Коррекция (Йеллоустоун) - Геннадий Владимирович Ищенко

– Ему нельзя было такое давать!

– Это, дорогой Пётр Леонидович, эмоции! – возразил Алексей. – На днях мы отмечали его семидесятилетие. Люди не вечны, а ему не безразлично, что после него останется. Чтобы объективно оценить роль этой личности, нужно знать намного больше того, что вам известно. Мне запрещено говорить на эту тему. Могу лишь сказать, что сейчас исправляются последствия многих ошибок, а ещё больше таких, которых не будет вовсе. Не нужно всё валить на этого человека, уверяю вас, что он этого не заслужил. Вспомните своих детей. Бывало же, что они кричали, капризничали и мотали вам нервы десятком других способов?

– Дети – это дети, – сказал Капица. – С возрастом всё проходит. Главное – правильно воспитать.

– Золотые слова! – согласился Алексей. – Подпишусь под каждым. У общественного строя, как и у человека, есть период становления. Вы же не убиваете маленького ребёнка за эгоизм и жестокость, а стараетесь вытравить их из него воспитанием. Вам нравится Англия, а теперь вспомните её историю. Как там нарождался капитализм, сколько крови пролилось! Эту их демократию пришлось вырывать у правящего класса зубами. И учтите то, что Англия долго доила половину мира, а у нас в активе были послевоенная разруха и нищее безграмотное население.

– А почему вы вообще пришли? В чём цель? Подмять под СССР весь остальной мир?

– Пуп надорвём его под себя подминать, – ответил Алексей. – Было много желающих рулить миром, так ни у кого и не получилось, по крайней мере долго. И мои книги дадут только временное преимущество. Главная цель не в реакторах, а в исправлении допущенных ошибок. А почему мы здесь появились... Просто всё пришло к очень печальному финалу, и кто-то решил это переиграть.

– Неужели война? – недоверчиво спросил Капица.

– Нет, войны не было, так, обменялись ядерными ударами с Китаем. Были геологический катаклизм и длительное изменение климата. Девять людей из десяти погибли, а выжившие... многим из них лучше было бы тоже погибнуть. Но всё это очень нескоро.

– И это нельзя предотвратить?

– Вот что, Пётр Леонидович, – сказал Алексей, посмотрев на часы, – мы с вами заговорились, а уже восьмой час. Давайте собираться и идти домой. Сначала к вам за Анной Алексеевной, а потом все вместе ко мне. У меня большой стол, а пригласили только три пары, так что вас усадим без труда. И в отличие от вас, у нас есть ёлка. Если хотите, потом я вам многое расскажу. Говорить об этом другим не советую: не поверят. Скажут, что у вас умственное расстройство из-за чрезмерной научной деятельности. А сейчас нужно обо всём забыть и немного отдохнуть и повеселиться. Я расскажу хорошие анекдоты, а Гольдберг принесёт гитару. Вы когда сидели так с друзьями, ни о чём не думая?

– Уже забыл, – растерянно ответил Капица. – Говорите, там сильный ветер?

– Метёт, но не настолько сильно, чтобы вызывать машину. За десять минут дойдём. Не знаю, как для вас, а для меня в такой погоде есть своя прелесть.

* * *

– Ты хочешь, чтобы я приехал на заседание? – спросил Сталин Берию. – Зачем это нужно? С кем-то сложности?

– Ничего такого, с чем я не справился бы, – поспешно сказал тот. – Ворошилов несколько раз высказался в том смысле, что я действую за вашей спиной и не обо всём ставлю в известность. Не хотелось бы действовать жёстко. Ваше появление на Политбюро пошло бы на пользу.

– Что-то я плохо себя чувствую после юбилея. Давай сделаем не так. Не я поеду разбираться с Климентом, а пусть он приезжает сюда. После совещания бери его и Кузнецова и приезжайте. А то у меня за последние два месяца не было никого из гостей. Посидим за столом, а потом я с ним поговорю. У тебя есть кандидатура на его место?

– Я заменил бы его Шаталиным. После смерти Маленкова мы с ним сблизились. И Молотова пора убирать из Политбюро. Он в последнее время сильно сдал и редко появляется на заседаниях. Фактически он сейчас вообще ничем не занят.

– Подготовь свои соображения по кадрам. Сколько вам ещё чистить партаппарат?

– Должны управиться за два месяца.

– Тогда запускай подготовку к съезду. На нём всех и поменяем.

– Всё сделаю. Сегодня же скажу Кузнецову. Не курили бы вы? Врачи ведь...

– Поздно мне бросать, Лаврентий. Ты недавно ездил в этот центр. Не ошиблись мы, послав туда Капицу?

– Работает нормально. Ему на даче всё осточертело, поэтому долго не ерепенился. Пытался ставить свои условия, но ему сразу сказали, что другого предложения не будет. Смутьян, но быстро разобрался в работе реактора. И с накопителями у них большие подвижки.

– И когда можно строить?

– В первом полугодии должны разработать конструкцию, а потом запустим опытный образец. Строить будут года полтора.

– Почему так долго, если известна конструкция? – ворчливо спросил Сталин.

– Нет нужных материалов и пока не решён вопрос охлаждения излучателя. А приборы контроля и управления нужно разрабатывать самим, в книгах о них лишь несколько общих фраз. Много времени займёт изготовление термоэлементов. Для их производства придётся строить завод.

– А что с нашей собственной бомбой? Ты ведь ездил и в Саров?

– Курчатов обещал, что должны закончить в конце года. Он не сомневается в результатах, а по ним решим, что запускать в серию. Наш вариант намного удобней в использовании и экономичней. После