Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова

— С чем, с чем? — строго переспросила Капа.

Геночка надулся:

— Там такая охапка цветов, что на это просто нельзя спокойно смотреть. Но поскольку в прошлый раз вы, Капитолина Болеславовна, не взяли тортик и ругали меня за то, что я хотел его взять, то теперь я сказал, что не знаю, живет ли тут такая Зглиницкая. Идите и разбирайтесь сами.

— Ну совершенно же ясно, что всякий приличный мужчина… — начала было Липа, но осеклась. — Сейчас, сейчас, разберусь.

Они с сестрой отправились ко входу и вскоре вернулись, с трудом волоча огромную корзину с орхидеями. Из корзинки торчал уголок визитки Андрея. На обратной стороне значилось: «Самой прекрасной женщине на свете».

Впервые в жизни Трояновский понял смысл удивительно красивого японского обычая, согласно которому мужчина, проведший ночь с женщиной, посылает ей в благодарность ветку сакуры либо цветы и стихи. Сознавая скромность своего поэтического дарования, на стихи он не решился, но зато компенсировал их отсутствие размером букета. И еще неизвестно, кто получил больше удовольствия — даритель или его адресат.

— Ну, говори же скорее, ты счастлива? — нетерпеливо пританцовывая на месте, спросила Капитолина Болеславовна.

— Да, тетя Капа. Невыразимо счастлива. Но, прошу занести в протокол, никаких иллюзий.

— Ну как это так — без иллюзий? — ужаснулась Липа. — Таточка, так и с ума сойти недолго. Иллюзии — вот за что мы ценим влюбленность.

— Ах, тетя Липа, — и Тото обняла старушенцию, — мне бы вашу способность безоглядно влюбляться и верить. Просто я уже давно старая, а вы все никак не выкарабкаетесь из юношеского возраста.

— Да, я такая, — не стала отрицать та.

— Он тебя разочаровал? — осторожно спросила Капа.

— Напротив — очаровал, — вздохнула Татьяна. — У меня такое ощущение, будто я впервые в жизни влюбилась и впервые провела ночь с мужчиной. Я на седьмом небе от счастья… Но ведь и разочаровать он меня может сильнее, нежели кто-то другой…

И дамы вернулись к столу, чтобы насладиться утренним кофе. Но в дверях снова возник Геночка, на сей раз более всего напоминавший Джона Гилгуда[6] в роли Гамлета. Трагическая фигура кренилась на правую сторону и ковыряла пальцем притолоку. Вы можете возразить, что наш персонаж существенно старше, но мы на это возразим вам, что в пьесе Шекспира есть ремарка — Гамлет тучен и немолод, просто режиссеры ее не любят и потому не принимают во внимание.

— Если мне нельзя присутствовать на ваших тайных заседаниях, — молвила трагическая тень, — то дайте хотя бы чашку чаю и пирожок. Нет, вон тот — побольше. И печенье.

— Геночка, — обратилась к нему Капа, наливая полную фаянсовую кружку с уточками, — откройте секрет. Чем вы так насмешили посыльного? Что вы ему сказали?

— Как вы учили, — важно отвечал драгоценный сосед. — Что-то убедительное. Что я не из этого района.

— О-ё-ё! — От полноты чувств Капитолина Болеславовна прибегла к современным выражениям, что с ней случалось крайне редко.

Когда Геночка вышел, Липа жестом призвала сестру к молчанию.

— Таточка, детка, любовь — тема неисчерпаемая. Ты только не подумай, что мы с Капой безразлично относимся к твоей личной жизни, но мы проявили и напечатали фотографии. И ничего особенного на них не обнаружили…

— Ничего удивительного, — пожала плечами Татьяна. — Это была остроумная идея, но что нового вы могли рассмотреть на фотографиях собственной квартиры?

— А вот это мы сейчас и узнаем, — заметила Капа, подсовывая Тото кипу снимков.

Татьяна честно принялась их рассматривать и раскладывать на поверхности стола; Липа и Капа постепенно отодвигали и убирали по одному предметы, освобождая ей место. Со стороны это стало похоже на какую-то малоизвестную игру со сложными правилами.

— Авантюристки, джентльменки удачи, — осуждающе забормотала она себе под нос. — Так рисковать. А если бы он был вооружен? А если бы он вас обнаружил?

— Мы находились под охраной двух мужчин, — важно сообщила Капа.

— Кстати, — строго сказала Тото, — и втянули в эту аферу безответных и беззащитных мужчин. Что усугубляет вашу вину.

— Они принимали участие в обсуждении, — возмущенно запротестовала Липа. — И сами согласились.

— Ага! Я себе представляю, что бы было, если бы они вдруг решили отказаться.

Она вгляделась в своеобразный пасьянс из снимков, внезапно начала перекладывать их с удвоенным рвением, какие-то отбрасывала в сторону, другие, напротив, лихорадочно разыскивала в отложенной уже куче.

— Возможно, я и ошибаюсь, но мне кажется, что кое-что я обнаружила. Тетушки мои, возможно, я возводила на вас напраслину, а на самом деле вы гении…

— Я же говорила! — торжествующе молвила Капитолина Болеславовна, выпрямляясь, как человек, которому только что сообщили, что ему ставят прижизненный бюстик на родине и хотят уточнить, где он эту самую родину желает видеть. — «Большое видится на расстояньи».

— И маленькое, оказывается, тоже. — Тото задумчиво покусывала кулачок. — Вот если положить их именно так. Вам ничего не кажется?

Старушки дружно надели очки и принялись вдумчиво изучать предложенную композицию. Сзади дробной рысью подскочили Геночка и Аркадий Аполлинариевич, подтвердив тем самым печальное мнение о том, что они все это время подслушивали под дверями, и тоже начали высматривать нечто необычное, вытягивая шеи и выглядывая из-за голов старушек и Татьяны. Наконец Аркадий Аполлинариевич пробасил:

— Сдаемся.

— Пораженец! — обвинила его Олимпиада Болеславовна.

— Смотрите, — показала Татьяна, — что общего на всех этих кадрах?

— Печи, — проницательно ответил Геночка.

— А если мы внимательно рассмотрим вот эти вот узоры?

— Позвольте, — воскликнул Аркадий Аполлинариевич, — так ведь вот эти плитки похожи на фрагмент одного рисунка. И вот, и вот. А это должно лежать здесь.

— Главное — найти плитку с полным узором. Или я начиталась каких-нибудь детективных романов?

Капа уже ворошила фотографии:

— Кажется, тот, кто занимался строительством нашей квартиры, читал что-то очень похожее.

Андрей, сонный, уставший, но счастливый и переполненный впечатлениями настолько, что заснуть все равно не мог, приплелся в офис, где весьма скоро понял, что дела его никоим образом не волнуют. Он спрятался у себя в кабинете, во второй его части, о которой знали только посвященные. Здесь стояли уютный диван, бар, журнальный столик с креслом, телевизор с магнитофоном, а также находились душ, крохотная, но уютная кухонька и небольшой гардероб с джентльменским минимумом одежды.