Ночные журавли - Александр Владимирович Пешков

Над печкой висели гроздья мокрых варежек, носков, ботинок, связанных шнурками.

– И зачем я надела этот комбез? – сокрушалась девушка в малиновом комбинезоне. Она оттягивала лямки от груди, будто мешали они дышать.

Староста группы – с красным обветренным лицом и белыми сухими морщинами, – взглядом оценивал усталые лица девчонок: у кого взять продукты, чтобы облегчить ношу. Девушку в малиновом комбинезоне он опекал особо.

– Вынимайте продукты на завтрак, – сказал староста, – Оля, с тебя сгущенка!

Но девушка не слышала, она заметила пятно сажи на коленке и терла его маленькой смуглой ладонью:

– Как я мечтала о нем раньше, так ненавижу теперь!

Волосы у Сереги высохли в тугие колечки. Он чувствовал, что нравится девушкам своим горестно-хмельным взглядом:

– Вот так все и проверяется! Друзья-товарищи…

– Да никто бы не дал тебе замерзнуть, – успокаивал его Филин.

– Ага, – уперся Серега затылком в бревенчатую стену. – Где-то здесь двоих парней-то потеряли?

В избе возникла мгновенная тишина. Кто-то сказал неуверенно:

– Да когда это было.

– Вспомнили бы, до нового раза!

После ужина бывалые инструкторы стали вспоминать истории, когда в пургу блуждали люди, и чем тяжелее случались последствия, тем удачнее казался притихшим стажерам их сегодняшний поход.

Историю с пропавшими в метель туристами Олег не любил вспоминать. Но всегда находились новички, которые не слышали подробности. Как эта девушка в малиновом комбинезоне.

Трещала свеча на столе, чуткий огонек улавливал порывы ветра за стенами. Иногда рассказчик замолкал на полуслове, а наиболее впечатлительным туристам уже чудились голоса в шуме пурги.

– Инструктор решил сократить дорогу, свалился в другой лог и заблудился, – начал Олег самым обычным, даже скучным, голосом. Будто такие случаи происходят часто.

– Ну, вернулись бы по своей лыжне.

– Повернули, – сказал Олег, – когда уже потеряли часть группы. Потом оказалось, что несколько человек пришли в соседнюю избу…

5

Тот день остался в душе Олега белым холодным пятном. Метель, как и нынче, быстро заметала лыжню. Снег бил в лицо. Когда уходишь от теплой избы, то всегда кажется, что идешь против ветра. У развилки дорог обнаружили чужую лыжню. Еще недавнюю! Она пульсировала слабой жилкой под нижними ветками пихт.

А вскоре догнали их – темные фигуры спускались со склона, поникшие, истерзанные. Они не заметили Олега и даже не сразу оглянулись на его крик. На своих спасителей туристы смотрели, как на очередную муку. Молчали и не верили! Будто встретили призраков. Очнулись, когда Олег снял рюкзак у первой девушки и развернул ее за плечи.

За столом кто-то уронил кусок сала. Один из «желудков» поднял и проглотил его:

– Минуту не лежало, значит, не падало!

– Короче, искали их как меня! – Серега выпил в одиночку.

Он взял гитару, ударил костяшками кулака по чуткой фанере, чтобы стряхнуть повисшую тишину.

Свеча мигнула. Переполнился янтарный кратер вокруг фитиля, и горячий воск покатился вниз, застывая на пути белыми вязкими узелками.

– А те двое? – нетерпеливо спросила Оля, девушка в малиновом комбинезоне.

Олег мельком взглянул на нее и понял, что девушка ждет от него других слов. И, видимо, не дождавшись, она прокладывала свой путь в поиске пропавших лыжников.

– Те двое, – повторил он, как бы удивляясь чей-то беспечности. – После выяснилось, что они уже были на этом маршруте. Они хотели найти зимовье старателей.

Опять возникла тишина. Никто не рискнул спросить, что было дальше.

– А я бы избу подожгла! – запальчиво произнесла девушка. – Чтобы увидели и пришли!

Туристы зашикали: где бы сама ночевала? Но она смотрела на Олега и спросила про спасенную девицу. За столом засмеялись, понимающе вздыхая и сбрасывая с себя неприятную тяжесть.

– Хоть красивой была? – оживился Серега.

– В тайге все девушки красивы!..

Хлопнула дверь. Вошли осыпанные снегом дежурные с охапками дров. Олег перехватил девичий взгляд: может, кто-то еще остался за порогом? Он не стал рассказывать, как в ту ночь отогревали замерзших туристов, кормили и укладывали спать. Как спасенная девушка обнимала его утром, и как Олег опекал ее до самой турбазы. Это были приятные воспоминания.

В избе стало жарко, натопили как в бане. Хотелось скорее лечь головой на прохладный мешок.

Перед сном туристы копались в тощих рюкзаках, доставая со дна сухие вещи. Они сворачивали куртки под голову и укладывались на нары, занимая лучшие места. Те, кто замешкался, уже втискивались меж лежащих товарищей.

– Все на правый бок. Переворачиваться по команде! – предупредил Филин.

Олег вытянул усталые ноги, пристроил одну руку под голову, другую вдоль тела и, кажется, задел чью-то мягкую полусогнутую ладонь. Ему почудился запах горячего воска. Он отстранился насколько смог от выдвинутых вперед локтей. От тесноты невозможно было поправить подушку – чехол от спальника, набитый влажной курткой. К тому же змейка жестко впилась в щеку.

Они лежали лицом к лицу, затаив дыхание, чтобы не выдать растерянности. И опять, как три года назад, Олег вслушивался в звуки тайги за стеной. А рядом ждала чего-то незнакомая девушка, странно-доверчиво повернувшая к нему лицо.

Красные всполохи от печи на мгновения высвечивали ее глаза ночной величины: успокаивает или подзадоривает? Она сама приблизила губы, будто желая шепнуть ему что-то…

6

По утрам изба бывала неласкова: холодная, с угарным духом. Пока дежурные растапливали печку и варили завтрак, Олег лежал на нарах, укрывшись с головой в спальнике. Он не любил эту суету, дверь непрестанно открывалась, и глаза резал сверкающий на солнце снег. Слышно было, как долбили лед в проруби. Кто-то потягивался, выйдя из дома, издавая одичалый крик – смесь восторга от красот тайги и злости от ее зимней суровости.

– Закрывайте дверь, не май месяц!

Туристы искали за печкой упавшие вещи, копались в рюкзаках, сотрясая нары. В котелке задубенела вчерашняя каша, кисло пахнул подмороженный лук. Под ногами крутилась охотничья собака, заранее взвизгивая от приближения чьей-нибудь ноги.

Встал Олег на шум вскипевшего чайника.

– Чашки готовьте! – кричали повара.

– Чем кормят?

– Молочный суп!

– А тушенку можно в него бросить? – заранее беспокоились «желудки».

Согнувшись над рюкзаками, туристы укладывали вещи. Нехотя снимали теплые носки и свитера, запихивая их вглубь, до нового ночлега.

Обнажались доски на нарах, остывала печь, дверь раскрыта настежь – тепло уже не берегли. Но все же оставалось что-то в избе, незамеченное в суете. Как забытая перчатка. Олегу хотелось поскорее встать на лыжи, чтобы уйти, не думая ни о чем, в зыбкий утренний туман.

7

Из окна дома видна была городская ель: она машет ветками, будто девушка-регулировщик из военной хроники. Поднимет ветвь – и метель снежным строем пройдет вдоль по улице. В другую сторону вскинется – и помчатся крупнокалиберные снежинки в подворотню.

Чтобы