100 великих литературных героев - Виктор Еремин

13 июля 1826 г. состоялась казнь декабристов. Пушкин узнал об этом 24 июля, а 28 августа, во время коронационных торжеств, Николай I повелел вернуть поэта из ссылки. 8 сентября того же года Александр Сергеевич был доставлен в Москву, прямо в Кремль, где был сразу принят императором, и состоялась та знаменитая беседа, во время которой Николай взял на себя роль личного цензора Пушкина.

В последующих седьмой (1827) и восьмой[227] (декабрь 1829 – сентябрь 1830) главах Онегин перевоплотился из просто трагического героя в трагического злодея!

…Чудак печальный и опасный,Созданье ада иль небес,Сей ангел, сей надменный бес…

В восьмой главе Пушкин открыто (хотя только для посвященных, среди которых, однако, был и Николай I) связал Онегина с декабристами. Ни о чем подобном в начале работы над романом он и не помышлял – тогда Онегин был просто бесившимся с жиру дворянским оппозиционером.

Однако вспомним следующие строки:

«Скажи мне, князь, не знаешь ты,Кто там в малиновом беретеС послом испанским говорит?»Князь на Онегина глядит.– Ага! давно ж ты не был в свете.Постой, тебя представлю я. —«Да кто ж она?» – Жена моя. —«Так ты женат! не знал я ране!Давно ли?» – Около двух лет. —«На ком?» – На Лариной. – «Татьяне!»– Ты ей знаком? – «Я им сосед».– О, так пойдем же. – Князь подходитК своей жене и ей подводитРодню и друга своего.

Онегин – родня[228] князю, жена которого, Татьяна, была на светском балу в малиновом берете![229] Согласно установлениям императорской России XVIII–XIX вв. на малиновый цвет в одежде имели право только аристократы, состоявшие в кровном родстве с Романовыми, и их супруги. Таковых было очень мало, но в числе наиболее знатных родичей царя числились и князья Трубецкие, а С.П. Трубецкой (1790–1860), как известно, был героем 1812 г. и являлся диктатором восстания декабристов. Да и описываемые события происходят, по указанию самого автора, в начале 1825 г.

Таким образом, мы встречаем в романе как минимум четырех Евгениев Онегиных, сменяющих друг друга по мере мировоззренческих изменений, происходивших с Александром Сергеевичем. Герой эволюционирует от самовлюбленного эгоиста-позера, забавляющегося игрой в духовную фронду с незамысловатыми, приземленными и, скорее всего, напуганными им провинциальными помещиками, в начале романа, до революционера-разрушителя, который, пройдя через убийство юного друга, во имя собственной страсти готов развалить все и вся (и прежде всего моральные устои), но при этом неспособен разобраться даже с собственными мелкими неурядицами и, в конце концов, получает достойную нравственную порку от некогда презиравшейся им наивной деревенской девчонки, ставшей под конец великосветской дамой.

В общем-то, поркой этой и завершается роман. Финал для творчества Пушкина 1830-х гг. вполне логичный, иначе и быть не могло.[230] Потому и не далось поэту продолжение, и бессмысленно в угоду любителям романтических историй рассказывать о том, какой видел поэт будущую судьбу своего героя.[231] А главным трагическим лицом «Евгения Онегина» стала Татьяна Ларина, Онегин же и в отчаянии своем остался злодеем с благородными поступками и повадками. И даже бедняга Ленский, убитый по глупости за собственную глупость, оказался никому не нужным и всеми забытым, не жертвой, а брошенной игрушкой судьбы.

В целом именно через образ Евгения Онегина Пушкин наиболее ярко показал свою двойную оппозицию общественному устройству России первой половины XIX в. С одной стороны, это была оппозиционность декабристам и западникам (которые насильно, особенно после гибели поэта, пытались втянуть его в число своих единомышленников, хотя, останься Пушкин жив, открытый разрыв с ними был бы неизбежен). С другой стороны, возрастала оппозиционность Александра Сергеевича российской власти, но не монархии, а конкретно династии Романовых, которую Пушкин справедливо полагал главной виновницей европеизации России, что влекло страну к национальной катастрофе и делало революцию, подобную Великой буржуазной во Франции, объективно-неизбежной. Недаром в дни блистательной Болдинской осени 1830 г., продолжая работать над «Евгением Онегиным», А.С. Пушкин записал в черновике неопубликованной статьи «Второй том “Истории русского народа” Полевого»: «Россия никогда ничего не имела общего с остальной Европою; история ее требует другой мысли, другой формулы».[232]

Сочинитель

Трудно найти в русской литературе писателя и поэта, кто бы создал такое число ярчайших и с одного прочтения на всю жизнь запоминающихся литературных героев, чем Иван Андреевич Крылов. Он свободно может потягаться в этом и с Николаем Васильевичем Гоголем, и с Федором Михайловичем Достоевским, и даже со Львом Николаевичем Толстым. Однако если величие вышеназванных творцов понято и признано во всем мире, то сила гения Крылова еще далеко не полностью оценена даже на его родине, в России.

