Когда порвется нить - Никки Эрлик

историй, которых Бен до сих пор не знал о своих знакомых, несмотря на все то время, которое они провели вместе в классной комнате 204. Каждый из них влюблялся и расставался с возлюбленными, занимался скучной и интересной работой. Они были сыновьями и дочерьми, братьями и сестрами. Они были друзьями.

— Мы любим вас! — крикнул кто-то рядом с Беном.

— «Сплетенные Вместе»! — крикнул другой.

Такого Бен не ожидал.

Он предполагал, что услышит банальности от чиновников или актеров. Предполагал, что они будут умолять общество о терпимости. Возможно, они покажут фотографии уже погибших коротконитных. Ожидал, что день будет тяжелым и печальным, затянувшейся минутой молчания. Как одна большая поминальная служба.

Но все оказалось совсем не так.

Было шумно, буйно и радостно. Праздник жизни. Час нетронутого единства. В каждом городе, в каждой стране, на каждой площади люди высовывались из окон, выходили на балконы, забирались на крыши, хлопали, кричали и стучали по перилам.

Для нации, для мира, которому не составляет труда развязывать войны, нагнетать страхи и держаться в стороне, они не разучились собираться вместе.

МОРА

Позже, на следующее утро, Мора поймет, что это случилось идеально, почти смехотворно, вовремя. Что-то, возможно судьба, позволило им насладиться минутами единения на Таймс-сквер, блаженно и восхищенно, прежде чем началась паника.

Видео закончилось всего за несколько минут до этого, и люди на улице и в окнах наверху еще кричали и ликовали, когда лицо Леа стало пепельным.

— Ты в порядке? — спросила ее Мора.

— Похоже, у меня только что отошли воды.

В считаные секунды Мора сплотила группу, образовав вокруг Леа круговой щит и протискиваясь сквозь людские заросли. Но толпа была плотной, празднующие ни на кого не обращали внимания, и двигались они невыносимо медленно. Бен торопливо набирал номер брата и родителей Леа, а Мора не сводила глаз со своей бедной беременной подруги, которая пыталась держать себя в руках, пока схватки пульсировали в ее теле.

— Пожалуйста, вытащите меня отсюда! — взмолилась Леа. — Я не хочу рожать в кафе «Хард-рок»!

— Всем вперед! — крикнула Мора. — Она рожает!

После мучительно долгих минут — потом они будут спорить о том, сколько времени простояли на Таймс-сквер, — они пробились на край толпы, и Карл поймал такси.

Когда рядом с ними остановилась машина, Бен и Террелл осторожно усадили Леа на заднее сиденье.

— Я не могу поехать одна! — крикнула она.

Члены группы обменялись быстрыми взглядами, прежде чем Мора, увидев брезгливо искривленные губы и испуганные глаза своих друзей, быстро проскользнула на заднее сиденье такси, давая указания водителю.

Большую часть поездки Леа пыталась заглушить крики, пряди волос уже прилипли к мокрому от пота лбу. Без косметики, с румяными щеками, Леа выглядела такой юной, подумала Мора. Совсем девчонка. Казалось почти несправедливым подвергать ее такой боли.

— Просто дыши, — спокойно сказала Мора, не совсем уверенная в том, что это правильно.

— Кто-то звонил мне… ах, — слова Леа утонули в стонах.

— Вся твоя семья уже в пути, — ответила Мора, потирая руку Леа с побелевшими костяшками пальцев, которая, казалось, навсегда прикипела к ремню безопасности.

— Все это забудется, зато они появятся на свет, — стонала Леа, положив руки на живот. — И мы будем их очень любить.

Мору на удивление тронула уверенность девушки, любовь, которая уже струилась из нее. Ничто в нынешних страданиях Леа нельзя было назвать привлекательным, но странная мысль все же мелькнула в голове Моры. Что, если они с Ниной кое-что упустили?

В редкую минуту передышки от боли Леа прошептала:

— Я так счастлива, что могу сделать это для своего брата. Он всегда был так добр ко мне и… из него получится отличный отец. Они оба такие. И несмотря ни на что… — Леа наклонила голову к животу, — я навсегда останусь в их семье.

Но красоту момента разрушила новая схватка, во время которой Леа сжала руку Моры.

— Мы почти приехали, — сказала Мора. — Тебе скоро дадут обезболивающие.

Леа энергично покачала головой.

— Никаких обезболивающих.

— Ты с ума сошла?

— Я хочу почувствовать его, — задыхаясь, сказала Леа.

— Но ты собираешься вытолкнуть из своего тела двух младенцев!

— Я просто хочу знать, правда ли это.

— Правда ли, что это больно? — спросила Мора. — Думаю, ты уже получила ответ.

Леа наконец-то улыбнулась, ее губы потрескались.

— Правда, что я слышала, — сказала она, — что это чертовски больно, когда все происходит, но, когда все закончится, боль мгновенно забывается.

К тому времени, когда Леа и Мора приехали в больницу, родные Леа, к счастью, уже были там, освободив руку Моры от дальнейшего сдавливания. Пройдя в приемную, массируя ожившие пальцы, Мора в ошеломлении увидела всю группу поддержки в сборе. Челси сидела рядом с Шоном, ее тушь слегка размазалась. Терреллу каким-то образом удалось пронести бутылку шампанского, и теперь он хвастался перед Нихалом своими подвигами. Появился даже ворчливый Карл.

И Мора присоединилась к своей супруге, стоя теперь рядом с Беном и Эми, все трое все еще трепетали от восторга после утреннего события.

— День превращается в настоящий праздник, — сказала Нина.

— Как дела у Леа? — спросил Бен.

— Самое главное ей еще предстоит, — ответила Мора, — но она сильнее, чем ты думаешь.

В последующие часы они колебались между кофеиновым возбуждением и странной смесью тревоги и утомления.

Когда в приемной наконец раздались вопли, Мора возвращалась из кафе с двумя чашками кофе и остановилась, увидев происходящее: Террелл наливал шампанское в бумажные стаканчики. Шон и Нихал поздравляли друг друга. Челси прыгала вверх-вниз, ее сапожки на каблуках громко цокали по полу.

Именно тогда Мора поняла, что группа незнакомцев удивительным образом превратилась в семью. Они вместе оплакивали смерть Хэнка и вместе радовались, когда Леа принесла в мир две жизни.

Мора поставила кофе на соседний столик и подкралась к Нине сзади, обняла ее и поцеловала в шею, радуясь родному теплу.

— Вот ты где! — Нина улыбнулась. — Ты чуть не пропустила самое главное.

Но Мора ничего не пропустила. То, чему она была свидетелем в такси, то, что Леа чувствовала к своим детям, было самой