Индия и греческий мир - Евгений Викторович Старшов

Вблизи от моря возвышаясь ясно,

Прекрасный город долго процветал;

Чаруя всех людей красою властной,

Мелианор – народ его назвал.

Тогда из Индии, как видно, не напрасно

Великий свет впервые воссиял.

И слово Истины принес Фома

В тот край, где все еще царила тьма.

Апостол, странствуя, успел дойти

До государства Нарсинга, где много

Он исцелял больных на всем пути.

Там вдруг теченьем с моря на дорогу

Древесный ствол сумело принести

Огромной тяжести. Кипит тревога:

От короля приказ: тот ствол поднять.

Ни людям, ни слонам его не взять.

Ствол силе никакой не поддавался.

Апостол же помощников не звал:

К стволу огромному, который не сдавался,

Свой шнур от пояса он привязал,

Чуть потянул – и ствол вдруг закачался

И двигаться легко, послушно стал

До места, где воздвигли наконец

В честь этого царю дворец.

Апостол знал, что, если с твердой верой

Сказать горе: «Иди!» – она пойдет.

Так говорил Христос – и дал примеры —

Народ Фоме хваленья воздает —

Брамины же волнуются без меры.

То чудо их авторитет сорвет…

Апостола святое поведенье

Повсюду вызывает восхищенье.

Тотчас возникла ненависть глухая

В сердцах у всех языческих жрецов.

И каждый, хитрости изобретая,

Из-за угла Фому убить готов.

А главный жрец, от ярости пылая,

Готовит преступление без слов…

У сердца чистого врага страшнее нет,

Чем ложной добродетели портрет.

Жрец ночью сына задушил родного

И в преступленье обвинил Фому —

А все жрецы о том же дали слово.

Апостол вскоре брошен был в тюрьму.

Но, духом не упав, он молит снова

Царя небесного о помощи ему:

Свершить пред королем в одно мгновенье

Ребенка мертвого чудесное спасенье.

Когда доставили ребенка тело,

Фома сказал: «Он будет воскрешен,

Ответит на вопросы все по делу.

Он лучше знает, кем он умерщвлен».

Перед крестом звучит моленье смело,

Встает дитя, поклон Фоме кладет

И говорит: «Убийца – главный жрец…

Да, задушил меня родной отец».

Такое чудо бурю восхищенья

И страха вызвало по всей стране;

Король и двор хотят принять крещенье,

Учение Христа признав вполне.

Но зависть жгла браминов жаждой мщенья,

И, ядом слов пылая, как в огне,

Они народ искусно возбуждают

И смерть апостолу подготовляют.

Жрецы везде следили за Фомой,

И лишь с народом стал он говорить,

Они сумели овладеть толпой

И сильное волненье возбудить.

Господь решил, что время роковое

Пришло – святому подвиг совершить:

Вот град камней в апостола бросают,

И палачи кинжал в него вонзают.

Святой Фома, тебя оплачут реки,

Священные земли, где ты ходил,

Оплачут души тех, кого навеки

Из тьмы язычества ты к Богу обратил.

И радость в небесах о человеке!

Ликуют ангелы и хор светил —

Вся Лузитания к тебе взывает,

Нам Бог в тебе защиту обещает.

Можно было бы много написать о «вкоренении» португальцами христианства на индийской земле – с разрушением храмов; с подвижнической деятельностью апостола Азии – сооснователя Ордена иезуитов св. Франциска Ксавера (1506–1552 гг.), чьи мощи доныне покоятся в базилике Доброго Иисуса в Гоа – до относительно недавнего времени они были в свободном доступе паломников, пока один крепко верующий индус не отломал ему для себя палец на ноге; с введением инквизиции, которая, как показали раскопки при сносе ее трибунала в 1830 г. у сгоревшей от удара молнии церкви Блаженного Августина в Старом Гоа, отняла множество жизней, ее подвалы были просто переполнены грудами костей и черепов. За 200 лет ее существования с 1560 г. перед церковным судом предстали 16 172 человека. Точное количество казненных неизвестно, зато вице-король Дом Константино де Браганца триумфально сжег в Гоа захваченный на Цейлоне зуб Будды. Буддийские раджи Индии и Индонезии предлагали за него огромный выкуп, но инквизиция сожгла священный зуб, пепел бросила в реку и торжественно сие деяние отпраздновала. Это все – история более позднего времени, которой уже, к сожалению, не место в рамках данной книги, а нам пора вести свой рассказ к концу – благо стихи Камоэнса вернули нас вновь в начало нашей эры, в позднюю Античность.

Подводя итоги заочного индо-греческого религиозно-философского диалога той поры, Г.М. Бонгард-Левин справедливо пишет: «Можно высказать предположение, что в период идеологического кризиса античные языческие мыслители не случайно обращали свои взоры к брахманизму с его многобожием и идеей “вселенской души”, христиане же в своей борьбе с язычниками находили поддержку в буддизме – традиционном противнике ортодоксального брахманизма, буддизме, в котором всеединый Будда представлялся аналогом Христа. В целом буддизм не оказал сколько-нибудь заметного влияния на античный мир. Интерес, проявленный к нему раннехристианскими авторами, не дает оснований говорить о воздействии буддизма на христианство, но христианские писатели, несмотря на явную тенденциозность своей позиции, более объемно изучили религиозные представления древних индийцев и тем самым познакомили античный мир с буддизмом». Тем показательнее последний опыт такого рода, проделанный уже в Византии и ныне относительно малоизвестный у нас; рассказом о нем мы и завершаем наше исследование.

Глава 2

Записки об Индии бывшего византийского купца, а затем – монаха Космы Индикоплова. Святой преподобный Иоанн Дамаскин и его переработка жития и учения Будды

Полагаем, излишне распространяться о том, почему для последней главы мы нарушили рамки хронологии существования античного мира, ведь ранняя Византия – это ж продолжение существования Римской империи, утерявшей свою западную часть под натиском варваров, но никогда не забывавшей ни о своих «временно отторгнутых» землях, ни о греко-римских своих корнях и античном наследии, которое следовало беречь, приумножать и развивать. Кроме того, именно византийский философ, богослов и писатель – св. Иоанн Дамаскин – не просто ознакомился с историей и учением Будды, но, изучив и переосмыслив сей предмет, на века составил душеполезное чтение не только для византийцев, но и для нас, русских, поскольку это его произведение, «Сказание о жизни преподобных Варлаама и Иоасафа», стало одной из излюбленных книг Древней Руси. Но обо всем по порядку.

Несмотря на бурные века, ознаменованные переселением народов, зарождением и гибелью