Большой террор. Книга I. - Роберт Конквест

КОМАНДИРЫСУХОПУТНЫЕ

Повсюду — за исключением пока что Дальнего Востока — террор бил по всей командной структуре армии. Стали исчезать высшие командиры, только что назначенные на посты для заполнения образовавшихся вакансий.

В ноябре 1937 года заседал военный совет Кавказского военного округа. Новый командующий округом Н. В. Куйбышев (брат покойного члена Политбюро) критиковал репрессии в армии, как снижающие уровень боевой готовности. Вскоре после этого он был арестован.[923] Та же судьба постигла командующих военными округами во всем Советском Союзе. К лету 1938 года все без исключения, кто занимал этот пост в июне 1937 года, бесследно исчезли. Точно так же исчезли все одиннадцать заместителей Наркома обороны в Москве.

Военно-воздушные силы, бронетанковые и мотомеханизированные войска понесли особенно тяжелые потери.[924] На осенних маневрах 1936 года западные военные атташе отмечали, что командовавший бронетанковыми силами Халепский, руководившие военно-воздушными силами Алкснис и его заместитель Хрипин производили отличное впечатление. Халепский был сначала переведен в Наркомат связи, затем, в 1937 году, арестован. Он погиб в 1938 году.[925]

Командарм Алкснис был самым молодым в группе Тухачевского, он едва достиг сорока. Поддерживаемый комкором Тодорским, тогдашним начальником Военно-воздушной академии, он прилагал максимум усилий, чтобы спасти своих подчиненных от преследований НКВД. Еще 13 ноября 1937 года имя Алксниса значилось в избирательных списках, а третье издание Малой советской энциклопедии утверждает, что до 1938 года он — начальник ВВС РККА.[926] Но по всем данным выходит, что уже в последние дни 1937 года Алкснис был под арестом вместе с Хрипиным и Тодорским. По свидетельству бывшего полковника ВВС Г. А. Токаева, Алксниса пытали и приговорили к каторжным работам, но потом расстреляли.[927]

Тодорский, арестованный весной 1938 года, был приговорен в мае 1939 года к пятнадцати годам заключения. Он выжил и в 1953 году был освобожден.[928]

Исключительное коварство НКВД хорошо иллюстрируется событием из личного опыта генерала Горбатова, нашедшим отражение в его мемуарах. Вот, например, эпизод о том, как Горбатов понял, что над ним снова, уже вторично, нависла угроза. Временно назначенный командовать 6-ым кавалерийским корпусом, он отправился в командирский магазин за получением зимнего обмундирования и обнаружил, что туда пришла телеграмма заместителя командира корпуса по политчасти Фоминых, находившегося в тот момент в Москве, требующая «воздержаться от выдачи Горбатову планового обмундирования».[929] За телеграммой последовал приказ об увольнении Горбатова в запас. Он сразу же отправился в Москву, «чтобы выяснить причину», и был арестован. Жена никак не могла узнать, что с ним случилось. Никто не говорил ей об аресте мужа до тех пор, пока в коридоре командирского общежития Красной Армии одна девушка не шепнула ей об этом.[930]

В мемуарах Горбатова есть короткие сведения о допросах. На Лубянке с ним обращались сначала мягко, но на пятый день начались угрозы и нажим. В камере с ним вместе сидело семеро других подследственных, и все они уже «признались». Затем Горбатова перевели в Лефортовскую тюрьму, где он сидел в камере-одиночке вместе с другими двумя заключенными. Там, на четвертом допросе, его начали пытать и потом пытали еще пять раз с интервалом в два-три дня. После пыток его, кровоточащего от избиений, бросали обратно в камеру. Затем ему дали двадцатидневную передышку, и снова пять долгих допросов с пытками. От Горбатова не добились никаких признаний, и 8 мая 1939 года суд, длившийся четыре или пять минут, приговорил его к пятнадцати годам заключения с последующим поражением в правах на пять лет.[931]

Имеются сведения еще об одном командире, не подписавшем никаких признаний. В прошлом он был революционным балтийским моряком, и после всевозможных допросов его оправдали, выпустили и дали гражданскую работу. Однако через шесть месяцев он был арестован вновь[932] и судьба его неизвестна.

