Запрещенная реальность. Том 1 - Василий Головачёв

— Туда, — так же хрипло ответил Матвей.

— Откуда?

— Сверху.

— Что-то я тебя не припомню в обслуге, малый.

— Да и мне б тебя век не знать, рожа. Велено передать лично пахану.

— Кому?!

— Начальнику. Ты что, глуховат маленько?

— Марк, обыщи-ка его, не нравится мне эта физиономия.

Вторая горилла, тоже блондин, коротко стриженный, с руками и грудью, заросшими золотистыми волосами, ловко обыскала Матвея, но ничего не обнаружила. Для этого надо было заглянуть в рот «банщику» и в ведерко, хотя и там не удалось бы отыскать традиционного оружия.

— Ничего.

— Забери посылку. — Бритоголовый перевел недобрый взгляд на Соболева. — Давай поднос и катись отсюда, мы сами передадим его боссу.

Матвей включил себя в режим экстра и… едва успел остановить руку, потому что в коридоре показалась группа людей: трое сопровождали какого-то разомлевшего толстяка.

— Хорошо, — сказал Матвей. — Баба с возу…

В электрощитовой, где остался мешок со снаряжением, он раздумывал над ситуацией ровно столько, сколько понадобилось, чтобы принять второй вариант. Был еще третий, запасной, но вовсе сумасшедший: перебить всю охрану и половину игроков в покер.

На первом этаже клуба он появился спустя полчаса, как раз когда Вадим Борисович Чураго уединился в массажном кабинете с массажисткой. Теперь на Матвее был строгий костюм песочного цвета, не стесняющий движений, желтая рубашка с кремовым галстуком и летние туфли.

«Гориллы» преградили ему путь, когда до массажного кабинета оставалось пройти полкоридора.

— Глянь-ка, Марк, еще один прет. Сегодня, наверное, день открытых дверей, а нас не предупредили. Куда лезешь, интеллигент? Приемный день у босса в понедельник. И вообще, как ты сюда попал в таком виде?

Матвей мог бы атаковать этих двоих прямо сейчас, успевая перехватить третьего до того, как поднимется тревога, но это было рискованно, а ему еще предстояло отыскать и освободить Кристину.

— Не морщь лоб, — сказал Матвей тихо, доставая удостоверение. — Шкура лопнет. Читать умеешь?

Марк, монументальный, как статуя Геркулеса, нахмурился, бросил на Матвея угрожающий взгляд, сцапал лапищей документ, прочитал, удивленно вскинул брови и передал документ коллеге. Тот среагировал примерно так же, потому что удостоверение принадлежало офицеру ФСК. На зеленоватой пластиковой карточке левого разворота — фотография с печатью, над ней — вытиснен герб России, ниже: «Федеральная служба контрразведки России». На правом развороте наискось две полосы, красная и золотая. На золотой отпечатано: «Управление „И“, на красной: „Майор Карелла Степан Петрович“.

— Какого дьявола? — уставился на Соболева стриженый телохранитель. — Что тебе нужно?

— Во-первых, не тебе, а вам. Во-вторых, мне срочно нужен генеральный прокурор, — сухо ответил Матвей. — Речь идет о его жизни.

— Какого дья…

— Заткнись! Или пропусти, или доложи ему. Скажи, есть сведения о ганфайтере из «Смерша», он поймет.

Охранник подумал и принял решение, что для него было равносильно подвигу.

— Ну, смотри, майор! Если шеф меня потом… из-под земли достану!

— Я не уголь, ты не шахтер. Иди, волноваться вредно.

— Ладно, — угрожающе произнес стриженый, — потом поговорим, шутник. Марк, обыщи его на всякий случай.

Пока бритоголовый обыскивал Матвея, тот прикидывал варианты разговора с Чураго, но ничего не успел придумать, охранник вернулся быстро.

— Проходи. Да на массажистку смотри не заглядывайся, шеф этого не любит. Еще покалякаем, если ты такой смелый и крутой, каким кажешься.

— Лучше бы тебе от этого поберечься, — равнодушно сказал Матвей, направляясь к двери, из которой выглянул еще один «качок».

То ли сказался резкий выход из состояния «экстра», то ли по другой причине, но чувствовал себя Матвей неважно. Во всяком случае, войти в стресс второй раз ему не удалось.

Вадим Борисович Чураго ждал его, сидя в кресле возле массажного лежака, завернутый в простыню, распаренный, с выражением блаженства на красном лице. Кроме низкого лежака, здесь стояла двухспальная кровать без постельного белья, а рядом с кроватью — хорошо сложенная девица лет двадцати и передвижной столик с напитками и фруктами.

Телохранителей было двое: один у двери в позе Харона, ожидающего пассажиров, второй позади кресла хозяина: этот был опаснее остальных, судя по телосложению, позе и взгляду, которым он с головы до ног смерил Матвея.

— Кто вы? — осведомился прокурор приятным голосом, тоже не хилый, с приличной мускулатурой, почти без жировых прослоек.

Матвей подал удостоверение охраннику у двери, тот передал его Шерифу. Хотя, возможно, никто из телохранителей не знал его под этой кличкой.

— Чем обязан?

— Я хотел бы поговорить с глазу на глаз, — буркнул Матвей. — «Светиться» с информацией мне ни к чему.

— Вот уж позвольте не согласиться. Вы сами напросились на встречу, не я, так что принимайте мои условия. В этой комнате лишних нет.

— Самодовольный дебил, — угрюмо усмехнулся Матвей. — Тебе жить осталось, может, до вечера, а ты куражишься. Как говорит Иоанн в Откровении: «Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв»[62].

На лицо Чураго набежала тень.

— Выбросьте его на съедение псам, — сказал он пренебрежительно.

Телохранитель у двери шагнул было к Матвею, но тому наконец удалось сломить инерцию воли и включиться в суперрежим.

Он был прав: серьезное сопротивление оказал лишь второй телохранитель, худощавый, подвижный и верткий, прекрасно знавший кунгфу и тайский бокс. Первого Матвей вырубил прямым выпадом в солнечное сплетение, затем успокоил готовую завизжать девицу. Но схватку с кунгфуистом закончил лишь спустя минуту: никак не удавалось нанести нокаутирующий удар, противник ускользал, стоически держал непрямые удары и наносил ответные, достав пару раз Матвея на уклонении. В конце концов Матвей разозлился на себя, рассчитал дыхание, успокоился и поймал охранника на атаке, нанеся ему точный удар ладонью в гортань, по точке рэн-сэн. Парень свалился без звука, удар вызвал рефлекторную остановку сердца, и Матвею пришлось несколько секунд массировать ему грудь. Убивать мастера только за то, что он профессионал, не хотелось.

К чести Чураго, он не закричал, не полез под кровать и не стал звать на помощь, просто сидел и смотрел на бой. Желтые глаза его светились, как у кошки.

— Я тебя вычислил, — сказал он слегка севшим голосом, не пытаясь бодриться. — Ты тот самый ганфайтер. Соболев, кажется?

— Он самый, — коротко ответил Матвей. Прислушался к звукам вокруг, прикинул резерв времени: две-три минуты, и надо убираться отсюда. — Такое впечатление, что обо мне знают все спецслужбы, — продолжал он, останавливаясь у кресла и глядя сверху вниз на Вадима Борисовича. — А ведь я агент степени «четыре нуля», высшей степени секретности, и знали обо мне лишь непосредственные начальники. На ком вы испытывали «глушак»?