Петр Грушин - Владимир Светлов

Новый старт под 45° – и… нормальный полет оказался лишь на секунду дольше предыдущего. Блок ускорителей, отработав положенное время, не отделился из‑за неудачной конструкции узла расцепки. На этом пуске и закончился 1957 год для ОКБ‑2. Новые старты В‑1000 были отложены до весны.

Всего в опытном производстве ОКБ‑2 в 1957 году было изготовлено пять «летающих моделей», планами на 1958 год предусматривалось изготовление еще двух таких ракет, а затем должно было начаться изготовление основного варианта В‑1000. К этой работе еще в 1957 году подключили завод № 464 в Долгопрудном, где предстояло выпустить основное количество противоракет. В результате в течение 1958 года темпы изготовления В‑1000 значительно возросли. Во многом этому способствовала и организация 9 января 1958 года 2‑го Управления Госкомитета по авиационной технике (ГКАТ), призванного заниматься обеспечением работ по созданию зенитных ракет и противоракет, а также их стартовыми системами и наземным оборудованием.

После выполненных зимой доработок пусковой установки и узла расцепки ступеней «летающей модели» третий пуск В‑1000 планировался на 22 апреля 1958 года. Но подготовить ракету к очередной «красной» дате не успели, и грохот стартовой ступени в сары‑шаганском небе раздался на два дня позже. В этом полете ракета пролетела еще на одну секунду больше. Ракета разрушилась уже после отделения ускорителей – не выдержали скоростного напора рули, которые перед стартом зафиксировали в отклоненном положении для измерения приходящихся на них в полете усилий.

Отныне пуски «1000‑й» проводились ежемесячно. Пуск № 4 стал последним в серии пусков со связкой из четырех ускорителей. В этом пуске впервые заработал двигатель маршевой ступени. Проработал он, правда, чуть больше секунды, после чего ракета вновь вышла на запредельные углы атаки и разрушилась. Но тем не менее этот результат также стал заметным шагом вперед. Всего за четыре пуска были решены все основные проблемы старта, расцепки ступеней и запуска маршевого двигателя.

Картуков, обещавший Грушину поставить к началу лета первый штатный ускоритель ПРД‑33, сдержал свое слово. Эту почти 4‑тонную махину решили испытать летом, в самую жару, чтобы убедиться в том, что будущие полеты В‑1000 со штатным ускорителем обойдутся без лишних проблем. Для этого конструкторами была быстро «сочинена» вторая ступень, состоящая из двух неизрасходованных ускорителей ПРД‑18 от «750‑й», которые заполнили бетоном. Запуск этой связки был произведен 24 июля, и после получения обнадеживающих результатов ПРД‑33 был дан «зеленый свет» для установки на В‑1000.

В первом же пуске с ним, 31 августа 1958 года, ракета наконец достигла долгожданной максимальной скорости 1500 м/с. С особым интересом испытатели рассматривали после этого полета расшифрованные записи телеметрии, полученной с борта ракеты, особенно в части аэродинамического нагрева конструкции. Как оказалось, максимальный нагрев ракеты при такой скорости составил около 190 градусов.

В следующем пуске была предпринята первая попытка программного управления полетом, завершившаяся, однако, очередным разрушением ракеты. Вновь последовали изменения в конструкции, были дополнительно усилены стабилизаторы. Итог – пуск, состоявшийся 25 октября, прошел успешно. Ракета, как и за два месяца до этого, вышла на расчетные максимальные скорость и дальность полета.

На этом закончилась вторая «осенняя сессия» в Сары‑Шагане для испытателей ОКБ‑2. Продолжение пусков В‑1000 планировалось только на весну будущего года, когда ракету предстояло «дрессировать», добиваясь от нее не просто устойчивого полета, а безукоризненного повиновения командам с земли.

Глава 13. Медаль за бой, медаль за труд

19 апреля 1958 года Грушину было присвоено звание главного конструктора первой степени. К этому времени однозначно утвердилось его непререкаемое лидерство в коллективе, его права и обязанности руководителя. И все‑таки, несмотря на столь значительный груз ответственности, Грушин был по‑человечески счастлив от сознания того, что его коллектив самоотверженно работает, выполняя задания, непрерывно исходящие из его кабинета, реализовывая идеи, которые беспрерывно рождались в его голове.

