100 великих литературных героев - Виктор Еремин

Только в 1805 г. Иван Андреевич появился в Москве, где показал И.И. Дмитриеву свой перевод двух басен Лафонтена – «Дуб и Трость» и «Разборчивая невеста». Прочитав рукопись, Дмитриев воскликнул:

– …это истинный ваш род; наконец, вы нашли его![235]

Вернувшись в Петербург, Крылов вскоре сблизился с А.Н. Олениным, по протекции которого поступил в 1808 г. на службу в Монетный департамент.

А в 1809 г. вышло первое издание басен И.А. Крылова, всего 23 произведения, преимущественно оригинальные. С этой книги и началась бессмертная слава великого баснописца.

В 1810 г. А.Н. Оленин забрал Крылова к себе: первоначально поэт был назначен помощником библиотекаря в Императорской публичной библиотеке.

С выходом в свет в 1811 г. второго сборника басен Ивана Андреевича, куда вошли 18 произведений, из которых 15 были авторские, а три – переводные, Крылов вошел в ряд величайших баснописцев всех времен и народов, причем европейская слава пришла к нему уже при жизни. Всего Иваном Андреевичем было написано 205 басен.

Басня «Сочинитель и разбойник» создана в 1817 г. как итог раздумий поэта над европейскими событиями времен Великой французской революции и наполеоновского нашествия на Россию (великий патриот нашего Отечества, Иван Андреевич очень тяжело переживал эту кровавую трагедию простого русского народа).

Крылов искал причину столь мрачной смуты в умах народов целого континента. И пришел к выводу, что возникла она как результат многолетней деятельности так называемых французских просветителей, которые несут гораздо большую ответственность за массовые убийства и муки народов, чем те же Робеспьер, Дантон, Сен-Жюст или Наполеон Бонапарт со всеми его маршалами вместе взятыми.

Главным героем своей басни Иван Андреевич сделал отца-идеолога современной мировой демократии, талантливого философа, гениального писателя, но заодно и весьма безнравственного и духовно грязного во всех отношениях человека – Вольтера. Еще со времен Екатерины II в среде молодых европеизированных дворянчиков было модно преклоняться перед этим «мудрым» французским старцем и слыть в обществе вольтерьянцем. Не изменилась ситуация и после нашествия Наполеона. Так что басня «Сочинитель и разбойник» стала смелым вызовом Крылова сразу нескольким поколениям отечественных аристократов (в том числе и многим будущим декабристам), под впечатлением громкой красивой фразеологии потерявшим последние способности мыслить самостоятельно.

В наши дни басня эта не только не утратила свою актуальность, но и приобрела совершенно иной, более глубокий смысл, отчего столь живо используется в современной политической полемике. И виновник этому – Сочинитель. Однако прежде, чем перейти к разговору о нем, единственный раз сделаем исключение в нашей книге и предложим перечитать произведение автора целиком, тем более что басню «Сочинитель и разбойник» публикуют нечасто и далеко не во всех изданиях Ивана Андреевича ее можно найти.

В жилище мрачное тенейНа суд предстали пред судейВ один и тот же час: Грабитель(Он по большим дорогам разбивал,И в петлю, наконец, попал);Другой был славою покрытый Сочинитель:Он тонкий разливал в своих твореньях яд.Вселял безверие, укоренял разврат,Был, как Сирена, сладкогласенИ, как Сирена, был опасен.В аду обряд судебный скор;Нет проволочек бесполезных:В минуту сделан приговор.На страшных двух цепях железныхПовешены больших чугунных два котла:В них виноватых рассадили,Дров под Разбойника большой костёр взвалили;Сама Мегера их зажглаИ развела такой ужасный пламень,Что трескаться стал в сводах адских камень.Суд к Сочинителю, казалось, был не строг;Под ним сперва чуть тлелся огонёк;Но там, чем далее, тем боле разгорался.Вот веки протекли, огонь не унимался.Уж под Разбойником давно костёр погас:Под Сочинителем он злей с часỳ на час.Не видя облегченья,Писатель, наконец, кричит среди мученья,Что справедливости в богах нимало нет;Что славой он наполнил светИ ежели писал немножко вольно,То слишком уж за то наказан больно;Что он не думал быть Разбойника грешней.Тут перед ним, во всей красе своей,С шипящими между волос змеями,С кровавыми в руках бичами,Из адских трех сестёр явилася одна.«Несчастный! – говорит она, —Ты ль Провидению пеняешь?И ты ль с Разбойником себя равняешь?Перед твоей ничто его вина.По лютости своей и злости,Он вреден был,Пока лишь жил;А ты… уже твои давно истлели кости,А солнце разу не взойдёт,Чтоб новых от тебя не осветило бед.Твоих творений яд не только не слабеет,Но, разливаяся, век от веку лютеет.Смотри (тут свет ему узреть она дала),Смотри на злые все делаИ на несчастия, которых ты виною!Вон дети, стыд своих семей, —Отчаянье отцов и матерей:Кем ум и сердце в них отравлены? – тобою.Кто, осмеяв, как детские мечты,Супружество, начальства, власти,Им причитал в вину людские все напастиИ связи общества рвался расторгнуть? – ты.Не ты ли величал безверье просвещеньем?Не ты ль в приманчивый, в прелестный вид облёкИ страсти и порок?И вон опоена твоим ученьем,Там целая странаПолнаУбийствами и грабежами,Раздорами и мятежамиИ до погибели доведена тобой!В ней каждой капли слёз и крови – ты виной.И смел ты на богов хулой вооружиться?А сколько впредь ещё родитсяОт книг твоих на свете зол!Терпи ж; здесь по делам тебе и казни мера!» —Сказала гневная МегераИ крышкою захлопнула котёл.

