Наследник-II - Андрей Мартьянов

В Париже в это время предполагали, что исчезнувшие сокровища могли упрятать в лесу Фонтенбло – площадь огромная, места дикие и малонаселенные, искать придется до Второго пришествия. Однако, радетельные провенские доминиканцы прислали гонца в Сен-Жан с копиями первых показаний – распутные братья-тамплиеры признались с изумительной быстротой, явно не понимая, что происходит.

Да, в последний месяц грузы через Провен проходили, в командорстве обозы меняли лошадей. Направление? Запад, побережье Гесперийского моря, крепость Ла Рошель.

Когда известия достигли ушей Гийома де Ногарэ, канцлер долго не размышлял. Давайте испытаем в деле шевалье де Партене, предоставим ему в подчинение десяток верных людей и проверим, что творится в Ла Рошели. Тем более, что доклады оттуда запаздывают, вот неприятность.

У вашего величества есть возражения?

Уговаривать Филиппа IV не пришлось. Иван получил рескрипт короля спустя час, просиял как солнышко безоблачным утром, рявкнул «Они мне поверили!» и обрадовал Славика: мигом собирайся, мы отправляемся на Атлантическое побережье! Появился след! Неясный, сомнительный и полустертый, но это лучше, чем ничего!

Ла Рошель. Как и говорил брат Герард, вчерашним днем навеки упокоившийся на кладбище аббатства Сен-Жан.

Похоронили его скромно, как и подобает монаху ордена проповедников. Присутствовали только свободные от послушания братья-доминиканцы, настоятель собора да Славик с Иваном – Гуго де Кастро вырваться со службы не смог, прочих медиаторов к церемонии не допустили бы: устав обители не дозволяет…

Город, который доставит множество неприятностей католическим королям Франции в эпоху Реформации, недаром был облюбован тамплиерами. Удобное расположение, закрытая бухта, два огромных острова – Сен-Жорж и Ре, – прикрывают гавань от разгула стихии в Бискайском заливе и штормовых волн. Самая середина атлантического побережья королевства – отсюда недалеко до христианских королевств Испании и Англии, обогнув Пиренейский полуостров и минуя Гибралтар можно войти в Средиземное море. Следуя на северо-запад в обход Бретани, через несколько дней увидишь берега Гибернии-Ирландии и Шотландии, а там и до Скандинавских стран недалеко…

Тамплиеры вывозили из Ла Рошели вино и соль, получали грузы тканей и зерно из Кастилии и Арагона, шерсть из английских графств, торговля процветала – пошлины, налоговые сборы в казну и государственный надзор отсутствовали как данность: Орден от мирской власти независим, десятину он платит исключительно Апостольскому престолу и Папе. Входящее в королевский домен графство Пуату не получало от деятельности тамплиеров ни единого денье.

Номинально Ла Рошелью управлял назначаемый из Парижа прево, но жители города-порта – от гильдейских купцов и мелкопоместных дворян до распоследнего рыбака прекрасно знали кому на самом деле принадлежат гавань, верфь, десятки сараев для хранения товара да и весь городок в целом.

Оттого события в Ла Рошели 13 октября и последующие двое суток привели мирных горожан если не в ужас, то в состояние близкое к умопомрачению: в город нежданно нагрянули королевские латники из Ангулема, причем возглавлял их самолично епископ Ангулемский Адемар.

Объяснимо: в столице епископата командорства Ордена Храма не было, Адемар получил запечатанный пакет из Парижа загодя, с приказом вскрыть за сутки до общефранцузской атаки на тамплиеров и немедля выйти с войском в сторону Ла Рошели – Филипп и Ногарэ имели основания не доверять тамошнему прево: коррупция и в XIV веке процветала, местные власти находились на содержании храмовников и без лишней опаски поглядывали в сторону отдаленного Консьержери. Где Пуату, а где Иль-де-Франс?

Вероятно, длинная рука вознамерившегося единолично править Францией Филиппа Красивого когда-нибудь дотянется и до приморских областей – недаром король сделал графство частью своего домена после смерти последнего претендента на земли, Гуго Пуатевинского. Когда-нибудь, но не сейчас…

Епископ Адемар припоздал – после неспешного марша и ночного отдыха сто двадцать военных, включая подвассальных королю рыцарей и вооруженных пеших оказались в Ла Рошели только утром пятницы и были вынуждены «именем короля» требовать открыть ворота: город по неясным до времени причинам находился на осадном положении.

Ворота открыли. По местным меркам десять дюжин вояк – мощная армия, известны случаи, когда дворянские замки захватывали впятеро меньшим числом, вспомним хоть знаменитую историю с Аутафортом, родовым гнездом знаменитого поэта-рыцаря Бертрана де Борна – для взятия твердыни хватило всего двух десятков обученных латников с поддержкой в виде сиволапого мужичья!

К Адемару вышел растерянный прево и сообщил, что в Ла Рошели беспорядки – ночью случилось необыкновенное: какие-то чужеземцы напали на братьев-рыцарей Тампля, прямиком в гавани!

Почему храмовники ночью готовили судно к отплытию? Не могу знать, ваше преосвященство. Что случилось потом? Свалка была, вот что. Разбойников полегло восемь, еще шестеро ранены, двое целехоньки – их схватили, заключены в командорстве тамплиеров, юрисдикция Ордена…

То есть как – перевести в городскую тюрьму? Простите, ваше преосвященство, но командовать рыцарями Храма я не могу!

– Зато я могу, – ледяным тоном сказал Адемар Ангулемский и взглянул на секретаря.

Тот предъявил прево Ла Рошели свиток, подписанный королем Филиппом.

– Этого тоже в цепи, – приказал Адемар, указав на прево. Епископ в точности знал, что наместник его величества получил соответствующие распоряжения, но исполнять их не торопился. – Держать при обозе, глаз не спускать!

Город-крепость Ла Рошель заняли за час, без лишних эксцессов. Порт закрыли, ангулемские дворяне вошли в командорство Тампля и арестовали тринадцать храмовников, принявших свою участь на удивление безропотно. Епископ, пользуясь дарованными его величеством полномочиями переназначил прево города, поставив на этот пост своего племянника-мирянина и первым делом отправился исследовать кладовые командорства. Нашел тридцать две тысячи ливров.

Адемар сразу же допустил к расследованию монахов доминиканского и францисканского орденов, у которых были особые указания от Гийома де Вэра, епископа Парижского. А через несколько дней, когда монсеньор почувствовал себя хозяином положения и прикидывал, какие выгоды епископату принесет конфискация имущества храмовников, из столицы прибыли доверенные люди государя Филиппа.

Руководил небольшим отрядом некий Жан де Партене, человек упрямого и твердого нрава, непреклонный, суровый и не питающий уважения к провинциальным епископам. Единственные три слова, им постоянно употребляемые, звучали так: «Это воля короля». Противоречить же воле его величества невозможно – чревато самыми дурными последствиями, для Филиппа лица духовного звания такие же подданные, как и все остальные. Более того, мессир Партене выложил на стол перед епископом высочайшие рескрипты, дававшие самые высокие полномочия и, как дополнение, предъявил бумаги Священного Трибунала.