В те грозные годы - Федор Лисицын

Когда мы вместе с генералом А. Ф. Казанкиным ехали в Радовнитц, он кратко рассказал мне о подполковнике Пейсаховском. Командиру полка всего 36 лет. Десять из них он прослужил в армии, а до того работал на обувной фабрике «Спартак» в Казани. Там вырос от рядового рабочего до секретаря парткома. На партполитработу в Красную Армию был направлен по решению Татарского обкома ВКП(б). Окончил курсы политсостава, служил политруком роты, секретарем полкового партбюро, начальником политотдела дивизии. Позже переведен на командную должность. На войне — с первого дня.

— Откуда вам так хорошо известен жизненный и боевой путь этого командира полка? — спросил я Казанкина. — Ведь вы же совсем недавно вступили в командование корпусом.

— А как же иначе? — улыбнулся в ответ Александр Федорович. — Какой бы я был комкор, если бы не знал своих подчиненных?

Предупрежденный о нашем приезде по телефону, подполковник Н. Г. Пейсаховский встретил нас на околице Радовнитца. Доложил обстановку, попросил у генерала Казанкина разрешения переместить свой командный пункт на противоположную окраину села: там церковь, прекрасный наблюдательный пункт. Командир корпуса дал «добро».

Мы прошли по улицам села. Всюду видны следы недавнего боя: трупы вражеских солдат, догорающие танки, бронетранспортеры, разбитые и совсем исправные, брошенные гитлеровцами автомашины.

— Что же, поработали вы тут вместе с артиллеристами неплохо, — похвалил генерал А. Ф. Казанкин командира полка. — Но успокаиваться еще, думаю, рано. Остатки вражеской колонны непременно попытаются вновь атаковать Радовнитц. У фашистов просто другого выхода нет. Так что будьте начеку.

Отдав еще некоторые необходимые распоряжения, комкор уехал. Его ждали другие дела. В полосе межфронтового стыка немецко-фашистские войска в любой момент могли предпринять удар навстречу вырвавшейся из Шнайдемюля (Пила) группе. Нужно было не допустить этого.

На полковом КП я встретился с заместителем Пейсаховского по политчасти майором А. Д. Шитовым. Он только что вернулся из батальонов, устал, но тем не менее очень подробно доложил о проведенной в полку накануне и в ходе боя партийно-политической работе, о расстановке партийных и комсомольских сил, об отличившихся бойцах и командирах. С большой похвалой отозвался о парторге полка А. А. Шутыреве, о парторгах 1-го и 3-го батальонов П. В. Медведеве, А. И. Иванове, о полковом агитаторе М. Г. Черникове и других. Кстати, почти все они позже были удостоены высоких государственных наград за освобождение Радовнитца.

…1-й стрелковый батальон 82-го полка 33-й дивизии, как и 164-й полк, был направлен генералом Казанкиным в помощь 150-й дивизии. С ходу вступив в бой, он нанес довольно ощутимый фланговый удар по вражеской колонне, что также определило общий успех наших частей. Теперь батальон располагался в лесу близ Радовнитца. Его командир старший лейтенант Кудрин и замполит, тоже старший лейтенант, Ильин — молодые и улыбчивые — охотно делились со мной впечатлениями о недавнем бое, с гордостью называли фамилии своих отличившихся подчиненных. Слушая их, я невольно думал: «Как выросли наши командные кадры! За время войны они во многом опередили, оставили позади себя хваленый офицерский корпус немецко-фашистских войск. В этом — великая сила Красной Армии!»

…Где-то совсем недалеко, за поворотом лесной дороги, почти непрерывно строчат пулеметы и автоматы. Время от времени в их трескотню вплетаются гулкие разрывы снарядов. И вдруг среди этих звуков смерти раздается… прекрасная музыка! Минуту спустя слышится несколько искаженный, но все же показавшийся мне знакомым голос: «Ахтунг! Ахтунг!..»

— Кто это призывает гитлеровцев к вниманию? — спрашиваю я у старшего лейтенанта Ильина.

— Майор из политотдела армии, товарищ полковник. Матвеев, кажется, его фамилия.

Да, это П. М. Матвеев. Вскоре, после окончания очередной звукопередачи, он пришел на КП батальона.

— А где ваш фургон? — поинтересовался я.

— Отправил в двести седьмую, к Косякову. Завтра с утра будем работать там.

Слово «работать» майор произносит так, будто для него и его боевых товарищей завтра начнется не полный смертельной опасности, а самый обычный рабочий день.

Быстро сгущаются сумерки. Начинается метель. Мы с Матвеевым решаем заночевать в батальоне Кудрина. Здесь начальник 7-го отделения подробно информирует меня о том, что сделано им и его подчиненными за эти последние несколько суток.

Во-первых, в вырвавшуюся из шнайдемюльского котла группу уже заброшено более двух тысяч листовок-пропусков с призывом к гитлеровцам сдаваться в плен. Они охотно слушают и передачи по МГУ. Кроме того, для разложения войск противника широко используется оправдавшая себя практика обратной засылки в войска противника пленных немецких солдат, изъявивших желание провести разъяснительную работу среди бывших сослуживцев. Так, один из них, добровольно сдавшийся в плен, попросил направить его с этой целью в свой батальон. Через несколько часов он вернулся, приведя с собой 17 человек, почти весь взвод. И такие случаи далеко не единичны. Кроме того, многие гитлеровцы сдаются в плен группами сами, выходя из леса с белыми флагами. Сегодня утром, например, в наше расположение пришли 60 солдат противника. Несколько позже немецкий лейтенант привел в плен остатки подчиненного ему взвода, а также сдал исправный бронетранспортер.

Активно участвуют в разложении вражеских войск политотделы 33-й, 207-й и других стрелковых дивизий. Обратную засылку пленных умело организуют старшие лейтенанты Кудрин и Ильин, инструктор политотдела 33-й стрелковой дивизии капитан Никитенко и другие. В итоге — довольно внушительные результаты. За неполные четверо суток засланные в части противника военнопленные не только сами вернулись назад, но и привели с собой около 400 гитлеровских солдат и офицеров. А примерно 1,5 тысячи потерявших надежду пробиться к своим войскам сдались в плен организованно, группами.

Это был значительный вклад сотрудников 7-го отделения поарма и соответствующих работников политорганов соединений в окончательный разгром вырвавшейся из котла группировки полковника Ревлингера. Кстати, добавлю, что опыт обратной засылки изъявивших такое желание пленных в немецко-фашистские войска мы широко применяли затем и при разгроме восточно-померанской группировки врага и в боях за Берлин. Большая заслуга в этом принадлежала и майору Матвееву, поистине прекрасному организатору, отличному знатоку своего дела и неутомимому исполнителю заданий командования и политотдела армии.

Утром 16 февраля я возвратился в расположение армейского штаба — необходимо было срочно рассмотреть и подписать ряд документов для политуправления фронта. В это время бои еще продолжались. Пытаясь спасти хотя бы небольшую часть своих войск из группы Ревлингера, немецко-фашистское командование в тот день значительно усилило ее поддержку с воздуха, чему во многом способствовала установившаяся с утра ясная, солнечная погода.