Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

послали только отряд под командованием Ксенона и Феодота (прозванного Полтора)[1020]. Гермий, однако, все еще чувствовал неуверенность: он боялся, что царя все-таки можно уговорить отправиться в восточные провинции, и, чтобы предотвратить это, он задумал план: возобновить соперничество с Египтом за Келесирию. Тогда царь будет занят, и в то же время (если принять во внимание характер правившего тогда Птолемея) это будет не слишком опасно. Ибо примерно в это время (зима 222/21 до н. э.)[1021] египетский трон, который был занят тремя великими царями, перешел к незначительному Птолемею Филопатору. Теперь в интересах Гермия стало в самых ярких красках описать царю опасность на западе империи. Успех Ахея в Малой Азии дал ему эту возможность. Пергамская мощь уже была разрушена, и Аттала загнали в еще более узкие границы; Ахей уже практически был господином страны за Тавром. Было легко сыграть на страхах царя и заставить его увидеть великий заговор, угрожающий империи со всех сторон, – целый союз, в который входили Египет на Западе и мятежные сатрапы на Востоке. Гермий снял все сомнения монарха, предъявив письмо (он его подделал) от Птолемея к Ахею, где тот советовал ему принять корону.

В браке юного царя, который состоялся как раз теперь, мы видим, что селевкидский двор прежде всего хотел закрепить свою власть над Малой Азией, которая становилась все более и более шаткой. Селевкиды продолжали следовать политике, начатой Антиохом II. Невестой, избранной для Антиоха III, оказалась Лаодика, дочь Митридата II из Понтийской Каппадокии. Несомненно, она была его двоюродной сестрой: ее мать была теткой царя, на которой женился Митридат. Ее привез из Каппадокии адмирал Диогнет, и свадьбу отпраздновали в Селевкии на мосту через Евфрат, где в то время пребывал двор. Как только свадьба закончилась, двор перебрался в Антиохию и начались приготовления к нападению на Египет.

Тем временем положение Молона на Востоке начало становиться все более и более опасным. В своей собственной сатрапии – Мидии – он мог защищаться, поскольку эта область была окружена горами и пустыней, и, как мы уже видели в случае с Пифоном, она была хорошо подготовлена для формирования большой военной силы. Молон постарался сделать своими союзниками соседних сатрапов[1022]. Местные князья вне сфер влияния Македонии, из которых наиболее значимым был Артабазан из Малой Мидии (Азербайджан), были готовы поддержать противника династии Селевкидов[1023]. Прирожденную лояльность греческих и македонских поселенцев к царскому дому Молон пытался побороть подарками, наказаниями, обещаниями и поддельными письмами, где он старался показать царя в плохом свете. Полководцы, которых послал селевкидский двор, – Ксенон и Теодот – не осмелились вступить в сражение и засели за укреплениями. Молон стал хозяином Аполлониатиды. Затем он даже пошел на Селевкию. Город находился на западном берегу Тигра, и он не мог попасть туда, не перейдя через реку, а этому помешал Зевксис, сатрап Вавилонии, захватив все лодки. Молону пришлось удовольствоваться тем, что он захватил зимние квартиры[1024] (в 221 до н. э.) в Ктесифоне, военном лагере напротив города на другом берегу, и ждал там, когда ему представится возможность действовать.

Эти передвижения Молона вновь создали напряжение при дворе. Однако Гермий все еще продолжал гнуть свою линию. Против мятежника нужно было посылать только полководца. Цари должны воевать только с царями[1025]. Соответственно в конце лета 221 г.[1026] до н. э., в тот момент, когда началось вторжение в Келесирию под личным руководством царя, Ксеноэт, ахейский искатель приключений, повел новое войско на Восток. Ему предоставили верховное командование над провинциальными командирами, чтобы он проводил операции по собственному усмотрению.

Ксеноэт отправился в Селевкию, где он нашел Зевксиса. Правители Сузианы и провинции Красного моря, Диоген и Пифиад, которые все еще были лояльны к царю, присоединились к нему в приказном порядке. Он расположился у реки на западном берегу, напротив мятежников. Информация, которую приносили ему дезертиры, переплывавшие через реку, показывала, насколько сильно еще было на Востоке дело царя. Простые воины из войска Молона, которых, несомненно, набрали в греческих или македонских колониях, были (как сообщали перебежчики) в душе больше преданы царю, чем своему предводителю. Ксеноэту надо было только перейти через реку, и тогда основная масса армии Молона должна была присоединиться к нему.

Последующие события показывают не в очень хорошем свете усердие и бдительность обоих противостоявших друг другу командиров. Начать с того, что патрульные Молона оказались такими разинями, что ночью Ксеноэт смог перебросить отряд войск в девяти милях ниже по течению и занять мощную позицию среди болот; никто ему в этом не помешал. Основной лагерь на западном берегу был оставлен под командованием Зевксиса и Пифиада. Попытка Молона выбить Ксеноэта с его позиций провалилась из-за недостатка у него информации о местности, и его отряды беспомощно барахтались в болоте. Когда Ксеноэт пошел вперед, чтобы дать воинам армии мятежников возможность дезертировать, Молон бросил свой лагерь и пошел по дороге в Мидию. То преимущество, которое завоевал Ксеноэт благодаря небрежности врага, он тут же потерял, сам проявив небрежность. Считая, что все опасности позади, он занял лагерь Молона в Ктесифоне, привел сюда свою кавалерию, чтобы его преследовать, и позволил своим воинам пуститься в бурные излишества. Тогда Молон быстро вернулся и застал войска Ксеноэта совершенно врасплох. Большая часть воинов была перебита в пьяном сне, другие, обезумев от страха, попытались добраться до лагеря Зевксиса, переплыв через Тигр; большинство из них погибли. «Эта сцена на реке являла собой впечатляющее и фантастическое зрелище: плыли не только люди, но и кони, вьючные животные, щиты, мертвые тела, всевозможные вещи – все плыло по воде». Паника распространилась и на противоположный берег, Зевксис с другим отрядом в беспорядке бежали, и Молон перешел через реку, не встретив никакого сопротивления, и занял первоначальный лагерь царской армии.

Уход сатрапа Вавилонии оставил Селевкию беззащитной. Даже Диомедонт, правитель города, пустился вслед за ним в бегство. Восточная столица империи тут же попала в руки мятежника. Вавилония принадлежала Молону, и, перейдя через реку, он захватил провинцию Красного моря, правитель которой, Пифиад, возможно, как и Диомедонт, бежал с Зевксисом. Диоген, с другой стороны, поторопился обратно, чтобы защитить свою провинцию, и сумел прорваться в цитадель Суз, хотя Молон уже окружил ее, когда тот прибыл. Молон не мог себе позволить долго оставаться в Сузиане; оставив, таким образом, отряд, чтобы продолжать осаду, он вернулся, дабы довершить завоевание приречных земель к северу от Вавилонии, провинций Месопотамия и Парапотамия.

Новость о катастрофе достигла царя в тот момент, когда он (по другим основаниям)