Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф

— A! Qui! А ты, Магистр, понимаешь толк в жизни! — прорицательница кокетливо улыбнулась ученому. — Идемте, mes amis. Хайме мы можем спокойно оставить одного. Малышка Луиза попозже заглянет к нему.

Чуть погодя друзья уже сидели в кабачке, уютном помещении с добела выскобленными столами и длинными лавками, и ждали Ариэль.

Они с любопытством осматривались. Ничего особенно необычного здесь не было. У стены примостились несколько бочонков с вином, толстопузых, пахнущих кисловатым деревом, с приспособлениями для нацеживания благородной жидкости. Над ними приемный сосуд и полки, на которых толпились кувшины и кружки. Под потолком покачивался на веревочке соломенный петух, раскрашенный в сине-красные тона — цвета Парижа. В конце зальчика был обустроен отдельный закуток для кухоньки.

— А, mes amis! Pardon за опоздание!

Ариэль, хотя нет — снова Ахилл появился на пороге. На нем было прежнее мужское платье, в котором они встретили его в полдень, только широкополую шляпу он снял, равно как и парик Ариэль. Его собственная шевелюра представляла собой длинные, до плеч, каштановые локоны. Он подсел к Витусу и спросил:

— Вы что-нибудь заказали? Non? А что так… э… робко? Мое vin rouge[71] доступно всем. Эй, Луиза, детка! Луи-и-и-иза!

Наконец с кухни появилось закутанное до бровей создание.

— Это Луиза, — представил девушку Ахилл. — Она у меня недавно. Раньше она жила у Хайме с Франсиской. Она… э-э… трогает мое сердце, compris? Alors, Louise, du vin rouge[72] для всех!

Служанка кивнула. Под одобрительный говор посетителей она начала доставать с полки кружки и наполнять их вином.

— К сожалению, у меня нет французского вина, только испанское, — пожаловался Ахилл.

Магистр возмутился:

— Что значит только?! Испанское вино ничуть не хуже! Наоборот! Я уже стосковался по глотку славного красного из Риоха или ласкающего язык из Малаги. — Его взор затуманился. — Как давно я не пил его…

— Qui, топ ami, не будем спорить. В любом случае, у меня есть французский сыр, прекрасный сыр, натуральный Foume d’Ambert[73]! Пальчики оближете! Луи-и-и-иза, детка! Принеси нам сыру, да побыстрее!

Но закутанное существо не могло выполнять несколько приказов разом. Перед тем как нарезать сыр, она принесла вино. Проворным движением девушка расставила перед гостями по кружке, наполненной до краев, и приветливо кивнула каждому в отдельности. Когда очередь дошла до Витуса, он кивнул в ответ:

— Спасибо, Луиза.

Пальцы Луизы, не отпуская, крепко сжимали кружку. Витус засмеялся:

— Не хочешь удостоить меня вашего вина? Давай, возьму!

Он потянулся к кружке, но в этот момент она выскользнула у девушки из рук, грохнулась об пол и разлетелась на тысячи мелких черепков.

— Эй, Луи-и-и-иза! Что ты вытворяешь! — закричал Ахилл. — Вино, прекрасное вино, драгоценное вино! Если и дальше так пойдет, доведешь меня до того, что придется ходить… э-э… с протянутой рукой!

Луиза на мгновение оцепенела, потом схватилась за укутанную голову и убежала на кухню.

— Она такая неловкая? — участливо спросил Витус.

— Qui и поп. Иногда она очень даже расторопная, а иногда нет, compris? Когда… э-э… как это говорится?.. Витает в облаках.

— Ну на этот раз вина лежит на мне. Если бы я побыстрее подхватил кружку, ничего бы не случилось.

— Qui, не будем портить вечер. Луиза, детка! Не принимай близко к сердцу, принеси новую кружку, сыру и хлеба!

Коротышка пропищал:

— Уи-уи, госпожа Ахилл, во щё надо! Сухая труба да пустой курсах — далеко не уедешь. Залить да набить — это кучеряво!

