Краткий курс истории Беларуси IX-XXI веков - Анатолий Тарас

Вспомним итог политического развития Речи Посполитой. Его четко зафиксировала Конституция, принятая 3 мая 1791 года. Согласно ее положениям:

— Речь Посполитая превращалась в унитарное государство, автономия ВКЛ ликвидировалась[153].

— Политическим народом считалась шляхта и богатейшая часть горожан (те, кто удовлетворял условиям имущественного ценза). Только эта часть населения имела политические права[154].

— Единственным государственным языком был польский[155].

Формирование нации в связи с «разделами Польши» действительно затормозилось. Спрашивается: какой нации?

Мещанам и крестьянам беларуских этнических земель после ликвидации ВКЛ оставался только один путь — полонизация[156]. О том, как это выглядело бы на практике, можно судить по весьма поучительному опыту Западной Беларуси в период 1920-1939 годов[157]. Полонизация беларусов происходила здесь:

Во-первых, через органы власти. Все государственные органы, в том числе суды, использовали только польский язык, никакие исключения не допускались.

Во-вторых, через систему образования. Напомню, что с 1 сентября 1939 года было закрыто последнее учебное заведение в польской республике с беларуским языком обучения — Виленская гимназия имени Стефана Батория.

В-третьих, через средства массовой информации (газеты, журналы, радио, кино), художественную, учебную, прикладную и прочую литературу (по Бенедикту Андерсону это называется «экспансией печатного капитализма»).

Нет никакого сомнения в том, что за 100 лет после 1791 года ВКЛ действительно стало бы частью Польши. Ведь в отличие от Украины, где народ многократно поднимал антипольские восстания, наши предки в XVII-XIX веках полонизации не сопротивлялись[158]. Именно этот факт обусловил яростные обвинения идеологов беларуского национализма периода 1920-30-х гг. (таких, например, как Фабиан Шантырь и Николай Шкелёнок) в адрес беларуской шляхты и вообще образованных слоев общества — «здраднікі» (изменники)!

В самом деле, за что воевали Тадеуш Костюшко и его сподвижники? Неужели за восстановление независимости ВКЛ?

Какова была цель войны польской и полонизированной шляхты с Россией в 1831 году? Неужели независимость или хотя бы автономия ВКЛ?!

К чему стремились вожди и участники восстания 1863-64 гг.?

Во всех трех случаях ответ один: они хотели возродить независимую, суверенную, унитарную Речь Посполитую, объединяющую Польшу, Литву и Русь (т. е. бывшее Польское королевство, бывшее Великое Княжество Литовское и бывшую Галицию вместе с правобережной Украиной)[159]. Отсюда же происходит формула более позднего времени: Речь Посполитая, это Польша плюс «крэсы всходни»[160].

Следующий парадокс заключается в том, что неожиданным следствием яростной борьбы с полонизмом[161]  и массовой русификации стало возникновение собственно беларуского движения. Но об этом — позже.

3. Франко-русская война 1812-15 гг. — трагедия Беларуси 

Ложь о войне «двенадцатого года»

Российские историки написали горы книг и статей об этой войне. Все они далеки от правды. Например, ни в Советской исторической энциклопедии (СИЭ), ни в трудах академика Евгения Тарле (1875-1955), считающихся классическими, ни в современных публикациях в связи с 200-летним юбилеем «войны двенадцатого года» нет ни слова о подготовке России к вторжению в Герцогство Варшавское и о секретной военной конвенции, заключенной между Россией и Пруссией в октябре 1811 года с целью обеспечения этого вторжения.

Напомню читателям, что секретная часть Тильзитского договора, подписанного 7 июля (25 июня) 1807 года монархами Франции и России, разделила между ними сферы влияния в Европе и Закавказье (напрашивается прямая аналогия с секретным протоколом, подписанным в Москве 23 августа 1939 года Риббентропом и Молотовым).

В сферу российских геополитических интересов вошли Швеция (включая принадлежавшую ей Финляндию), Турция (в том числе Дунайские княжества — Молдова и Валахия, проливы Босфор и Дарданеллы, Западная Армения) и Персия (вместе с Азербайджаном и Восточной Арменией). Французская сфера охватила всю «лоскутную» Германию, плюс к ней остальные страны Европы.

