В те грозные годы - Федор Лисицын

Утром 16 февраля я возвратился в расположение армейского штаба — необходимо было срочно рассмотреть и подписать ряд документов для политуправления фронта. В это время бои еще продолжались. Пытаясь спасти хотя бы небольшую часть своих войск из группы Ревлингера, немецко-фашистское командование в тот день значительно усилило ее поддержку с воздуха, чему во многом способствовала установившаяся с утра ясная, солнечная погода.

Правда, та колонна, которая пыталась пробиться через Радовнитц, к вечеру 16 февраля силами полков А. Д. Плеходанова, Н. Г. Пейсаховского, батальонов Р. С. Кудрина и В. И. Давыдова при поддержке артиллерии была полностью разгромлена. Что же касается другой вражеской колонны, прорывающейся севернее города Ландек, то здесь нам пришлось вести упорные бои по ее уничтожению и 17 февраля. На рубеже Фледеборн, Штрасфорт наши стрелковые батальоны при поддержке самоходной и полевой артиллерии только за первую половину дня отразили семь гитлеровских атак, яростных и напористых (по показаниям пленных, перед каждой атакой фашистские солдаты и офицеры принимали по таблетке опиума). Однако и они оказались безрезультатными.

В этих боях беспримерное мужество проявили многие наши артиллерийские подразделения, в особенности гвардейские. Только батарея гвардии лейтенанта Владимира Чупиры, как сообщалось в опубликованном в армейской газете «Фронтовик» очерке поэта Владимира Савицкого, за 17 февраля истребила более 100 вражеских солдат и офицеров, уничтожила 3 самоходные артиллерийские установки, танк и бронетранспортер. А всего за этот день гитлеровцы потеряли около 700 человек убитыми и 960 было взято нами в плен.

Так бесславно закончилась кровавая авантюра фашистского полковника Ревлингера. Вместе с ним из окруженной нашими войсками крепости пошло на прорыв более 10 тысяч гитлеровских вояк, имевших на вооружении несколько десятков танков и самоходных артиллерийских установок, до 150 полевых орудий и минометов, более 500 автомашин. И все же задуманный Ревлингером прорыв не удался. В четырехдневных ожесточенных схватках более 3 тысяч вырвавшихся из Шнайдемюля (Пила) солдат и офицеров противника, в том числе полковника Хурхаунта — начальника инженерной службы крепости, наши части взяли в плен, остальные нашли свою гибель на поле боя. Среди убитых оказался и полковник Ревлингер — организатор бесславно закончившейся авантюры. Наши части и соединения, кроме того, в течение четырех суток подбили и сожгли более 50 вражеских танков и самоходных артиллерийских установок.

Понесли потери и наши войска, в том числе и политотдел армии.

…Это случилось в самый разгар боев — 16 февраля. Во время бомбежки получил тяжелое ранение старший инструктор поарма по информации капитан Василий Иванович Липин. Я выехал в армейский госпиталь, чтобы повидаться с раненым, узнать о состоянии его здоровья.

Побеседовал с хирургом Ю. Г. Голиковой. Она сказала, что у Липина началась гангрена и его раненую ногу вряд ли удастся спасти. Да и общее его состояние внушает ей опасение.

Было очень жаль капитана. И не просто как боевого сослуживца, но и как молодого человека — красивого, веселого, никогда не унывающего, инициативного кадрового политработника, любимца коллектива поарма.

Мы говорили с ним около часа, уже собирались попрощаться, как вдруг мимо госпиталя с шумом и грохотом промчался конный обоз. По поведению повозочных нетрудно было догадаться, что они чем-то очень встревожены: обоз мчался в тыл на предельной скорости.

«Вероятно, что-то случилось, — кольнула тревожная мысль. — Может быть, гитлеровцы прорвали нашу оборону и сейчас продвигаются в армейские тылы? Значит, надо принимать срочные меры».

Наскоро попрощался с Липиным, пожелал ему быстрейшего выздоровления, пообещал еще раз непременно проведать его в ближайшие день-два. На ходу надевая шинель, сел в машину и приказал водителю гнать на передовую в район Реетца. В первом же населенном пункте узнал, что произошло.

Накануне к нам в армию прибыли подразделения из 115-го укрепленного района. Ночью они заняли оборону на 22-километровом, наиболее безопасном, по мнению командования армии, рубеже. Но случилось так, что именно здесь, на этом участке фронта, гитлеровцы силами двух полков пехоты при поддержке нескольких десятков танков и нанесли неожиданный удар, на несколько километров продвинулись вперед. По всей вероятности, это была одна из попыток выйти навстречу «беглецам» из Шнайдемюля (Пила). Впрочем, положение было быстро восстановлено. К моему приезду в район Реетца там уже действовали две наши танковые бригады.

Для всестороннего изучения обстоятельств, приведших к временному отходу подразделений 115-го укрепленного района с рубежа обороны, по решению командарма была назначена специальная комиссия. От поарма в ее работе приняла участие группа политотдельцев во главе с инспектором подполковником Малыхиным. После завершения проверки состоялось выездное заседание Военного совета армии. На нем была дана принципиальная оценка чрезвычайному происшествию, приняты необходимые меры по укреплению руководства 115-м УРом.

Затем мы провели здесь собрание партийного актива. Его участники подвергли серьезной критике имевшиеся недостатки в партийно-политической работе, наметили пути улучшения воспитательной работы с командным составом, с тыловиками и снабженцами. В выступлениях также отмечалось, что передовые подразделения 115-го УРа сражались с врагом смело и самоотверженно и на них следует равняться всем остальным.

…В водовороте дел и забот время летело незаметно. И когда несколько освободился, вспомнил о данном Липину обещании снова навестить его. Но, к сожалению, капитана в госпитале уже не застал. После операции — ампутации ноги — он был отправлен для дальнейшего лечения в глубокий тыл.

Так выбыл из нашего дружного политотдельского коллектива еще один ветеран.

После разгрома группы Ревлингера войска 3-й ударной перегруппировались и заняли глубоко эшелонированную оборону на рубеже Альтлобитц, Реетц, что юго-восточнее польского города Штаргард (Старгард). Переход нашей и соседних армий к обороне диктовался насущной необходимостью, поскольку, как уже упоминалось выше, немецко-фашистское командование сосредоточило за так называемым Померанским валом крупную ударную группировку своих войск, создав тем самым угрозу правому крылу 1-го Белорусского фронта. Командование фронта не исключало того варианта, что гитлеровцы попытаются предпринять на этом направлении сильный контрудар с севера. В этих условиях готовность к отпору врагу и нанесение упреждающего удара по его группировке имели важнейшее значение.