Собственно и коллектив активно участвовал в создании очень непростой конструкторской школы Грушина. Непростой – по необходимому для эффективной работы интеллектуальному уровню, по образу мышления, по складывавшемуся стилю и традициям во взаимоотношениях между сотрудниками. Коллектив буквально на глазах приобретал монолитность, формировался в единый, живущий по своим законам организм, именуемый научной, конструкторской и производственной школой.

«Работать под руководством Грушина было чрезвычайно интересно, – вспоминал начальник конструкторской бригады Г. А. Станевский. – Чрезвычайный интерес вызывала у нас каждая новая ракета, поскольку работа над ней заставляла думать и расти вместе с делом. Для нас было каким‑то особенным удовольствием создавать новые ракеты, хотя Грушин был очень требовательным конструктором. Так, он не допускал никакой расхлябанности, небрежного отношения к работе. Этого он страшно не терпел, независимо от того, кто ты есть, какую должность занимаешь. И делая свои разносы, Грушин зачастую был беспощадным. Сам же он работал непрерывно, очень много работал над собой. Каждую конструкцию, которую создавали на предприятии, он обдумывал до основания. Помнил о том, какие в ней будут установлены агрегаты, когда они будут поставлены смежниками».

«Чертежи, которые мы разрабатывали в отделе, – вспоминал начальник бригады двигательного отдела В. П. Исаев, – Грушин досконально рассматривал и давал не то чтобы ценные указания, а иной раз не оставлял на чертежах чистого места! Разбираясь с той или иной конструкцией, он обычно садился за свой большой стол, приглашал к себе в кабинет всех заинтересованных лиц, вплоть до рядовых конструкторов. Причем не терпел незнания вопроса. Если кто‑то что‑то такое не знал, это была беда! И поэтому перед выходом к Грушину мы готовили все необходимые документы, материалы, расчеты, потому что он влезал в самые дебри конструкции».

Безусловно, «виной» этому энтузиазму была молодость, не столько физическая, сколько духовная молодость коллектива, все работники которого прекрасно осознавали, что именно от их работы зависит исход вполне реального и крайне опасного военного конфликта. А потому на выполнение любого задания отводились кратчайшие сроки, и каждый неудачный результат не только болью отзывался в душе, за него строго спрашивали и наказывали. И это накладывало заметный отпечаток на психологию коллектива.

Сегодня можно удивляться, как Грушин и его соратники осмеливались на выполнение столь больших объемов работ. Новые проекты и работы завязывались буквально каждый месяц, непрерывно ставились и решались все новые и новые задачи, обновлялся состав смежников, с которыми на предприятие приходили не только новые познания, но и новые возможности.

Конечно, творческий поиск ученых и конструкторов приходилось «втискивать» в чрезвычайно жесткие сроки и осуществлять под неусыпным контролем руководства, которое не одобряло безразмерный полет фантазии и не особенно баловало премиями. Впрочем, последнее было не от скупости – все жили в то время одинаково небогато.

И все‑таки в 1958 году на предприятие впервые пролился дождь наград и премий. Еще в марте из О КБ‑2 в только что созданный ГКАТ был отправлен первый подробный отчет о своих разработках. В нем, кроме уже сданных на вооружение РС‑1‑У и В‑750, был отмечен целый ряд перспективных работ, которые свидетельствовали о том, что у предприятия есть серьезный задел на будущее. В этот задел входили только что совершившая первые пуски противоракета В‑1000 и только еще готовившиеся к пускам зенитные ракеты В‑600 и В‑625, корабельная модификация «750‑й» – В‑753, авиационные К‑5М, К‑6 и К‑6В. Не были забыты в отчете и готовившиеся к предъявлению на совместные испытания В‑750Н и В‑750В, а также готовившаяся к предъявлению на контрольные испытания в составе системы С‑75 «Десна» ракета В‑750ВН.

Создание последней было предписано Постановлением Совета Министров от 11 декабря 1957 года, которым была принята на вооружение СА‑75. В ракете В‑750ВН должны были соединиться основные качества В‑750Н и В‑750В – увеличенная высота боевого применения, бортовая радиоаппаратура, работающая в изначально предлагавшемся 6‑сантиметровом диапазоне, чем обеспечивалась повышенная помехозащищенность работы аппаратуры радиоуправления.

Большой интерес для будущего представляли и выполнявшиеся на предприятии экспериментальные работы. В отчете была упомянута ракета В‑750ИР, которую предполагалось оснастить разработанным в КБ‑1 импульсным радиовзрывателем и более эффективной боевой частью.