Главное различие между этими сферами состояло в том, что войска Наполеона уже давно оккупировали страны, интересовавшие «императора всех французов». А вот царь Александр еще только планировал осуществить захват Финляндии, Дунайских княжеств, Азербайджана и Армении. Таким образом, в Тильзите он получил от Наполеона карт-бланш на колониальные захваты в трех регионах, значительно удаленных друг от друга (в Северной Европе, на Балканах, в Закавказье)[162].

Кроме того, Наполеон «в знак дружбы» подарил Александру (т. е. России) Белостокскую и Тернопольскую области.

В обмен на это он потребовал от царя, чьи войска потерпели сокрушительное поражение от французов:

1) присоединения к так называемой «континентальной блокаде» с целью экономического разорения Великобритании;

2) признания автономии Польши (Герцогства Варшавского) в составе «Единой Европы»;

3) отказа от вмешательства в дела государств, входящих в европейскую конфедерацию во главе с Наполеоном.

Секретная конвенция, подписанная в Эрфурте 12 октября (30 сентября) 1808 года между Наполеоном и Александром, подтвердила все условия Тильзитского соглашения.

Тильзитский договор был выгоден для России, так как позволял ей продолжать захват новых территорий и гарантировал при этом от военного конфликта с Францией. Разумеется, при условии соблюдения всех условий, предусмотренных договором.

«Польский вопрос»

Однако царя Александра, его правительство и двор, а также определенную часть российских помещиков Тильзитский договор не устраивал. Главным «камнем преткновения» являлась Польша. Представители российской верхушки не сомневались в том, что Герцогство Варшавское рано или поздно потребует возврата всех земель Речи Посполитой, входивших в ее состав до 1772 года, т. е. бывшего Великого Княжества Литовского (включая Жамойтию и Ливонию) и бывшей Руси (Правобережной Украины).

Поэтому была подготовлена новая конвенция, которую представители обеих сторон подписали 16 (28) января 1810 года в Петербурге. По ней Франция обязывалась не превращать герцогство в королевство; не присоединять к нему другие земли; не называть его Польшей. Но Наполеон не утвердил конвенцию.

Во-первых, 4 (16) февраля он получил отказ в сватовстве к младшей сестре царя, 15-летней Анне Павловне.

Во-вторых, он понимал, что дружественные отношения с поляками позволяют ему использовать хорошо подготовленную армию (90 тысяч в мирное время, до 150 тысяч в военное).

В-третьих, и это главное, он успел убедиться в том, что царю нельзя доверять. Россия повсеместно нарушала условия Тильзитского договора относительно континентальной блокады, лицемерно заявляя о том, что в ее порты прибывают коммерческие суда только нейтральных стран (доверху набитые контрабандными английскими товарами). Кроме того будучи немцем, царь настырно лез в политику Наполеона по вопросам, связанным с герцогствами Ольденбург и Гольштейн, с правящими династиями которых Александр и его жена Луиза Баденская состояли в родстве.

Более того, царь приказал готовиться к вторжению в Польшу. Он возомнил, что поскольку значительная часть войск Наполеона увязла в Испании, где полыхала партизанская война, то вместе с Пруссией успеет захватить Польшу и превратить ее в выжженную пустыню прежде, чем Наполеон сможет перебросить сюда свою армию. А затем он попытается убедить своего французского «друга и брата» в том, что так оно лучше для всех.

По плану, разработанному Л. Беннигсеном, немецким генералом на русской службе, к вторжению готовились несколько корпусов и отдельных дивизий общей численностью свыше 100 тысяч человек. Кроме того, в результате секретных русско-прусских переговоров 5 (17) октября 1811 года была заключена военная конвенция с Пруссией (еще 80 тысяч войск).

Царь в письме своей сестре Екатерине (1788-1819) от 22 ноября (4 декабря) 1811 года писал, что «военные действия могут начаться с минуты на минуту». Однако прусский кайзер вовремя вспомнил о сокрушительных поражениях своей армии от французов. Подумав, он вместо того, чтобы воевать против Наполеона, 12 (24) февраля 1812 года заключил союзный договор с ним.

Наполеон, получавший от своей разведки сведения о приготовлениях России к вторжению в Польшу, о массовых нарушениях условий континентальной блокады и об оголтелой антифранцузской пропаганде понял, что единственный способ «поставить на место» царя и его правительство — это превентивная война[163].