Петр Грушин - Владимир Светлов

Временная ПУ представляла собой сооружение высотой 12 м, диаметром цилиндрической части 6 м, массой – 25 т, не считая крестовины, на которой она должна стоять.

Для ее изготовления в опытном производстве в начале 1957 года создали бригаду, и началась напряженная работа, сверхурочная, без выходных… Почти каждое утро на сборку приходили П. Д. Грушин и главный инженер П. И. Иващенко, интересовались, как идет работа, какая требуется помощь?

Через четыре с половиной месяца работу закончили. В июле, ночью (без посторонних глаз), из железнодорожных ворот предприятия вышел эшелон: три товарных вагона, две платформы с разобранной ПУ и пассажирский вагон, в котором ехала бригада сборщиков и охрана. Всю дорогу эшелон мчался к югу по «зеленой улице».

На полигоне временная ПУ несколько раз дорабатывалась опять‑таки силами инженеров и рабочих ОКБ‑2. Наиболее объемные работы провели в январе – апреле 1959 года – заменили поворотную часть ПУ, установили удлиненную «стрелу» с дополнительной опорой для второй ступени и отрывным разъемом на более чем 200 клемм и двумя полыми «клыками», через которые в процессе наземных проверок на борт ракеты подавался сжатый воздух. В этот же период полностью переделали электросхему ПУ и наземной (и подземной) части управления пуском.

В сентябре 1957 года первая «летающая модель» В‑1000 была уже в Сары‑Шагане, там же смонтировали и первую пусковую установку. Те осенние месяцы для работ на полигоне были самым подходящим временем – ушла вместе с летом и 50‑градусная жара, и песчаные бури, и другая экзотика каменистой пустыни. С этого момента инженеры и испытатели ОКБ‑2 начали освоение нового полигона.

Сары‑Шаганский полигон… Словосочетание в наше время звучащее прозаично и вполне по‑деловому. Сейчас он похож на такие же разбросанные по стране, многократно описанные в самых разнообразных воспоминаниях, показанные в кинофильмах, запечатленные на фотографиях полигоны. А тогда, в 1956‑57 годах, это была одна из самых грандиозных строек страны, о которой никогда не сообщали газеты, молчало радио и еще только появившееся телевидение. Название «Сары‑Шаган», так недвусмысленно говорившее о чем‑то далеком восточном, за заборами секретных учреждений произносилось только посвященными, да и то негромко. И, как правило, в разговорах это место зашифровывали «Камбалой», «Белугой», «Колючкой», «Озером». Так и говорили своим домашним и друзьям. Среди полигонного «народа» было и другое название этой станции: «Сары‑Париж», именно таким он казался всем, кто несколько месяцев проработал на площадке № 6, где в спешном порядке создавались стартовая позиция ПРО, ее техническое обеспечение. Однако условия жизни работавших там гражданских и военных специалистов были, прямо сказать, «барачные» и не ресторанные. Жили в деревянных бараках, по 10–15 коек в одной комнате, все «удобства» на улице. Консервы, каши, сушеный картофель, компот из сухофруктов – вот что составляло меню столовой, в которой приходилось обедать в несколько смен. В качестве «культурных» мероприятий: раз в две недели кино под открытым небом (благо, что южные ночи очень темные) и раз в неделю баня в землянке, в которой желающих набиралось столько, что трудно было понять – помылся или потерся.

Да и само попадание на этот полигон со временем стало событием ритуальным.

В определенный день и час требовалось приехать в аэропорт и подойти к заранее обговоренному месту. Своих будущих попутчиков можно было легко узнать по охотничьим ружьям и рыбным снастям. Посторонним группа из загорелых молодых людей казалась очередной охотничьей артелью или геологической экспедицией. В назначенное время к группе подходил работник аэропорта и уводил людей за собой.

Первые годы никаких объявлений по радио о рейсе на «Камбалу» в аэропорту не делалось. С годами номер рейса и время вылета самолета стали объявлять, но место, куда предстояло лететь, по‑прежнему называлось «Пункт назначения»…

Начальник испытательного отдела Владимир Александрович Жестков вспоминал:

«Первые работники ОКБ‑2 попали на этот полигон в 1956 году, как исследовательская группа, которая должна была „забивать колышки“, выбрать месторасположения технической позиции, место расположения стартовой позиции и измерительных пунктов.