Дедушка Крылов известен подавляющему большинству наших соотечественников как великий русский баснописец-сказочник; его литература – детское чтение, и не более. И только малая часть настойчивых читателей добирается до познания высот Крылова-философа, Крылова-политика, Крылова-богослова.

Еще только начиная работу над этой книгой и обдумывая сверхзадачу, я сразу понял, что в центре ее будет стоять вытащенный Иванам Андреевичем на свет Божий Сочинитель. Только он должен красной нитью пройти через всю концепцию данного труда, поскольку фактически именно под его единым обличием скрыты все авторы литературных героев, о которых нам довелось здесь рассуждать. И не важно, любимы эти писатели нами или отторгаемы, светлые ли они личности или темные, неприятные, – все они есть Сочинитель и при самых благих намерениях творят его вселенское дело.

Но прежде – об авторе басни «Сочинитель и разбойник».

Сразу оговорюсь: Иван Андреевич Крылов – один из самых таинственных и неизвестных писателей XIX в. Феномен баснописца заключается в том, что он всегда был вроде бы на виду, но когда начинаешь знакомиться с его биографией, возникает впечатление, что никто Крылова толком-то и не знал, и рассказывают о нем преимущественно легковесные анекдоты.

Иван Андреевич Крылов (1768–1844) родился в семье штабс-капитана драгунского полка, а затем председателя магистрата в Твери Андрея Прохоровича Крылова. Отец умел сносно читать и писать, но никогда никаким наукам не учился. Так же и сына в науки отдавать он не пожелал, но дома мальчик имел возможности читать большую отцовскую библиотеку и даже изучил несколько языков. Помимо книжных знаний, если верить современнику писателя, Иван прошел крепкую житейскую школу – он «посещал с особенным удовольствием народные сборища, торговые площади, качели и кулачные бои, где толкался между пестрою толпой, прислушиваясь с жадностью к речам простолюдинов».[233]

Когда мальчику пошел десятый год, его записали на гражданскую службу подканцеляристом Калязинского нижнего земского суда, а затем перевели в той же должности к отцу, в тверской магистрат. Правда, работать по-настоящему Ивану не пришлось, и оклад он, соответственно, не получал. По законам того времени Крылову просто требовалась выслуга лет, чтобы получить более высокий чин.

Через год отец умер, и семья осталась на руках матери, которая в 1782 г. вместе со старшим сыном отправилась в Петербург – хлопотать об увеличении пенсии. В столице к Крыловым отнеслись с пониманием – пенсия была повышена, а пятнадцатилетнего Ивана взяли на службу в петербургскую казенную палату уже канцеляристом.

Видимо, еще в детстве Иван Андреевич увлекся литературой и театром. Уже в 1784 г. он принес свое первое произведение – либретто оперы «Кофейница» – столичному книгопродавцу и типографу Б.Т. Брейткопфу. «Опера, в которой слова сочинены ребенком, показалась доброму Брейткопфу любопытным явлением. Он согласился купить ее и предложил автору вознаграждение в 60 рублей. Крылов не соблазнился деньгами: он взял от него столько книг, сколько их приходилось на эту сумму».[234]

Увлечение театром продолжалось у Крылова много лет, но успех пришел к нему только в 1800 г., когда в столице поставили оперу «Американцы». Либретто было написано Иваном Андреевичем, а музыку сочинил известный тогда композитор Е.И. Фомин.

Однако в то время в обществе Крылова больше знали как сатирика. В 1789 г. писатель издавал ежемесячный сатирический журнал «Почта духов» (делался он в виде переписки гномов с волшебником Маликульмульком и высмеивал преимущественно Н.М. Карамзина и его единомышленников). Журнал продержался восемь месяцев и имел 80 подписчиков. С января 1792 г. Иван Андреевич приступил к изданию журнала «Зритель», который со следующего года стал называться «Санкт-Петербургский Меркурий». Подписчиков было уже 170 человек, и журнал просуществовал ровно год. После закрытия «Меркурия» Крылов уехал из столицы, скитался по городам России, служил секретарем князя С.Ф. Голицына и домашним учителем у его детей. Далее наступило время легенд – в 1803 г. поэт вышел в отставку и на какое-то время исчез из поля зрения биографов. Поговаривают, что он выиграл в карты большую сумму и отправился в путешествие.