Информация и человек - Сергей Сергеевич Сергеев

очень часто не только не доставляет удовольствия, но и является самым настоящим мучением. И уж совсем парадоксально выглядит тот факт, что от безделья человек устаёт. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что ничего странного здесь нет. Просто ничего не делающий человек с течением времени не может не заметить, что все события развиваются помимо его воли и желания, что он никак не влияет на ситуацию и, фактически, является игрушкой в руках обстоятельств. Его сознание никак не может не реагировать на такого рода информацию. Это информация о полном бессилии перед обстоятельствами. При таком раскладе легко попасть в аварийную ситуацию.

Так что же, безделье это мучение, и для отдыха обязательно надо заниматься каким-нибудь делом? Конечно же, это не так. Каждый по собственному опыту знает, что иногда очень приятно, например, просто полежать на пляже или полюбоваться природой. И при этом ни о каких мучениях, доставляемых бездельем, не идёт и речи. Так в каких же случаях безделье является мучением, а в каких наслаждением?

4

Прежде всего, надо отметить, что наши рассуждения, с акцентом только на информационной составляющей такого ощущения как «усталость», получились слишком однобокими. Никак нельзя игнорировать существование «истинной» усталости, то есть ощущений, вызываемых банальным истощением сил. Ведь если человек занимается, скажем, перетаскиванием тяжёлых ящиков, то он очень скоро почувствует усталость, даже если делает это добровольно, для каких-то личных интересов. И эта усталость, как было сказано, «истинная», вызванная именно истощением сил, а не действием информации на сознание. Чем же восприятие этой «истинной» усталости отличается от восприятия усталости «информационной»?

Ответ прост: «настоящая» усталость, в отличие от «информационной», вызывает ощущение дискомфорта только в то время, пока продолжаются действия, вызвавшие эту усталость. Как только эти действия прекратятся, то ничего кроме величайшего наслаждения такая усталость не доставляет. И здесь не требуется каких-либо дополнительных пояснений: каждый многократно испытал это на себе. Разве не приятно после длительной лыжной пробежки (копания огорода, колки дров, таскания мешков с картошкой, – то есть тех действий, выполнять которые мешает усталость, вызванная затратами сил) сесть в кресло перед телевизором и наслаждаться покоем? И при этом «накопившаяся» за время лыжного кросса усталость (в данном случае эта усталость «настоящая», ведь силы-то на самом деле потрачены) совершенно не доставляет никаких неудобств. Напротив, от неё одно только удовольствие. И в этой ситуации никак нельзя согласиться с утверждением Леонардо да Винчи «лучше смерть, чем усталость». Здесь более уместны слова немецкого философа Эммануила Канта: «Величайшее чувственное наслаждение, которое не содержит в себе никакой примеси и отвращения, – это, в здоровом состоянии, отдых после работы». Скажем проще: если усталость «истинная», то безделье является самым настоящим отдыхом без всяких оговорок.

Но если человек испытывает усталость другого рода, – например, от многодневной суеты и нервотрёпки, от постоянных неудач и «подлых» стечений обстоятельств (то есть от множества самых разных сигналов рассогласования, являющихся информацией о слабости), – то такая усталость будет очень сильно мешать тому же сидению в кресле перед телевизором. Иногда даже приходится принимать успокоительное, чтобы хоть как-то «отделаться» от «накопленных» ощущений. А в некоторых случаях действительно может возникнуть мысль, что уж «лучше смерть». Но не от усталости, а от действия определённого рода информации. И отдых при этом требуется более продолжительный. Причём этот отдых должен быть не простым бездельничаньем, а напротив, серией плодотворных действий. Иногда таким отдыхом могут служить действия, вызывающие «истинную» усталость (как в вышеприведённом примере про лыжную пробежку). Тем не менее, в данном случае это будет отдыхом.

Но в любом случае нельзя игнорировать тот факт, что информационная составляющая такого ощущения как «усталость» почти всегда играет важную, если не сказать определяющую роль. И в большинстве случаев очень трудно отделить усталость «истинную» от «информационной». Одной из причин такой путаницы является то, что оба вида усталости очень часто действуют одновременно: ведь любая работа, как правило, является и причиной затрат сил, и информацией о вынужденном подчинении обстоятельствам. Очевидно, именно из-за этого существует расхожее мнение о том, что отдых это именно восстановление затраченных в процессе труда сил, а не смена занятий, которая, зачастую, требует ещё большей затраты этих самых сил. Но такое мнение очень часто опровергается поступками «отдыхающих». Если силы истощены, то для их восстановления самым логичным поступком было бы бездействие. Но никого не удивляет, что человек с «истощёнными силами», едва дождавшись отпуска, идёт в сложный поход или лезет в горы. А после такого «отдыха», во время которого действительно пришлось потратить колоссальное количество сил, перенести различные лишения (холод, жару, дождь, слякоть, мошкару, комаров и т.д.), он вновь приступает к работе и чувствует себя вполне отдохнувшим, полным сил и энергии. Просто во время отпуска он решал те проблемы, которые сам выбрал, и, покоряя (то есть, подчиняя обстоятельства своей воле) горную вершину или бурную реку, получил убедительную информацию о своей силе.

Нельзя также не отметить, что информационная составляющая в восприятии труда и отдыха делает эти разные понятия чем-то очень похожими, чем-то таким, что при определенных условиях может порождать как приятные, так и неприятные ощущения. Очевидно, не случайно многие высказывания как о труде, так и об отдыхе содержат в себе какую-то общую неопределённость. Так, например, приведённые чуть выше слова Канта, характеризуют отдых после работы как «величайшее чувственное наслаждение». Но в этом его высказывании есть целых два довольно странных уточнения: во-первых, отдых должен быть «после работы» (а разве может быть отдых после отдыха?), а во-вторых, «в здоровом состоянии» (а разве можно говорить о «чувственном наслаждении», если организм в «не здоровом» состоянии?). Подобного рода неопределённости можно встретить и во многих высказываниях об удовольствии, доставляемом трудом. Так, например, Вольтер утверждал: «Труд часто является отцом удовольствия». Обратим внимание: здесь вовсе не утверждается, что труд это удовольствие, здесь утверждается, что труд является «отцом удовольствия», то есть чем-то таким, что может породить это самое удовольствие. Да и то, не всегда, а «часто». От себя уточним: удовольствие доставляет информация о результатах труда, если эти результаты положительны, а затраты для их достижения приемлемы. В любом случае – как в процессе труда, так и в процессе отдыха – удовольствие порождается информацией о способности подчинять обстоятельства своей воле.

Про мощное положительное или отрицательное влияние информации на физиологию человека можно судить и по тому известному факту, что раненые солдаты побеждающей армии вылечиваются быстрее, чем солдаты армии, проигрывающей войну. «У победителей раны не болят», – заметил Публиций Сир ещё в первом веке до нашей эры. Сейчас мы, конечно, несколько отклонились от рассмотрения понятий усталости и отдыха, но, по сути,