По ту сторону черной дыры - Дмитрий Беразинский

Раз в месяц в Париж прилетал дирижабль, привозящий последние новости, гостей и предметы первой необходимости. Цеппелин пару суток вставал на якорь, а затем с попутным ветром возвращался домой, груженый разномастным товаром: от медных листов до бочонков коньяку.

Спроектировать самолет было несложно, особенно, имея в наличии чертежи и точные приборы. Самолет — штука достаточно сложная в управлении и, не имея сколько-нибудь опытных пилотов, трудно на что-то рассчитывать. Представив себе в небе над Бобровкой доморощенного Гастелло, Норвегов наложил на проект вето.

Вот тогда и пришла в голову майора Серегина дельная мысль, навеянная прочитанной книгой о «Воздушных мамонтах». Он настолько задурил этой идеей головы старшим офицерам, что вскоре был назначен руководителем проекта.

Пока научились добывать гелий, пока изобрели особо прочную пленку на основе титана для корпуса, пока придумали двигатель, сочетающий в себе легкость и мощь… Прошло около двух лет, пока первый «малютка» нареченный «Бравым майором» добрался до Парижа и покорил французские сердца.

Только— только жители города привыкли к ежемесячным визитам дирижабля, как со стапелей базы сошел его собрат —»Бравый полковник», титановый монстр — младший могучий брат, в два раза превосходящий «Бравого майора» по грузоподъемности.

А на верфи тем временем заложили «Бравого генерала» — чудовище, на фоне которого первенец смотрелся бы крохотным лилипутом. Строительство этого гиганта должно было завершиться через полтора года. По замыслу конструкторов, сей цеппелин должен был стать многофункциональным средством сообщения Базы с Западной Европой.

«Бравый полковник» доставлял в Париж нефть, различные инструменты и приборы, лекарства, примитивную электронику. Неподалеку от Парижа, на реке с романтичным названием Флоара началось строительство небольшой гидроэлектростанции, которая должна была удовлетворить энергонужды города, отнюдь не являвшегося мегаполисом. Кстати, в горах, где находился исток этой реки была найдена урансодержащая руда. Это дало неслабую почву для раздумий подполковнику Булдакову.

Целую ночь он провел, бессмысленно таращась в Атлас офицера — бесценное издание 1980 года. Все было напрасно. Где, согласно Атласа была превосходная, высокоурожайная низменность — там нынче располагались первые отроги Альп. По Атласу, истоки Луары находились на юге Франции, в действительности же, Флоара брала начало на северо-востоке; там же располагалась загадочная страна Оберланд, где согласно преданий стоял замок какого-то Хранителя.

Но послу не было дела до какого-то там «хранителя». С последней оказией «Бравый полковник» доставил оборудование для телестанции и некоторое количество мобильных телефонов, изготовление которых стало на предприятиях базы непонятным пунктиком. Не проходило и года, как в производство запускалась следующая модель, и, соответственно, предыдущая с производства снималась.

Итогом стало то, что половина города забыла римские цифры, перейдя на арабские, а другая половина, естественно, не догадывалась о существовании ни первой системы счисления, ни, тем более, другой.

Булдаков преподнес королю и правящей верхушке индивидуальные средства связи. Недоволен подарком оказался лишь кардинал Дюбуа, которого мобильник отвлекал во время мессы. Тогда подполковник посвятил наместника Ромейского Владыки в тайну режима «Мьют», во время которого Его Преосвященство мог бы хоть и медитировать, не опасаясь за свой душевный покой.

Существенные сдвиги произошли и с наземным транспортом. Были построены две магистрали с невиданным до сих пор бетонным покрытием. Первая связала Париж с ближайшим городом на побережье — Па-де-де, а другая, еще не оконченная, матовой лентой устремилась на юг — к Срединному морю. Для строительства магистралей Король, проявив поистине сталинскую хватку, отрядил около пятнадцати тысяч человек каторжников и прочего отребья, даже выкупив узников у сопредельных королевств. По окончании строительства всем невольникам было обещана свобода, но многие обрели ее навечно, став фундаментом будущей магистрали.

Тем временем в городе Бобра, как теперь именовалась База с прилегающими населенными пунктами, освоили выпуск спецавтомобиля, предназначенного для перевоза груза на большие расстояния. Автомобиль был помесью «Газели» и БТРа. Четырехосная, по форме напоминающая утюг, а по размерам «КАМАЗ», «Бетрель» имела 152-х миллиметровое безоткатное орудие и два танковых пулемета. Она брала до десяти тонн полезного груза и с полными баками преодолевала расстояние в тысячу километров, либо двести местных лиг.

