Проблема с Джейн - Катрин Кюссе

Джейн взяла с полки программу конгресса и просмотрела в конце список участников. Никакого Леттермана там не было. Это означало, что он не выступал с докладом и не руководил заседанием, что, однако, не мешало ему быть простым участником. Она спустилась на четвертый этаж.

— Дон, у вас есть справочник участников конгресса?

Секретарша повернулась на вращающемся стуле, взяла с полки томик в светло-голубой обложке и протянула его Джейн, пригрозив пальцем.

— Это называется «с возвратом».

— Мне необходимо кое-что проверить, я могу это сделать и здесь.

Леттерман, Алекс. За именем следовало место работы: Калифорнийский университет, Сан-Диего. Адрес факультета и его электронной почты. Джейн закрыла справочник и вернула его Дон.

— Спасибо.

Простая предосторожность. Фамилия «Леттерман» была похожа на игру слов. А Джейн наслышалась страшных историй о том, как мужчины знакомятся по Интернету с женщинами, узнают их адрес, а потом насилуют и убивают. Она улыбнулась. Иногда она вела себя как параноик, но ее недоверчивость была объяснима. Вернувшись в свой кабинет, она, теперь уже просто из любопытства, поискала имя «Леттерман» в электронном каталоге библиотеки, но, ничего не найдя, просмотрела библиографию работ, представленных на конгрессе, и нашла единственную статью о юморе в романе Кретьена де Труа «Лансело». Итак, он занимается средневековьем и, видимо, начал совсем недавно. В своем ответе она поблагодарила его и объяснила, что, действительно, этот доклад является частью ее будущей книги, которую она пока только думает написать. Она не пользовалась программой ARTFL, так как предпочитает работать по старинке, перечитывая четыре-пять раз роман, чтобы подобрать примеры употребления слов в соответствующем контексте.

На следующий день пришло новое письмо от Алекса Леттермана. Тема: Флобер. В библиотеке он нашел ее статьи и прочитал ту, где речь шла о споре между Флобером и Луизой Колет по поводу статуи Корнеля и употреблении слова «слава». Статья ему очень понравилась. Он разделял представление Флобера об искусстве, но находил отвратительным то, как он вел себя с Луизой. Ни для кого не секрет, что гениальных людей в повседневной жизни выносить невозможно. Работа Джейн о Флобере интересовала его еще и потому, что сам он написал диссертацию о женоненавистничестве в эпоху Средневековья. Джейн тотчас ответила ему, сообщив о книге, которая вот-вот должна была выйти.

Было бы любопытно прочесть его статью, но на это не хватало времени. В любом случае они обменялись посланиями в последний раз. Электронная переписка занимала уйму времени. Аспиранты, жаловавшиеся на то, что завалены работой и поэтому не могут закончить свои диссертации, тратили три-четыре часа в день на переписку с друзьями во всех концах Штатов. Ежедневно Джейн посвящала почти целый час на прочтение сообщений, касающихся, в основном, профессиональных проблем, или записок от секретарш. Никто ни с кем больше не разговаривал. К примеру, они встречались с Розой в коридоре, приветствовали друг друга кивком головы, потом Джейн поднималась в свой кабинет и отыскивала сообщение от Розы, в котором говорилось, что ей сегодня необходимо вернуть какую-то бумагу.

После конгресса Джейн позвонили из шести университетов и она приняла пять приглашений. Она готовилась к поездкам. Несколько дней спустя пришло новое письмо от Леттермана по поводу еще одной ее статьи. Она с удовольствием прочла его. Затем отправила короткий ответ: ей предстоит совершить ряд поездок в университеты и у нее полно работы. Стараясь его не обидеть, она давала понять, что больше не сможет с ним переписываться. Через три минуты снова пришло сообщение: сейчас он находится на другом конце Штатов и тоже сидит перед экраном. В Сан-Диего — половина восьмого утра: Леттерман просыпался рано. Дома у него, конечно же, был Интернет, а вот Джейн хотя бы по утрам хотела уберечься от электронного нашествия. Проснувшись, он, наверное, первым делом включал компьютер. Или вообще не выключал его на ночь. Прежде чем выпить чашечку кофе или чая, просматривал электронную почту. Сообщение его было кратким: он советовал ей почитать в самолете «Полину, 1880» Пьер-Жана Жува.

В тот же вечер она пошла в библиотеку и взяла роман. Назавтра начала читать, но не в самолете, а в душной комнате при факультетском клубе в Мадисоне, столице штата Висконсин. Только в половине шестого утра, прочтя последние слова, она отложила роман в сторону. Неразумно, конечно, ведь ей нужны были силы, чтобы выдержать серию собеседований, начинавшихся в семь часов утра. Впрочем, за ужином она не смогла удержаться и принялась восторженно рассказывать эту историю чувственной и возвышенной любви, случившуюся во Флоренции девятнадцатого века. Декану факультета, который тоже читал роман, было приятно узнать, что литературные интересы Джейн не ограничиваются ее научными исследованиями. Вернувшись из этой поездки, она послала сообщение Алексу: книга не только ей понравилась, но и оказалась полезной в профессиональном плане. Вскоре он ей ответил: «Я знал, что вам понравится. Вы читали „Детство“ Натали Саррот?»

Несколько лет назад она начала читать какую-то книгу этой писательницы, но бросила, осилив лишь страниц пятьдесят. В том кругу, в котором она вращалась с Джошем, признавали лишь «нормальную» современную литературу. Да и Джейн не любила заумные романы и терпеть не могла тех, кто настойчиво советовал ей прочитать что-то конкретное. Но об этом она не стала писать Алексу Леттерману. Ей не хотелось вступать с ним в литературные споры и выглядеть глупо, не имея возможности отстоять свою точку зрения с помощью убедительных доводов. Джейн взяла «Детство» в библиотеке, но не стала читать во время поездки. По возвращении ее ждало письмо от Алекса, который расспрашивал, как ее приняли в университете, и больше не вспоминал о Натали Саррот. Ей понравилась его тактичность. В тот же вечер Джейн начала читать.

Эта книга не была похожа на «Полину», которую она проглотила за один вечер. В ней нужно было смаковать каждое слово. Джейн прочитывала отрывок, останавливалась, размышляла, потом перечитывала то же самое место еще раз, восхищаясь четким и выразительным слогом: такой же совершенный стиль, как у Флобера. Отточенные фразы. Перед глазами стоял образ ребенка. Дыхание жизни чувствовалось в каждом слове. Она была поражена: не потому что ей понравилась книга, а потому, что существовал человек, который точно знал, какие книги ей должны нравиться. Человек с такой же чувствительной душой, — хотя это понятие было слишком расплывчатым, — с таким же внимательным отношением к словам, такой же любовью к осмыслению, если «осмыслением» можно было назвать тонкое движение ума, которое невозможно передать словами.