Проблема с Джейн - Катрин Кюссе

Обсуждение закончилось. Джейн отказалась от приглашения. Придя домой, она отложила письмо в сторону. На следующий день, включив в своем кабинете компьютер, она нашла длинное письмо от Алекса. Забавное, с юмором, просто очаровательное. Он очень рассмешил ее. Джейн совсем не знала его, а, между тем, он стал ее самым близким другом. Это письмо скрасило неприятное впечатление от разговора с Линой. Она не могла больше представить свою жизнь без этих отношений, которые они постепенно выстраивали в течение полутора месяцев и которые, однако, были очень зыбкими. Переписка больше скрывала, чем раскрывала: она показывала только лучшие качества каждого из них. Встреться Джейн хоть на минуту с Алексом, она могла бы потерять интерес к нему. Достаточно было, чтобы Алекс оказался похожим на Карла или лысым, или без подбородка, или просто ей не понравился бы. Хватило бы даже, несмотря на то что он оказался бы стройным, с красивыми темно-русыми волосами, светлыми глазами, небольшим подбородком, чтобы ей не понравилось выражение его глаз или лица, или улыбка, жесты, или то, как он движется, — короче, он сам. На самом деле она общалась с ним, чтобы придать уверенности себе. Больше всего ей нравилось его восхищение ею. Рано или поздно, а возможно, и очень скоро образ Алекса приобретет конкретные очертания, и тогда эта переписка, приносившая ей радость последние семь недель, прекратится. Это был не пессимистичный, а трезвый взгляд на вещи. И такая неизбежная перспектива ее огорчала.

Вот об этом она и написала Алексу в первый день весенних каникул, все выходные просидев за столом, пытаясь изложить на бумаге свои мысли. Накануне Алекс ей не ответил, а по их негласному соглашению переписка должна была закончиться, как только одному из них захотелось бы ее прервать. Никакой зависимости, никаких обязательств: этот обмен интересен до тех пор, пока им обоим хочется общаться друг с другом. Само собой подразумевалось, что Джейн окажется первой, кто утратит это желание. Об этом свидетельствовало развитие их отношений: он проявлял интерес к ней, она лишь отвечала ему.

Джейн испытала большое облегчение, щелкнув на «Отправить». Она рассказала ему обо всем, что было у нее на душе, выражаясь почти так же точно и верно, как Натали Саррот, описывающая свое детство. Это письмо было самым важным и сокровенным из всех, что она посылала. Теперь все зависело от его ответа. Она доверяла ему. Он поймет, почему она опасается, что их переписка закончится, и найдет слова, чтобы ее успокоить.

Джейн почти всю неделю заходила на работу, чтобы проверить свою почту. Алекс не торопился с ответом. Возможно, он тоже размышлял. Эти каникулы без его писем казались ей очень грустными. Она нервничала. Может, ему не понравилось ее письмо, в котором она слишком ему открылась? Тогда все ясно. В среду она получила предложение о работе из университета Солт-Лейк-Сити, в штате Юта. Ей хотелось рассказать об этом Алексу; вот бы он посмеялся. Она как-то писала ему, что читала лекцию неимоверно серьезным двадцатипятилетним светловолосым студентам, которые все уже были отцами и матерями многодетных семей. Отправиться к мормонам, чтобы заживо похоронить себя, — нет уж, спасибо. Но предложение можно было использовать для того, чтобы подстегнуть остальных. Она предупредила другие университеты, и уже в четверг ей позвонили из университета в Мадисоне, штат Висконсин — более интересное предложение. Об этом она сообщила в университет штата Луизиана, и декан позвонил ей в пятницу: третье предложение. События развивались очень даже неплохо. Но по-прежнему не было ответа от Алекса. Лучше бы она сосредоточилась на том, какой университет выбрать, — ведь от этого зависит, как изменится ее жизнь. Луизиана или Висконсин? Нужно будет обсудить это с Линой. Луизиана ей очень понравилась — все было так интересно. Незабываемый шарм французского квартала в Новом Орлеане, национальная кухня, яркое солнце. Однако ее коллеги в Мадисоне работали над темами, перекликавшимися с ее исследованиями, и были ей более симпатичны.

В субботу в полдень Джейн пошла на работу. Все двери были закрыты, коридоры — пусты. Даже Беголю не было в кабинете. Когда на экране монитора появилось сообщение от Алекса, сердце Джейн чуть не выскочило из груди. Она тут же щелкнула мышью на его имени.

Он писал, что ее длинное письмо, грустное и жалобное, привело его в замешательство и что оно очень сильно отличалось от предыдущих. Что с ней случилось? Зачем заранее оплакивать их переписку, вместо того чтобы наслаждаться ею? А рассуждения о том, что все в мире преходяще и когда-нибудь заканчивается, просто недостойны ее. И он обязан сказать, даже если это ей не понравится, что предпочитает другую Джейн, ту, которая так восхищенно рассказывала о «Принцессе Клевской». Если ей перестанет нравиться с ним переписываться, то она может ему больше не отвечать. Далее он переходил к другой теме: есть ли какие-нибудь новости из университетов, в которых она побывала?

Сердце Джейн учащенно забилось. Побледнев, она открыла следующее сообщение от Эллисон.

Значит, он ничего не понял. Она представляла его более утонченным. А он считал, что она всегда должна быть веселой, благоразумной и остроумной. Все остальное называлось хныканьем. Он говорил точно так же, как Эрик, считавший, что все ее проблемы надуманны и существуют только в ее голове. Алекс тоже был мужчиной со всеми присущими им недостатками и защищался чисто по-мужски. Прежде всего, он не слушал.

Ничего, она проживет и без его писем. Впрочем, возможно, он прав: эта переписка начинала ее тяготить, как и любая зависимость. Из-за нее она совсем забросила других корреспондентов. Даже не ответила той женщине, которая пригласила ее на Гавайские острова. Пора стать более ответственной.

Необходимо выбрать университет. Больше всего у нее душа лежала к Мадисону. Она любила зиму, и ей подходил тот климат. Конечно, Мадисон — захолустный город, зато в университете кипела бурная интеллектуальная жизнь. Новый Орлеан был царством джаза, но джаз мало привлекал Джейн. И потом, Новый Орлеан находился в часе езды от Батон-Ружа. В Луизиане она будет чувствовать себя одинокой и окажется дальше от Восточного побережья, чем в Висконсине.

Мадисон, однако, находился слишком близко от Айова-Сити: не более четырех часов езды на машине. Чтобы добраться туда из Нью-Йорка, требовалось столько же времени, как и до Айовы, и тоже с пересадкой в Чикаго. Когда она прилетела в Мадисон, то у нее начались рези в желудке: нетрудно догадаться почему.

— Поезжай в Луизиану, — ни капли не раздумывая, советовала Лина. — Ты ведь не хочешь оказаться слишком близко от Эрика. Тем более что ты еще очень ранима. Кстати, твой выбор Мадисона кажется мне подозрительным.