Сегодня под Сочинителем обычно понимают либо безбожника, ввергшего общество в безверие, либо либерального демократа, служившего идеологической ширмой для развала нашего Отечества – СССР. Обе точки зрения правомерны, но образ крыловского Сочинителя значительно шире и многостороннее.

Речь идет о человеке, одаренном тем или иным талантом, но не желающем нести ответственность перед миром и людьми за свои деяния. Такие «творцы», полагая себя «учителями жизни», обычно прикрываются примитивным пониманием знаменитой тютчевской цитаты:

Нам не дано предугадать,Как слово наше отзовется… —

и настаивают на праве творческой личности иметь по любому вопросу собственную точку зрения, отвергая при этом любые нормы общественной жизни, выработанные тысячелетним опытом совместного жития людей и утвержденные во имя выживания человека в этом мире. Впрочем, это и есть одна из основополагающих идей мировой демократии.

Сочинитель – талантливый разрушитель единства всех во имя индивидуальной прихоти, прикрытой могуществом данного ему свыше таланта. Немногие понимают истинный талант, но слишком многие падки на проповедующий физиологию себялюбия талант. И как это ни печально, в целом творчество преимущественно на последнем и зиждется, какими бы благодетельными словами и призывами оно не прикрывалось.

Однако басня Крылова несет в себе еще более важную, прямо не высказанную идею – ветхозаветную заповедь «не сотвори себе кумира»!

Творческая личность, сколь бы значительной и замечательной она нам ни казалась, не может быть «учителем жизни», «совестью эпохи», «идеалом, по которому стоит мерить жизнь свою». Подверженный сиюминутности, творец в лучшем случае является только зеркалом своего времени, отражая достижения и заблуждения окружающей его действительности. При этом, как ни печально, он безответственен перед поверившими ему, ответственен только перед Всевышним и порою несет такую ахинею, что потомкам потом совестно за их прославленного предка.

В заключение скажу, что каждый литературный герой, о котором рассказано в этой книге, вслед за его создателем является лишь отражением своей эпохи, но в том-то и заключается гениальность писателя, что со сменой эпох новые читатели могут увидеть в когда-то сотворенном зеркале книги свое время совершенно иное, незнакомое и, скорее всего, нежелательное ее автору.

Тарас Бульба

Трудно найти в русской литературе более мистического писателя, чем Николай Васильевич Гоголь. Гениальный прозаик и драматург, глубочайший, мудрейший религиозный мыслитель, он с детства жил в преддверии Страшного Суда, творил, вскрывая зло и представляя красоту земного мира, будто взывал к небесам о справедливости и прощении, и умер со словами: «Лестницу, лестницу!..» – памятуя либо сон Иакова, либо духовное поучение Иоанна Лествичника.

Произведения Гоголя очень сложны для верного понимания и толкования не только в связи с их глубокой религиозной наполненностью, но и оттого, что читателю надо стать столь же широко образованным в области истории, каковым был великий писатель. Видимо, по этой причине в отечественных школах преподают его творчество если не извращенно, то весьма поверхностно.