Однако, как сообщил на XXII съезде партии Хрущев, «много замечательных командиров и политических работников Красной Армии» дали нужные показания: «Их „убеждали“, убеждали определенным способом в том, что они или немецкие, или английские, или какие-то другие шпионы, И некоторые из них признавались даже в тех случаях, когда таким людям объявляли, что с них снимается обвинение в шпионаже, они уже сами настаивали на своих прежних показаниях, так как считали, что лучше уж стоять на своих ложных показаниях, чтобы быстрее кончились истязания, чтобы быстрее прийти к смерти».[933]

Один командир дивизии, например, показал, что он «завербовал» всех командиров в своей дивизии до командиров рот включительно.[934] Подобных примеров можно привести множество,

Вполне естественно, что между НКВДиармией существовало соперничество во многих областях (то обстоятельство что НКВД располагал собственными крупными вооруженными силами, само по себе действовало на армию раздражающе). Но НКВД особенно нетерпимо относился к тому, что сеть советской военной разведки за рубежом работала в известной степени независимо от иностранного отдела НКВД и всячески старался забрать ее в свои руки. Когда Тухачевский был арестован, НКВД получил полный контроль над этой сетью. Почти все военные агенты были вызваны в Москву из-за границы и расстреляны.[935] С. П. Урицкий, с 1935 года занимавший пост начальника Разведупра РККА, был арестован в ночь на 1 ноября 1937 года и «вскоре погиб».[936]

Предшественником Урицкого на этом посту с 1920 по 1935 год был Я. К. Берзин. По происхождению латыш, Берзин в 1919 году кратковременно занимал пост в советском латвийском правительстве. После передачи дел Урицкому в 1935 году он был послан в Дальневосточную Армию. Оттуда Берзин попал в Испанию, став фактически командующим республиканской армией под псевдонимом Гришин, Берзин не ладил с сотрудниками НКВД и по возвращении из Испании был расстрелян (по-видимому, 29 августа 1938 года),[937]

Командир интернациональной бригады в Испании «генерал Клебер» (советский командир, замаскированный под канадца, чтобы соблюсти международный декорум) был арестован и, по-видимому, казнен прямо в Испании.

Комбриг Горев (Скоблевский) прославился в битве за Мадрид. По возвращении в СССР он был удостоен высоких почестей. «А полгода спустя героя Мадрида оклеветали и он погиб в Москве».[938] Есть сведения, что Скоблевского арестовали через два дня после вручения ему ордена Ленина.[939]

Среди советских военных, побывавших в Испании во время гражданской войны, дальнейшими жертвами были старший военный советник в Испании «Григорович» — Штерн, в дальнейшем получивший звание командарма на Дальнем Востоке, и вы дающийся советский летчик «Дуглас», впоследствии командовавший советскими военно-воздушными силами под именем генерал-лейтенанта Смушкевича.[940] Оба они были расстреляны в 1941 году.

Маршал Р. Я. Малиновский, тоже сражавшийся в Испании, рассказывает, как он не подчинился двум приказам возвратиться в Советский Союз. Третий приказ возвратиться пришел уже с угрозой, что Малиновского будут считать невозвращенцем.[941] После этого Малиновский вернулся в Москву — по счастью тогда, когда худший период террора был уже позади. Как известно, маршал Малиновский благополучно пережил террор и позже, до самой своей смерти, занимал пост Министра обороны.

Не очень везло и советским гражданским лицам, побывавшим в Испании. Антонов-Овсеенко, занимавший деликатный пост советского генерального консула в Барселоне, погиб так же, как и советский посол в республиканской Испании Розенберг. Преступление Розенберга состояло в попытке организовать обмен пленными с Франко. Сталин всегда рассматривал подобные попытки как подозрительные, и когда югославские партизаны начали аналогичные переговоры с германским командованием на Балканах, в Москве реагировали резко отрицательно.[942]

ШТОРМВОФЛОТЕ

Во флоте бушевал тот же шторм, что и в армии. Из восьми человек, носивших к началу террора высшее флотское звание флагмана 1-го ранга, не выжил ни один.[943] Первой жертвой пал тот, кого считали мозгом флота, — флагман Р. А. Муклевич. Приятный, крепкого вида человек, Муклевич был старым большевиком с совершенно исключительной биографией. Он родился в 1890 году, шестнадцати лет вступил в партию и в тяжелые годы после провала революции (1907–1909), все еще безусым юношей, руководил партийной организацией Белостока. В 1912 году Муклевича призвали в императорский флот, где он до самой революции вел военно-партийную работу. Во время гражданской войны он служил в штабах различных армий и фронтов, в 1921 году занимал пост заместителя начальника Военной академии, затем до 1925 года служил в военной авиации и, наконец, в 1926-27 годах фактически руководил флотом. Позже, в качестве руководителя советского судостроения, Муклевич играл ведущую роль в модернизации флота. Ясное понимание задач и скромная деловитость сделали Муклевича естественным и желанным сотрудником группы Тухачевского.