Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф

— Ну, э-э… мадам, мы знакомы? В конце концов…

— Bien sur[64] я знаю вас. Добро пожаловать в «L’Escargot»! Хотя мы ведь на «ты», qui?

— Уи-уи, мадам Ахилл! — Коротышка осклабился, подпрыгнул и поцеловал даме ручку.

Остальным понадобилось чуть больше времени, чтобы сообразить, что к чему.

— Да, но… ваша внешность… Извини, твоя внешность…

Ахилл легкомысленно махнул рукой:

— А! Не обращай внимания! Я то мужчина, то женщина. Двуполый — в общем, compris? Но это звучит как-то несимпатично. Поэтому я называю себя гермафродит. — Он подхватил свои груди и приподнял их. — У меня груди, как у женщины, а… — Его рука скользнула между ног, — …пенис, как у мужчины. У меня есть и мужские, и женские платья. Когда мне надо — я мужчина, захочу — преображусь в женщину. Но по большей части я все-таки мужчина. Гавана — мужской город, compris?

Любопытный Магистр попался на удочку:

— А почему сейчас ты женщина?

Ахилл засмеялся и поправил пышный накрахмаленный воротник на своем платье:

— А ты видел когда-нибудь… э-э… прорицателя-мужчину?

— Нет, не приходилось.

— Voilà! Сам и ответил. Меня-прорицательницу зовут Ариэль. Я работаю с картами Таро, маятником и читаю по ладони.

— А сам-то ты веришь в то, что говоришь людям?

— Ах, топ ami, подобных вопросов ясновидящей не задают! Я верю в то, что вижу и чувствую. Ну пойдемте, покажу вам Хайме!

Ариэль грациозно развернулась и прошла в потайную нишу.

Хайме лежал в белоснежной постели, спокойный и умиротворенный. Он спал. Вокруг его головы на подушке были разложены отливающие лазурью драгоценные камни. На лбу у него покоился кристалл чистой воды.

Витус, скользнув взглядом по каменьям, спросил:

— Позволишь мне посмотреть его пульс?

— Разумеется. Bien sur, vas у[65].

Пульс Хайме был слабым, но ровным.

Ариэль сказала:

— У него был озноб, я сделал ему холодные компрессы, а Луиза приготовила бульон. Но, к сожалению, он отказался есть.

Витус отпустил руку больного:

— Ты давеча сказал его жене, что он поправится. Откуда у тебя такая уверенность?

Ариэль лукаво улыбнулась:

— А! Я сказала «с Божьей помощью», топ ami. И, возможно, Господь хочет этого. Возможно, Господь не хочет, чтобы Хайме стал желтушным, compris? Возможно, Господь не хочет, чтобы у него болели суставы, а? Возможно, Господь не хочет, чтобы его рвало черной кровью?

Витус пораженно посмотрел на Ариэль:

— Ты назвала все симптомы черной рвоты!

— А? Черной рвоты? В Гаване говорят «желтая лихорадка».

— Это другое название той же болезни. Было бы хорошо кроме твоих мер давать больному укрепляющие средства для желчи. Я бы предложил иглицу.

— Иглицу? А! Еще одно незнакомое название! Что такое иглица?

— Ее латинское название — Ruscus aculeatus. Иглицу испокон веков применяют в терапии при различных заболеваниях вроде водянки или тропических язв. Ruscus aculeatus рекомендовал еще Гален. Он говорил, что она восстанавливает равновесие соков в организме. А для выздоровления Хайме это особенно необходимо.

Ариэль со все возрастающим интересом слушала рассуждения Витуса, ее глаза широко раскрылись.

— Ты врач, n’est-ce pas?

— Cirurgicus galeonis, то есть корабельный хирург. Хорошо бы назначить Хайме еще кантаридина. У меня положительный опыт в применении этого медикамента.

— Канта… pour l’amour de Dieu![66] А это еще что за poison[67]? То бишь отрава?

— Кантаридин и вправду очень ядовит. Это субстанция, которую получают из шпанской мухи — Lytta vesicatoria. Она очень эффективна, но применять ее надо в малых количествах, иначе у пациента наступит длительная эрекция.

