Коррекция (Йеллоустоун) - Геннадий Владимирович Ищенко

– Если всё пройдёт так, как обещает Курчатов, надо бы наградить Самохина. Как думаешь?

– Думаю, нужно, – согласился Берия. – Сделали бы и без его подсказки, но время он сэкономил сильно. Да и вообще от него было много полезного. Физики запустили восемь тем. И это помимо того, чем занимается их центр.

– Вот что, Лаврентий... – Сталин помолчал, потом закончил: – Готовься после съезда меня заменить. Ты и так тянешь всю работу, возьмёшь и то немногое, что ещё делал я. Я на съезде скажу. Нужно взять за правило, чтобы не держать стариков у власти. Ты сам читал, чем такое заканчивается. Исполнилось семьдесят – и на покой. А тем, у кого есть силы и скучно сидеть дома, можно найти другую работу. И ещё одно... У тебя кто-нибудь занимается Ракоши?

– Вопрос с Венгрией прорабатывается, – ответил Берия. – Ракоши кое в чём переплюнул нашего Ягоду. Его однозначно нужно убирать, и не одного. Сейчас решают, как это сделать безболезненно и кем заменить. В отношении кандидатуры Надя есть большие сомнения.

* * *

– Мама, смотри, краб!

– Ромка, ты почему опять забрался в воду? – Одетая в купальник жена Михаила побежала вытаскивать сына из воды на галечный пляж.

– Здорово у тебя получается! – с искренним восхищением сказал Михаил, смотревший на работу Лиды. – Море как настоящее.

– Не люблю, когда смотрят на незаконченную работу, – недовольно сказала она. – Лучше поплавай с Алексеем.

– Надоело! – ответил он. – Сколько уже можно плавать? Мы три недели только и делаем, что плаваем. Ответишь на вопрос?

– Смотря на какой, – Лида отошла от мольберта и сняла рубашку, которой прикрывала уже облезшие от загара плечи. – Давай свой вопрос, пока я не в воде. В отличие от тебя, мне ещё не надоело море.

– После катастрофы спаслось много евреев?

– Ну ты и спросил! – удивилась она. – Знаешь, после взрыва было не принято интересоваться национальностью. Её и в чип не заносили. Все жители России считались русскими, даже негры. Насколько я помню, большие диаспоры евреев были в Штатах и в Европе. Ну и, конечно, Израиль. Из США спаслось миллионов двадцать или тридцать.

– А почему такой разброс в цифрах? – удивился Михаил.

– А ты сам подумай. Кто их тогда считал? Уцелели в основном в южных штатах, а там тогда треть жителей была чиканос, а половина оставшихся – негры. Вряд ли среди них было много евреев. Примерно треть сбежала в Австралию, остальных поначалу принимали в Европе, но когда припекло, всех выбросили вместе с другими иммигрантами. Те, кто не погиб, прибились к нам. А в Европе уцелели немногие. Это в основном немцы, которых осталась четверть, и совсем мало французов. Остальных можно не считать. Что было в Австралии, я не знаю. Если в Сети об этом что-то было, я тогда не интересовалась. Спроси Алексея, он может знать. Читала только, что до них не достали кислотные дожди. Но попробуй прокормить пятьдесят миллионов ртов, если десять лет нельзя ничего выращивать! Мы выжили только из-за диктатуры, а австралийцы могли продолжать играть в демократию.

– Это из-за анархии?

– Президент с помощью армии национализировал все запасы продовольствия и всю энергетику. Потом временно забрали под государственное управление вообще всю экономику. Большую часть иммигрантов бросили на постройку реакторов и подземных производств продовольствия. Отец как-то говорил, что из них по разным причинам погиб каждый четвёртый. Ну и половину населения Дальнего Востока потеряли из-за войны с Китаем. Я думаю, что если евреи были у нас до взрыва, то должны были сохраниться. Но я не слышала чисто еврейских имён и фамилий среди своих знакомых.

– Что-нибудь знаешь насчёт Израиля?

– Извини, Миша, но там вряд ли кто уцелел. Америка, которая их поддерживала, исчезла, а атомное оружие уже было и у арабов. И терять им было нечего. Да и без арабов... В том регионе не было больших запасов продовольствия. Наши потом сообщали, что там точно применяли атомное оружие, но кто и против кого, этого я не знаю. У нас считалось, что на Ближнем Востоке не осталось людей. А для чего это тебе? Неужели для тебя это так важно?

– А ты как думаешь?

– Я, Миша, вас не понимаю. Мне безразлична национальность человека. Если он живёт в моей стране, значит, соотечественник. Нас приучили не смотреть на внешность, а в бога тогда вообще мало кто верил, поэтому и на веру не обращали внимания. Ваша семья – очень хорошие люди, поэтому мы и дружим. У меня муж не то чтобы не любит евреев, скажем так, недолюбливает некоторых из них, а о тебе сразу сказал, что классный парень.

– И в чём же причина его неприязни?

– Ты неправильно меня понял. У него нет неприязни ко всем евреям, он недолюбливает тех, кто упорно лезет во власть, используя поддержку тех, кто уже там обосновался. Он говорит, что такие не все, но из-за них и к остальным не очень хорошее отношение.

– Алексей не прав в том, что причина неприязни к нам в еврейской упёртости во власть, –сказал Михаил. – Давай ненадолго присядем, и я постараюсь тебе объяснить. Что ты знаешь об истории евреев?

– Почти ничего не знаю. – Она поднялась с камней. – Подожди, подстелю рубашку, а то всё сильно нагрелось от солнца. Я помню, что евреи были рабами фараонов и их увёл какой-то пророк и сорок лет водил по