Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й. - Виктор Салошенко

Установлен факт, что 16 января 1943 года немецким командованием в Краснодаре были произведены массовая облава и изъятие населения, не зарегистрированного на немецкой бирже труда, которая отправляла людей в рабство. В этот день было захвачено до 800 человек, которые затем были истреблены.

При раскопках данной ямы среди трупов обнаружено наличие большого количества корзинок с остатками продуктов, бидонов с остатками молока, бутылок из‑под масла, что свидетельствует о том, что жертвы, попавшие в яму, захвачены внезапно на улицах. В данной яме местными жителями опознано значительное число близких им людей, в том числе артист Краснодарского театра муз. комедии Елизаветский; старший врач городской больницы Красникова; учительница средней школы № 36 Феденко; директор средней школы Никольченко А. С.; работник Заготзерно Сигаев П. Т.; 3–летняя дочь капитана Красной Армии Светлана Возмищева (ребенок был повязан платком, без пальто и обуви, в одних носках, левая нога сломана); врач городского кожно — венерического диспансера Вергилевский, о котором немцы сообщили семье как о добровольно выехавшем в Германию; 72–летний старик Филатов Мирон Емельянович, проживавший по ул. Седина, 91; учащийся средней школы Головатый Владимир Денисович, проживавший по Ярмарочной улице, № 29; труп Евтушенко Екатерины Савельевны обнаружен вместе с трупами ее двух дочерей Нины и Юлии; труп ребенка в возрас те 1 года 2 месяцев, в котором гр. Рыбко опознала своего внука Анатолия и др.

Всего опознано свыше 300 человек, зверски замученных немцами.

3. Семь ям, наполненных трупами жертв фашистских извергов, обнаружены комиссией в саду колхоза имени Калинина, на участке первой бригады по ул. Либкнехта № 33. Исследованием ям установлено наличие в них в беспорядочном положении до 1000 трупов (одна тысяча). Показаниями очевидцев из числа колхозников, проживающих вблизи этого места, — парниковода Зимина Кирилла Алексеевича, Садовского Георгия Степановича и других, — установлено, что фашистские изверги систематически за все время оккупации города Краснодара с августа 1942 года по февраль 1943 года на указанный участок привозили на автомашинах свои жертвы из числа местных советских граждан и здесь расстреливали их и сбрасывали в эти ямы…

4. Кроме того, как установлено следственными органами и судебно — медицинской экспертизой, немецким командованием в Краснодаре произведено зверское истребление путем удушения до 320 больных, находившихся в городской больнице № 3…

Как известно комиссии от местных жителей, находившихся в Краснодаре в период оккупации, особые зверства по истреблению советских граждан проявляли начальник Краснодарского гестапо полковник Кристман, его заместитель начальник тюрьмы капитан Раббе, офицеры гестапо Сальге, Пашен, Бартельмес, офицеры карательной зондеркоманды СС-10А Винц, Шпигельгер, Ган и Штейн, сотрудники Краснодарского гестапо врачи Герц и Шустер, следователь гестапо предатель Тищенко и палачи Речкалов и Пушкарев. Необходимо отметить ответственность за все эти зверства командующего 17–й немецкой армией генерал — полковника Руоффа, части которого составляли Краснодарский гарнизон, производя поджоги, грабежи и истребление мирного населения.

П/п Председатель Краснодарского городского Совета депутатов трудящихся — Смирнов.

Уполномоченный Чрезвычайной Государственной комиссии — Гусарь.

Директор ВИТИМа — Пантиков.

Профессор Кубанского мединститута — Руткевич.

Доктор сельхознаук профессор — Носатовский.

Протоиерей — Бессонов.

Краевой судмедэксперт — Баранова.

30 июня 1943 года».

…Рассказывают, что после всего увиденного и пережитого Петр Петрович надолго замкнулся, и острая сердечная боль стала часто давать о себе знать.

7

Известные историки впоследствии отмечали, что 1948 год положил конец послевоенным колебаниям руководства относительно выбора «мягкого» или «жесткого» курса. Представления о «монолитном единстве» общества и его абсолютной преданности Вождю, в общем верные на победный момент сорок пятого, чем дальше, тем больше превращались в иллюзию; в растущем отчуждении «верхов» и «низов» единственным звеном, скрепляющим этот политический конгломерат в видимое целое, был сам Сталин. Но и он, похоже, переоценил силу своего положения и способность концентрировать в себе волю и желания общества: не все соотечественники торопились демонстрировать «верноподданность» Вождю. Это Сталин знал. Но не знал, сколько их было — «не всех» и насколько опасным, в том числе и для него лично, становилось начинающееся противостояние. До открытого протеста дело не доходило, но брожение умов было реальностью, которую подтверждали сводки о настроениях разных категорий населения.

События 1948–1952 годов для Петра Петровича Пантикова, как и многих его соотечественников, стали временем прозрения: с иллюзией о том, что сталинский режим способен к какой‑либо трансформации либерального типа, пришлось расстаться окончательно. Конечно, кого-то могли ввести в заблуждение слова Сталина о необходимости покончить с монополизмом в науке, о борьбе с «аракчеевским режимом». Но тот, кто за словесной оболочкой умел распознавать сущность процесса, уже не мог обмануться фразой. Тем более что был опыт разгрома генетиков в 1948 году, тоже проходившего под флагом борьбы с «монополизмом». Однако вся дискуссионная кампания была рассчитана не на тех, кто привык, не рассуждая, «принимать к сведению». Последних было пока что большинство. Это большинство все и решало: общество, подготовленное психологически к кампании террора, в массе своей на удивление легковерно восприняло и версию о происках «безродных космополитов», и о «врачах-вредителях», не увлекаясь существом дискуссионных полемик, оно в то же время готово было осудить признан ные «вредными» философские, биологические, экономические и какие угодно другие взгляды.

Сформировавшиеся как политическая элита в условиях режима личной власти Сталина, представители этого поколения партийной номенклатуры усвоили именно сталинскую модель организации власти в качестве личного опыта, никакой другой они просто не знали.

Смерть Сталина, как понимали П. П. Пантиков и его окружение, открыла дорогу реформам, необходимость которых ощущалась обществом и частью руководителей сразу после окончания второй мировой войны, но которые вряд ли были возможны при жизни вождя. Экономическая и политическая ситуация внутри страны и обстановка «холодной войны» на международной арене формировали ряд узловых проблем (своего рода «болевых точек»), решать которые или реагировать на существование которых пришлось бы так или иначе любому руководству, вставшему у государственного руля в 1953 году.