— Длительная… A! permanent érection! — Ариэль прыснула. — Но в этом Хайме уже не нуждается, n’est-ce pas, топ ami? Франсиска беременна. А у тебя в запасе еще много таких aphrodisiaque[68]?

Витус усмехнулся и махнул рукой:

— Не очень. Лучше скажи мне, при лечении Хайме ты полагаешься только на Божью помощь или в твоем арсенале есть кое-что еще?

— Ах вы, l’anglais! Все-то вам надо знать, n’est-ce pas? — Ариэль снова потеребила свое жабо. — Ты корабельный доктор, я прорицательница и целитель. И оба с тобой мы знаем, что для того, чтобы… э-э… разобраться, надо говорить с больным, много раз говорить. Хайме сказал мне, что у него жар держится десять дней, значит, это не может быть желтой лихорадкой, compris?

— Уже десять дней? — Витус был приятно удивлен. — Тогда действительно это какая-то более легкая форма лихорадки. При черной рвоте уже на четвертый день появляется желтушность кожи, а цвет лица Хайме практически нормальный.

— Qui. Камни его быстро вылечат.

Магистр не мог утерпеть:

— Камни? Ты хочешь сказать, что твои камни имеют целебную силу, Ахилл?

— Ариэль, топ ami, Ариэль! Когда на мне парик и женское платье, я Ариэль, compris? — Ариэль кокетливым движением поправила локоны своей замысловатой прически. — Камни хранят энергию. Они могут излечивать множество болезней.

— Ты это серьезно? — не унимался маленький ученый.

— Qui! Ты обратил внимание, какой покой и гармония царят в «L’Escargot»? Это все камни. Они излучают энергию, хорошую энергию.

— Ну если ты так считаешь… — Магистр задумчиво потер подбородок. — А у разных камней разное действие?

— Синие камни, топ ami, это ляпис-лазурь. Он очень сильный и… э-э… твердо устроен. Он утишает боли в голове и приносит fortune[69].

— Ага. А тот, прозрачный, на лбу?

— Это искусственный хрусталь. Как это говорится, э-э… в нем фазы роста, compris? Рост — это жизнь, а жизнь — не смерть. Искусственный хрусталь — жизнь.

— Звучит загадочно, — вздохнул маленький ученый.

— Ничуть. Он очень силен. Жена Хайме может быть спокойна. — Ариэль рассмеялась. — Вообще-то она добросердечная женщина, но… э-э… страшно болтлива. Для нее очень легко раскладывать карты.

— Так она тебе выболтала все, что ты ей потом напророчила?

Ариэль снова прыснула и легонько пихнула Магистра:

— А ты filou[70]. Но нет, не только это. Здесь нужен еще острый ум, знание людей и их эмоций.

— Понятно. И в уплату за это ты берешь с нее деньги. Но, как бы то ни было, женщина ушла домой успокоенная, а это дорогого стоит.

— Qui. А Хайме я лечу бесплатно. Разве этого мало?

Маленький ученый изумился:

— Только за милость Божью? Мое почтение! Я и не думал!

Ариэль посерьезнела:

— Знаешь, Магистр, я целитель, я прорицательница, я хозяин бистро. Я могу быть кем угодно, чтобы зарабатывать деньги. Но еще я мужчина… или женщина, которая помогает людям… Мне никто никогда не помогал, но я не плачу той же монетой, compris? Око за око, зуб за зуб — это Ветхий Завет, compris? Я гугенот.

— То есть протестант, — подытожил Магистр. — А я католик. Но, уверен, это не причина, чтобы не понимать друг друга. Как это сказано в Евангелии от Иоанна? «В доме Отца Моего обителей много». Так как, по рукам? — Он сощурился и протянул Ариэль руку.

— Qui, топ ami, хорошо сказано! Я всегда говорю: все мы молимся одному Богу. И не думаю, что Господь хочет, чтобы мы… э-э… разбивали друг другу головы, n’est-ce pas?

— Ни в коем случае! Слушай-ка, Ахи… э-э… Ариэль, мне кажется, где-то поблизости я видел симпатичную комнатку, где наливают стаканчик-другой, не так ли?