Ахилл ни словечка не понял из заковыристой речи Энано, но это нимало не испортило ему настроения, как и остальным. Вино и закуска были поданы. Ахилл взял свою кружку, поднялся и вышел на середину залы.

— Mes amis, mes amis, прошу внимания! — Он встал на цыпочки и поднес кружку к голове соломенного петуха, тот, раскачиваясь, пару раз ткнулся в нее клювом. — Voila! Вначале за Францию, qui? А потом за вас и «L’Escargot»! А votre santé![74]

Они выпили, и вскоре завязалась оживленная беседа о достоинствах национальной кухни, причем каждый считал, что кушанья и напитки его родины лучшие в мире.

Только поздней ночью друзья распрощались с Ахиллом. А тот, расставаясь, сказал:

— Вы должны навестить меня снова, mes amis, promettez?[75]

И Магистр, которому язык уже подчинялся с трудом, заверил:

— Обе…щаем точно, Ахи… эль! Раз-два, и мы… здесь!

Через три дня вечером друзья снова сидели за столом в раковине «Улитки» и пили андалузское.

— А votre santé, mes amis! — поднимал свой бокал Ахилл, на котором в этот вечер были расшитая блестками синяя рубашка, в контраст к ней красно-лиловые панталоны и голубые шелковые чулки.

— Как ваши дела? Надеюсь, успешно? А! Витус, что это ты замер, как… э-э… вошь под ногтем?

Витус поставил свою кружку и вымученно улыбнулся:

— Радоваться нечему. Кроме хорошего крова, которым мы благодаря тебе обзавелись сразу, во всем остальном сплошные неудачи.

— А в чем дело, топ ami, поведай мне!

И Витус рассказал ему о поисках Арлетты и обо всех невеселых приключениях, которые встретились им на пути.

— А! Понимаю, l’amour, n’est-ce pas?[76] — Как у любого француза, при слове «любовь» взор Ахилла приобрел мечтательное выражение. — Ты, надо полагать, уже был… э-э… на приеме у губернатора?

Витус нахмурился.

— Сколько раз ни пытался, так и не удалось пробиться к нему. Со мной говорил какой-то мелкий чиновник. Губернатора нет на месте. Дама по имени Арлетта ему неизвестна. Среди задержанных женщин такой не имеется. Сам он чрезвычайно занят и торопится, ему надо решить еще много вопросов. А мне лучше порасспрашивать в порту. — Витус хотел сделать еще глоток и с удивлением обнаружил, что его кружка уже пуста. — Только это-то мы и без его советов давно сделали. Спрашивали не только в порту, а по всему городу. И никто не слышал такого имени… О, Луиза, спасибо, ты очень внимательна ко мне!

Луиза наполнила его кружку и отступила. И сегодня на ней было длинное одеяние, оставлявшее открытыми лишь глаза. Она опустила ресницы и поспешно удалилась.

Витус отхлебнул.

— Какая странная девушка. У нее что, какое-то кожное заболевание? Почему она постоянно закутывается?

— Ах, кто знает, кто знает. Она не позволяет себя обследовать. Но не думаю. Просто она не такая, как все, compris? И поэтому она хорошо вписывается в «L’Escargot». Ты бы тоже подошел для «L’Escargot», nain[77], n’est-ce pas, mon petit ami?[78] — Ахилл мило улыбнулся Коротышке.

— Играешь крапленой картой, госпожа Ахилл!

Улыбка Ахилла стала шире:

— Rien, топ petit ami, rien![79]

Витус повертел в руках кружку:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Ахилл.

— «L’Escargot»… э-э… unique[80]. Люди приходят, глазеют, обнаруживают кабачок, пропускают кружку-другую, приходят снова — неплохой способ зарабатывать деньги, n’est-ce pas? Даже хороший, как думаешь? Ruscus aculeatus я Хайме даю, а не этот кантира… тара… ну, да ты знаешь, о чем я. Во всяком случае, ему уже лучше.

— Правда? — в Витусе проснулся врач, и он отвлекся от своих невеселых мыслей.