Жить первым испытателям приходилось в весьма трудных условиях. Жизнь на полигоне начиналась с того, что когда туда прибывали люди, то их расселяли в двух огромных деревянных сооружениях, которые мы между собой именовали Казанский и Курский вокзал. В каждом из них размещалось порядка 300 человек. Ночевали на трехэтажных койках или нарах, там у каждого было свое место. Стартовая позиция размещалась в 100 километрах от этого места. На стартовой позиции тоже было два больших барака, где жили вместе и офицеры, и представители промышленности. Солдаты, несмотря на тяжелые климатические условия, жили в палатках.

Первую ракету В‑1000 мы собирали на технической позиции, находившейся в трехстах метрах от нашего барака. К ноябрю 1960 года наша экспедиция – техническая и теоретическая часть коллектива – полностью перебазировалась на площадку, где находился штаб войсковой части 03080 и где проводилась обработка результатов летных испытаний. Хотя первое время после любого пуска мы получали первичную информацию в, как мы его называли, домике телеметриста. К концу 1960 года ракеты начали готовиться к пуску на технической позиции № 7, в прекрасном корпусе № 8. Этот корпус был оснащен самой передовой на тот период времени техникой, крановым хозяйством, стендами. Ракета отрабатывалась на седьмой площадке, и далее после заправки поступала непосредственно на пусковую установку».

Подготовка к первому пуску В‑1000 была в самом разгаре, когда на весь мир прогремело сообщение ТАСС о запуске первого искусственного спутника Земли. На такую овацию, которую устроили первому спутнику, разработчикам противоракетной системы рассчитывать, конечно, не приходилось… Их работа уже по своей сути не могла столь широко рекламироваться. И если имена тех, кто запускал спутник, держались в секрете, то имена разработчиков системы ПРО были засекречены вдвойне. В том числе и для них в те годы Роберт Рождественский написал стихотворение, строки которого стали одним из главных гимнов «Великим без фамилий»:

По утрам на планете мирной голубая трава в росе. Я не знаю ваших фамилий – знаю то, что известно всем: Бесконечно дышит вселенная, мчат ракеты, как сгустки солнца. Это – ваши мечты и прозрения. Ваши знания. Ваши бессонницы.

Называют вас просто: «атомщики», именуют скромно «ракетчиками». Дорогие наши товарищи, лишь известностью не обеспеченные. Вам даются награды негласно. Рядом с нами вы. И не с нами. Мы фамилий ваших не знаем, только вы и на это согласны.

… Сколько б вы напридумали разного! Очень нужного и удивительного! Вы‑то знаете, что для разума никаких границ не предвидено. Как бы людям легко дышалось! Как бы людям светло любилось! И какие бы мысли бились в полушарьях земного шара!..

… Каждый школьник в грядущем мире вашей жизнью хвастаться будет… Низкий‑низкий поклон вам, люди. Вам, великие. Без фамилий.

Первый пуск В‑1000 (той самой «летающей модели»), с водой в топливных баках маршевой ступени и установленными на ней габаритными и весовыми макетами оборудования радиоуправления и стабилизации полета, с рулями, заклиненными в нейтральном положении, состоялся 13 октября 1957 года.

С таким грохотом ракеты ОКБ‑2 еще не стартовали – почти 200‑тонная сила бросила ракету вперед. Мощная газовая струя от четырех ускорителей разбросала на десятки метров контрольные грузы, которые были специально разложены на земле вокруг пусковой установки. По их разлету испытателям предстояло определить, насколько мощным оказалось воздействие струи на стартовую позицию, после чего внести соответствующие коррективы в ее устройство.

Полет ракеты оказался недолгим. Через две с половиной секунды от воздействия газовых струй ускорителей разрушились стабилизаторы, и ракета, летевшая до этого нормально, рассыпалась в воздухе.

Как вспоминал Г. В. Кисунько:

«Вторая ступень развалилась на множество кусков, усеявших полосу степи вдоль директрисы стрельбы… Между тем представители ОКБ‑2 деловито отбирали и грузили в автомашину наиболее интересные для анализа куски. Зам главного конструктора ракеты то ли в шутку, то ли всерьез уверял всех присутствующих, что все произошло, как задумано, поэтому „прошу без паники“».

Второй пуск состоялся уже под самый Новый год – 28 декабря. Конструкцию ракеты за эти месяцы доработали – более чем на метр вперед были передвинуты стабилизаторы, чтобы не подвергать их воздействию раскаленных струй.