Англия и Франция: мы любим ненавидеть друг друга - Стефан Кларк

Да, они определенно сталкивали лбами Идена и его союзника, президента США Эйзенхауэра, который был против военного вторжения. И когда в октябре 1956 года началась англо-французско-израильская атака, бритты в очередной раз продемонстрировали, кому они на самом деле верны. Вторжение и вызванные им сомнения в роли Британии как участника конфликта на Ближнем Востоке так ударили по фунту стерлингов на финансовых рынках, что Идену пришлось поддержать национальную валюту заимствованными американскими долларами, но этот заем он получил, пообещав Эйзенхауэру убраться из Египта.

Французы призывали его не поддаваться давлению американцев, по крайней мере, пока Насер не сломлен, но Иден трусливо признался, что уже дал слово Эйзенхауэру. Суэц для Британии окончился.

Для Франции же он был последней соломинкой. Это было повторение Дюнкерка. Бритты, как всегда, проявили себя ненадежными союзниками, но теперь повели себя еще более постыдно, потому что безропотно пошли на поводу у своих новых американских хозяев.

Французы решили, что самостоятельно выиграют эту колониальную войну, но так глубоко увязли в Алжире, что взбунтовалась их собственная армия. Отколовшийся отряд французских десантников вторгся на Корсику (может, хотел вдохновиться визитом на родину Наполеона?), и, как говорили, он собирался идти на материк и брать власть в свои руки.

Между тем де Голль сидел в своем наблюдательном пункте, он же рабочий кабинет, который построил в своем доме в деревеньке Коломби-ле-Дез-Эглиз, и взирал на то, как Франция выставляет себя на посмешище. Он напоминал мудрого ветерана бейсбола, наблюдающего за ходом матча: потирая руки, он наблюдал тот кошмар, в который превратили его команду выскочки-новички, но в глубине души знал, что однажды они призовут его обратно и будут умолять выиграть для них главный матч сезона.

И это произошло 28 мая 1958 года. Пока Париж сидел за обеденным столом, гадая, когда с неба спустятся мятежные парашютисты, французский президент, Рене Коти, пригласил де Голля вернуться и спасти страну. На возражения политических оппонентов генерал ответил: «Неужели кто-то думает, что в возрасте шестидесяти семи лет я начну карьеру диктатора?»

Де Голль вернулся во власть и был чрезвычайно доволен собой. Даже Наполеону не удался такой триумфальный камбэк после двенадцати лет забвения. Теперь всем предстояло увидеть, чего француз может добиться на мировой сцене.

Французы хотят убить своего генерала

Почти четыре года ушло у де Голля на то, чтобы разобраться с делами дома. Влиятельные силы во французском истеблишменте никак не хотели терять Алжир. Вооруженная группировка под названием «Тайная вооруженная организация» осуществляла террористические акты на материковой части Франции; полиция убила около 200 алжирских иммигрантов после протестного марша в Париже; сам де Голль пережил более тридцати попыток покушения, предпринятых не только алжирскими борцами за независимость, но и французами. Самым опасным был пулеметный обстрел его автомобиля, тогда генерал и его жена чудом остались в живых. Но де Голль уже бывал в таких передрягах и всегда выходил победителем. Он провел переговоры о предоставлении независимости Алжиру, после чего полностью сосредоточился на англосаксах.

В 1957 году Франция подписала соглашение об общем рынке с Бельгией, Люксембургом, Голландией, Италией и Западной Германией. Рискуя быть исключенными из торговли с этими странами, в 1958 году бритты решили, что не прочь поучаствовать в этом веселом клубе.

Однако часть соглашения об общем рынке, Римский договор, Британию никак не устраивала: сельскохозяйственная политика и полвека назад вызывала нарекания у скептиков, которые полагали, что она задумана исключительно в интересах французских фермеров. Неудивительно, что Британия предложила распространить свое членство в общем рынке на все товары, за исключением сельскохозяйственной продукции.

Французы возмутились этим извечным желанием британцев подогнать правила игры под себя (возможно, Франция полагала, что такое право есть только у нее?), и де Голль прервал переговоры. Свой отказ он обозначил еще яснее, пролоббировав выработку общей сельскохозяйственной политики, которая была принята в 1962 году и вознесла французских фермеров на недосягаемый пьедестал, который они гордо занимают до сих пор.