Кроме прочих новшеств, Париж заимел собственную канализацию, правда сработанную из кирпича, зато на совесть. Почти все улицы были покрыты асфальтом, секрет производства которого восхитил Олега Палыча.

— Ишь, ты! — то и дело тряс он головой, — смесь гравия, щебенки и битума. Местным алхимикам ни в жисть не догадаться!

Разбогатевшая после визита татар База не скупилась на отделку своего единственного посольства. Дворец Женуа блистал всеми цветами радуги. Позолоченный шпиль с кроваво-зеленым флагом виден был за много километров. Стены посольства, покрашенные бронзовой краской, были предметом зависти не одного аббатства. Восточный скат крыши представлял собой огромную солнечную батарею, на которую так любили гадить птицы всех пород. Раз в неделю на крышу залезал верхолаз, и под одобрительные крики любопытной толпы проводил генеральную уборку.

Тем временем Людовик было заартачился и принялся протестовать против всех нововведений, ворча, что то, что было хорошо предкам, вполне по кайфу и нынешнему поколению, но Булдаков пригрозил соответствующими санкциями. Испугавшись, что Белая Русь не примет Франко в ЕЭС, провозглашение которого было уже не за горами, король сдался.

Василий храпел так сильно, что в окнах тихонько дребезжали стекла. Он даже не почувствовал, когда Люси (наложница, она же — жена) спихнула его с кровати на пол. Ткнувшись рожей в собственные шлепанцы он продолжал преспокойно посапывать в свое удовольствие. Павлик, его сынишка — карапуз двух с половиной лет удобно устроился на могучей отцовской спине и жевал кусок вяленого мяса.

— Вставай, хомяк! — пихнула Люси носком туфли своего благоверного, — время идти гулять с малышом!

— У, стерва! — проворчал парень переворачиваясь на спину, — дай же ты человеку поспать, наконец!

Дите с воплем слетело на пол. Жена подскочила к нему и ухватив его за волосы завопила:

— Стерва? О-ля-ля! А когда тебе приспичит, то уже и не стерва?

Василий Латыш был выходцем из «черного централа» Города-героя Орши. Батька его был скуп на ласку, доброе слово и простое человеческое обхождение. По выходным, приняв на грудь полфляги самопального вина, он вспоминал о родительском долге и садился изучать сыновний дневник. Поскольку этот документ был исписан во множественных местах и преимущественно красными чернилами, то в итоге старик хватался за ремень, бормоча проклятия в адрес советской власти. Когда Василию исполнилось семнадцать, отец отхватил от сынка первого леща. Затем последовал мощный «топтун» в грудь, в результате которого старик неделю провалялся на больничном, а входная дверь их жилища приобрела тот беззаботно-веселый шарм, коим славятся салуны Дикого Запада.

Нельзя не отметить, что эволюция все же коснулась Василия: более высокий, чем у отца лоб, менее зверское выражение лица, иногда, особенно после стакана «горькой», проблескивающее в глазах сознание…

Люси дернула мужа за волосы. Безрезультатно. К трезвому Латышу намертво прилипла кличка «Тюфяк». Вывести его из себя было невозможно. Однако, выпив грамм семьсот, этот добродушный парень превращался в животное, по своей дикости и непредсказуемости сопоставимое разве что с самцом гориллы. Однажды Люси пережила самое ужасное приключение в своей жизни…

…Случилось это через три месяца после ее появления в жизни Латыша и его комнате. Во-первых, он чрезвычайно озадачил ее тем, что не захотел с ней спать. Девушка терпела месяц, терпела другой, закончился третий… И вот, однажды Вася вернулся домой на бровях после дружеской попойки с приятелями. Посчитав это предзнаменованием, Люси предприняла очередную попытку воздействия на мужское либидо. Опять напрасно! Обиженная до глубины души, она не придумала ничего лучше, чем залепить наглому гаеру пощечину.

Рассвирепевший мужик скрипнул зубами, схватил нахалку за ноги и подвесил на самом высоком крюке под потолком. После чего силы оставили его, и он преспокойно улегся спать.

Можно только гадать, как провела ночь бедняжка Люси, но наутро Вася обнаружил ее, полумертвую от страха и усталости, висящей на четырехметровой высоте. Буквально через секунду брошенный меткой рукою нож перерубил веревку над головой Люси, а еще через мгновение она уже лежала в мужских объятиях и Вася, в голове которого щелкнул до сих пор не задействованный тумблер, постигал искусство Кама-сутры.