу ХХ в. были сконцентрированы самые острые противоречия соперничавших колониальных держав – Великобритании, Франции, Бельгии, Португалии и Германии. В интенсивном захвате африканских территорий пальма первенства принадлежала Великобритании. Эта страна здесь весьма активно вела административное экспериментирование, стремясь выработать оптимальные формы освоения богатейших людских и природных ресурсов континента. В этом контексте становится понятным, почему представители нового теоретического направления британской социальной антропологии в преобладающем своем большинстве занимались изучением именно африканских народов. Хотя прикладные исследования велись и на островах Тихого океана, они по своему количеству и масштабам не шли ни в какое сравнение с тем, что делалось в Африке. Достаточно сказать, что в межвоенный период там работали такие известные ученые, как Э. Эванс-Причард, М. Фортес, М. Глакмен, О. Ричардс, З. Надель, Д. Форде, Г. и М. Вильсоны, Х. Купер, Л. Мейр, Г. Вагнер, И. Шапера, К. Оберг и др. В 30-е годы все больше внимания африканской тематике стал уделять Малиновский.

К 20-м годам ХХ в. колониальный раздел Африканского континента в основном закончился. Британское владычество утвердилось на территориях, лежащих во всех частях материка. Управление подвластным населением Африки на различных этапах истории Британской империи осуществлялось по-разному. В период, непосредственно следующий за аннексией той или иной территории, господствующим способом управления был так называемый «прямой» метод. Сущность его в общих чертах сводилась к подчинению населения захваченной страны назначаемому правительством губернатору, который при помощи аппарата колониальной администрации осуществлял законодательную, исполнительную и судебную власть. Такой метод управления вызывался необходимостью подавления сопротивления народа новым господам. При этом традиционные институты власти, социального контроля и регулирования, судопроизводства и налогообложения, где они были, нередко упразднялись, а порой и уничтожались вооруженной силой.

Такая ситуация сложилась к началу ХХ в. в британских колониях Золотой Берег, Гамбия, Сьерра-Леоне, Лагос, Кения, Наталь, в Капской колонии и на многочисленных зависимых территориях Южной Нигерии. Особенно жестким было прямое управление на территориях Африки, захваченных компанией Сесиля Родса, которая в 1889 г. получила королевскую хартию на огромную область к северу от реки Замбези, позже в честь промышленного магната названную Северной Родезией.

Однако британская экспансия в Африке не везде приводила к установлению прямых методов колониального управления. В ряде стран британское господство с самого начала сочеталось с традиционными институтами власти. Выбор косвенного управления, как правило, вовсе не был проявлением доброй воли британских властей, свидетельством их уважения к традициям африканцев. Обычно такое управление вводилось под давлением объективных обстоятельств. Причинами введения косвенного управления в период колониальных захватов служили: стремление английских властей побыстрее «застолбить» вновь приобретенную территорию в условиях, когда не было возможности сразу основательно закрепиться на ней; противоречия между соперничающими колониальными державами из-за овладения той или иной территорией – в такой ситуации Великобритания признавала местных правителей с тем, чтобы в дипломатических спорах выступать «защитницей» суверенитета и территориальной целостности своих новых «союзников»; отсутствие средств на организацию административного аппарата; и, наконец, достаточно сильные местные правители, устранение которых по каким-либо причинам было затруднено. Разумеется, в чистом виде ни один из перечисленных факторов сам по себе не мог повлечь за собой введение косвенного управления – как правило, они выступали в комплексе, но в любом случае необходимой предпосылкой такого введения являлся определенный уровень социально-экономического и политического развития народа, ставшего объектом экспансии. Иными словами, для того чтобы опереться на традиционную власть, нужно, чтобы такая власть существовала.

Одной из первых африканских стран, попавших в колониальную зависимость от Великобритании на условиях косвенного управления, стала Уганда. «Юридической основой системы косвенного управления в Уганде были соглашения колонизаторов с правителями Буганды и Торо в 1900 г., Анколе (включая Нкоре и небольшие соседние государства) в 1901 г… Эти соглашения колонизаторы рассматривали как своеобразные конституции, а господствующая феодальная верхушка считала их хартиями своих прав и привилегий»[981]. Сохранение в государствах протектората Уганды традиционных политических структур, провозглашение их «королевствами», наделение местных правителей высокими европеизированными титулами и довольно широкими полномочиями не в последнюю очередь было вызвано стремлением англичан как можно быстрее и безболезненнее закрепиться на этой стратегически важной территории. Здесь находились истоки Белого Нила, а контроль над ними означал контроль над всей долиной этой великой реки. Действия англичан подхлестывались экспансионистскими устремлениями Германии, которая к концу XIX в. закрепилась в Руанде, Бурунди и Карагве и намеревалась захватить государства Уганды, послав туда в 1889 г. экспедицию К. Петерса. В этих условиях английские эмиссары использовали все средства – от натравливания друг на друга местных правителей до лицемерных заявлений о защите суверенитета центральноафриканских государств от посягательств Германии.

Похожая ситуация сложилась при захвате Англией эмиратов Северной Нигерии, где ее колониальные интересы столкнулись с интересами Франции и Германии. Одной из причин, по которой англичане с самого начала своей экспансии делали ставку на сохранение хаусанских эмиратов, было стремление прийти к дипломатическим переговорам по поводу зон влияния в этом районе не в качестве завоевателей, а в роли «опекуна» и «протектора», связанного договорными обязательствами с африканскими государствами. К тому же Англия в это время не имела достаточных сил на вооруженный захват страны, удаленной от морских коммуникаций и обладавшей довольно значительным военным потенциалом.