Мистер Фермер. Между Адом и Раем! - Focsker

Там же, в пустыне, сосредоточенная на регенерации, желании сбежать, Астаопа впервые ощутила угрозу, исходящую от своего второго я. Её тело, отростив голову, собрав и подчиняв себе некоторых существ, пустилось в погоню, второе я хотело убить Астаопу, и чуть не убило. Какой-то воин дроу, по чистой случайности решивший прогуляться в разыгравшуюся пустынную бурю, защитил её повозку, отбил нападение, вынудив неудавшихся убийц отступить обратно в глубь бури.

Через ещё какой-то промежуток времени, точно какой, Астаопа не знала, наступила наша с ней первая встреча, конфликт с дроу и воссоединение дочери и матери. Радости Астаопы не было предела, она была счастлива, рыдала, заверяла мать в том, что исправится, станет хорошей, не совершит больше ошибок… Тогда-то Эсфея и произнесла: «Астаопа, ты и есть одна большая ошибка». Отношения матери и дочери не заладились с самого начала. Тогда, когда её уже перестали резать, рубить и измываться над ней, Астаопа радовалась простой возможности жить, есть, пить… Эсфея забрала Астаопу, закрыла под замок, в каждую свободную минуту своего времени, читая наставления, лекции, пытаясь хоть чему-то обучить бестолковую богиню. И наконец-то, впервые с момента своего создания, Астаопа ощутила себя по-настоящему нужной Эсфее. Впервые та чему-то учила её, давала советы, вела себя так же, как некоторые, пусть и не самые лучшие, но матери. Из храма, наблюдая за смертными, за тем, как они себя ведут, как общаются с Эсфеей и теми, кто ей прислуживал, богиня начинает подмечать детали. Однажды, Астаопа сама выходит на свет, где и рассказывает местным, кто она и чья дочь. С того момента жизнь Астаопы, отношение к ней местных меняется кардинально. Мои Кролли, Му и Выр-выр дают божеству то, чего она так долго желала, — подчинение. Ей целуют руки, ноги, чуть ли не в задницу дуют, принося подношения и вознося молитвы. Астаопа, как и Эсфея до этого, начинает напитываться магией света, исходящей от местных душ. Праздник и луховный пир длились недолго.

Пришёл демон, в ответ на его появление, в храм, телепортировавшись, вернулась Эсфея. Напуганная, с кулоном запечатанной мятежной души, носившей имя Зуриэль. Ничего не сказав Астаопе, Эсфея забрала её из храма и в несколько дальних телепортационных прыжков утянула куда-то неизвестно куда. Потом уже Астаопа узнала, что я мёртв, и дроу, а вместе с ней и все, кто мне служит, скорее всего тоже погибнут от рук напитанного магией Кузнеца демона. Астаопа обрадовалась, на мгновение подумала, что теперь-то жизнь её наладится, и после вспомнила о пари и правилах, под которые подписалась лично. Она знала, я ещё вернусь. «Не думай о смертном, но размышляй о им созданном», — говорила Эсфея, всякий раз отправляясь на поиски новых разумных существ.

Уже в то время, две тысячи лет назад, мир полнился разного рода королевствами и могучими, сильными тварями, служившими этим самым королям. Несколько раз Эсфея, испытывая удачу, пыталась проникнуть в эти королевства, посеять в них семена своей веры, а иногда даже убить кого-то из королей, заняв его место. Увы, всё это не увенчалось особым успехом. Мятежное оружие Зуриэль, в которую Эсфея вложила огромную часть себя, отказывалось подчиняться приказам древней и, напротив, всячески препятствовала, мешала. Астаопа так же была слишком слаба, чтобы хоть чем-то помочь. Не имея приспешников, соратников, обе женщины, владеющие максимально ублюдским характером, решают повторить мой успех. Пойти к диким племенам, населявшим северные земли. «Всего-то и требуется явить чудо», — уверяла Эсфея дочурку, а после в очередной раз потерпела фиаско. В северных землях её приняли как ледяную принцессу, злобный дух. В лютые морозы она не носила одеяний, приходя в поселения, излечивая больных, требовала безоговорочного подчинения, подношений и ритуалов, местным незнакомых. Эсфея ни с кем не спала (ещё бы она позволила какому-то дикарю себя трахать), всячески показывала своё величие и мощь, с коей властвует над подчинившимися. Потому-то, из-за страха перед ней, боязни распрощаться с душой, многие убегали, разнося по региону весть о существе, что в обмен на исцеление забирает твою душу. Двести лет у Эсфеи, вместе с Астаопой, ушло на создание поселения, где бы их не боялись и признавали как богов. Целых двести лет они собственноручно строили и возводили поселение для… всего сотни жителей. Эти идиотки, они не сеяли, не жали, лишь изредка охотились, дабы те немногие, верные им, не померли от голода. Что же давали богини взамен? Защиту от диких зверей, болезней, а так же, «самое главное», как им казалось, — знания, магические, физические и духовные. Именно развитие духовности, а так же полный уклон в магическое дело, позволили Эсфее и Астаопе уже через пол тысячи лет вырастить достойную званию Ангела кандидатуру. Эти дуры, они делали упор на качество, а не количество жителей, и потому спустя пол тысячи лет имели в своём поселении уже аж целых пятьсот человек.

Шли годы, с первой тысячей жителей и каменными стенами, Эсфею настигли её прошлые неудачи, а именно, переселенцы из соседних королевств. Истории о проделках древней ещё помнились отдельными долгожителями — соседями. Узнав, кому и за что молятся жители северных гор, прозвавшие себя Горлеонцами, сосед показал зубы, устроил набег, разграбив одну из деревень, захватил часть плодородных земель, коих в стране Богинь почти что не было (а почему не было? Потому что не божественное это дело, землю обрабатывать!). В итоге началась первая война, в которой окрепшие божества одержали сокрушительную победу, обзавелись первыми рабами, а после, осознав, насколько здорово эксплуатировать рабов, сами начали вторую войну. Число рабов росло, число верующих и лояльных богиням неуклонно сокращалось, как итог — в один из моментов в городе, столице Горлеона, начался бунт рабов, что был подавлен только благодаря кровавой бойне и помощи самих божеств. Огромные потери откатили Горлеон в развитии на добрые лет триста назад. Тогда-то Эсфея и задумалась об начале вербовки рабов в свои верующие, но всё пошло не по плану. Кто-то из них молился на Кровавого кузнеца и его жестокость, кто-то славил Пустынных темных королей, а кто-то внезапно напомнил двум богиням о Трех императрицах Матвеевой Империи, империи, что так удачно и внезапно продолжала расширять свои границы в направлении севера и самого Горлеона.

Чувствуя разрастающееся под землей зло, не раз лично встречаясь с проросшим проклятьем из мира Аида, Эсфея желает лично оценить Империю, наследие, оставленное человеком по имени Матвей. Она думала, что, возможно, тот уже ожил, мол, вернулся за старое, и вновь пытается отстроить свою деревню, кем-то ошибочно названную империей. Каково же