Британский премьер Гарольд Макмиллан не сомневался, что де Голль исключает бриттов, поскольку видит в них американских марионеток и одновременно соперников в борьбе за европейское господство. Как выразился Макмиллан, француз никогда не простит англосаксам Освобождения. И в этом он был абсолютно прав. Де Голль видел себя хозяином положения в новой Европе и не собирался ни с кем делиться своей властью.

Но даже при таком раскладе Макмиллан был полон решимости убедить генерала в смягчении позиции и пригласил его поохотиться в свое загородное имение Берч-Гроув в Суссексе. Премьер был настоящим помещиком и обожал расхаживать по своим владениям в твидовых костюмах, постреливая в дичь. Де Голль принял приглашение, но уик-энд не стал дружеским спортивным времяпрепровождением, на что надеялся Макмиллан. Француз, обеспокоенный постоянными покушениями на свою жизнь, всегда путешествовал с запасом крови на случай, если ему понадобится переливание, но миссис Макмиллан, особа слегка эксцентричная (она имела привычку копаться в саду по ночам, надев шахтерскую каску), категорически отказалась держать в доме такую мерзость. Французам пришлось привезти специальный холодильник и установить его во флигеле. Вдобавок ко всему, охранники де Голля испортили охоту, расхаживая по лесам и распугивая фазанов. Они явно не были спортсменами.

Ответный визит во французский президентский дворец в Рамбуйе под Парижем в конце 1962 года прошел не лучше. Здесь де Голль чувствовал себя твердо стоящим на исторической почве. Именно в Рамбуйе в 1944 году он написал речь «Освобожденный Париж». Генерал был настолько раскован, что на охоте ни на шаг не отходил от Макмиллана и произносил громкие комментарии каждый раз, когда британский премьер промахивался.

Де Голль ясно дал понять, что не видит особого смысла в переговорах о вступлении Британии в европейское экономическое сообщество. Он прямо сказал Макмиллану о том, что европейский расклад сил позволяет Франции не только накладывать вето на любые решения, но и держать в узде Германию, тогда как со вступлением в игру Британии французы уже не будут чувствовать себя так комфортно. Де Голль настоял на том, чтобы общаться с премьером без переводчика, и, хотя Макмиллан очень хорошо говорил по-французски, беседа неизбежно оказалась односторонней. Позже де Голль описывал Макмиллана как беднягу, которому ему нечего было предложить и который выглядел таким побитым, что ему хотелось положить руку ему на плечо и сказать: «Не плачь, милорд».

Но и на этом де Голль не остановился. Он продолжал делать резкие заявления, препятствуя попыткам Британии вступить в европейское сообщество. Британия в течение 800 лет пыталась существовать вместе с Европой, не присоединяясь к ней, говорил он (хотя мог бы прибавить к этой цифре еще пару веков). Досталось от него бриттам и за принятые на вооружение американские ракеты «Поларис», еще одно доказательство того, что Британия находится в кармане у США, а потому ее нельзя рассматривать как надежного союзника Европы. И когда один из министров де Голля покритиковал его за короткую память о «Сердечном согласии», генерал попросту напомнил ему про Азенкур и Ватерлоо. Для де Голля сворачивание переговоров по общему рынку было чисто исторической местью.

Au revoir[122] американцам

На протяжении всей своей послевоенной карьеры де Голль старался как можно больнее хлестнуть янки, особенно им доставалось за Вьетнам. Генерал клеймил их позором, называл «отвратительной» войну, в ходе которой «большая нация уничтожает маленькую», удобно забывая о подвигах Франции в этой же самой стране.

Тысяча девятьсот шестьдесят шестой год подарил ему шанс показать политический язык Америке, а заодно и Британии.

Де Голль начал мутить воду в НАТО практически сразу после возвращения во власть в 1958 году, возмущаясь тем, что Британия и США сплотились в стремлении контролировать политику Альянса. В 1959 году он потребовал убрать все иностранное ядерное оружие с французской земли, вынуждая американцев вывезти свои ракеты в Британию и Германию, а в 1962 году вывел свой флот из-под командования НАТО. Его показная борьба за независимость достигла логической кульминации, когда в 1966 году он приказал всем иностранным войскам покинуть территорию Франции, мотивируя это тем, что в случае войны не позволит французским солдатам кланяться американским генералам, как они были вынуждены это делать во время Второй мировой войны.