Владычица снов. Книга первая - Джонатан Уайли

Он кивнул, лицо его осталось бесстрастным.

— Крайнее Поле — это на юге… — начала было Ребекка.

— Я знаю, где расположено ваше имение, — перебил он ее. — А какие именно аспекты истории рода вас интересуют?

— Да… древние предания… ну и тому подобное, — прошептала она, мысленно проклиная себя за столь нечленораздельный ответ.

Мужчина в некотором недоумении приподнял брови.

— Я имею в виду конкретную книгу, — наконец заявила она, смутившись еще сильнее. — Она называется «Под солью». Я надеюсь, что она у вас имеется.

— Подождите меня здесь.

Отвернувшись, он пошел прочь.

— Милый прием, — к вящему изумлению Ребекки громким голосом произнесла нянюшка. — Пошли, поищем себе занятие поинтересней!

— Тсс, нянюшка, — прошипела Ребекка. — Для меня это очень важно. А ты, если хочешь, можешь подождать во дворе.

Старуха заколебалась. С одной стороны, ей хотелось покинуть это стылое помещение, с другой, надо было опекать и охранять Ребекку. В конце концов, она, как на то и надеялась девушка, сдалась.

— Только не больно-то тут засиживайся, — буркнула нянюшка. — Не знаю уж, что тебе может быть нужно от этого наглеца.

И, произнеся это, она с явным облегчением вышла из Архива под лучи осеннего солнца и принялась оглядываться по сторонам, решая, где бы присесть, чтобы отдохнули усталые ноги.

Ребекка задумалась о человеке в темно-коричневом. «Неужели он ушел за книгой, о которой я его попросила?» — не смея и надеяться на такое, подумала она. «Наглец» бесследно исчез среди бесчисленных томов.

Через какое-то время тот, однако, вернулся в сопровождении другого мужчины в темно-коричневом.

— Госпожа Ребекка, это архивариус Милден, — представил он коллегу. — Если кто-нибудь и может вам помочь, то только он.

И, познакомив их, таким образом, он удалился.

— Не обижайтесь на Гумбольда, — извинился Милден. — Он так со всеми. Пойдемте со мною. Нам лучше будет поговорить в другой секции.

Он улыбнулся, его приятное круглое лицо — лицо самого обыкновенного человека — сразу же располагало к себе любого собеседника.

Ребекка молча проследовала за ним мимо длинных стеллажей. В конце концов, они оказались у какой-то двери. Милден открыл ее перед девушкой и пригласил ее в свое собственное царство.

— Мир мифов, преданий и тайн, — торжественно объявил он, закрывая за собой дверь. — Теперь этим мало кто интересуется.

Ребекка окинула взглядом второй зал: он был меньше первого, но все же достаточно велик — примерно в половину парадного зала в замке Крайнего Поля. Полки здесь тоже были заставлены книгами, но, в отличие от первого зала, нигде не было видно писцов.

— Сколько же их! — воскликнула Ребекка, не веря собственным глазам.

— Вас интересуют предания, связанные с баронами Крайнего Поля, не так ли? — улыбнувшись, спросил Милден.

— Честно говоря, особенно меня интересует только одна книга, — отвернувшись от архивариуса, что бы он не увидел ее волнения, объяснила Ребекка. — Она называется «Под солью».

Она наскоро рассказала ему про книгу. Милден почесал в затылке. Вид у архивариуса был озадаченный.

— Должен признаться, что я никогда не слышал про эту книгу, — признался он в конце концов.

Ребекка чуть было не отчаялась.

— Ее написал человек по имени Аломар, — исполнившись последней надежды, добавила она.

— Вот как? — Милден явно заинтересовался. — А вы когда-нибудь видели эту книгу?

— Нет, — солгала Ребекка. — Только встречала ссылки на нее. А что, вы о нем слышали?

— Это один из древних еретиков, — объяснил он ей. — Существовала маленькая секта монахов-вероотступников, исповедовавших — и проповедовавших — возмутительные вещи. По их представлениям, Паутина представляет собой круг. — В глазах у него сияла неприкрытая радость из-за того, что он владеет подобным знанием и может поделиться им. — Они полагали, что история нашего мира повторяется вновь и вновь циклически, сохраняя в рамках каждого цикла одни и те же существенные очертания — и это происходит на протяжении вечности.

Ребекка слушала, затаив дыхание: связь только что описанной философии с содержанием книги «Под солью» и с ее личным положением представлялась несомненной.

— Они пытались доказать это, опираясь на древние артефакты и предания, — что вполне соответствует тому, что вам известно об этой книге, — но почти все их идеи подверглись с тех пор осуждению и осмеянию. Строго говоря, большинство ученых воспринимают их как абсолютный вздор.

Ребекка не могла понять, утешает ее это обстоятельство или, напротив, огорчает. Слишком много было совпадений для того, чтобы относиться к ним исключительно как к совпадениям.

— Разумеется, — продолжил Милден, — еретики собственным поведением немало способствовали такому отношению к своим идеям. Когда история секты насчитывала уже немало лет, они начали совершать более чем эксцентрические поступки: погребали живых зверей в толще соли, жили на голых скалах, утверждали, будто питаются воздухом. — Он пожал плечами, на губах у него по-прежнему витала улыбка. — Я понимаю, что любое начинание привлекает к себе определенное количество безумцев, но еретики побили в этом отношении все рекорды! И опять-таки, нам так мало известно о годах становления секты, что объективная оценка всего этого дела представляется весьма затруднительной. Хотелось бы мне взглянуть на эту вашу книгу. Да и заглянуть в нее тоже. Это помогло бы ликвидировать существенные пробелы в наших познаниях.

— А у вас есть какие-нибудь их писания? — спросила Ребекка.

— Есть. Но крайне мало.

Он провел Ребекку в дальний конец зала и показал ей небольшую коллекцию, состоявшую всего из нескольких тощих книжонок. Книги были, судя по всему, очень древними.

— Надо бы нам отдать их на переписку, — посетовал Милден. — Они истлевают, с некоторыми страницами стало трудно работать. Но у писцов всегда столько первоочередной работы, а я единственный за много лет, кто по-настоящему интересуется этими книгами. Я делаю только то, что в моих силах, — грустно добавил он.

Любовь архивариуса к предмету его забот была очевидна, и Ребекка смотрела на него со смешанными чувствами. Никому в одиночку не управиться, как следует с таким количеством книг, и ей было жаль человека, вынужденного выбирать, что именно спасать для вечности, а что оставлять добычей забвения. К тому же она не могла не позавидовать ему. Иметь свободный и неограниченный доступ к практически неисчерпаемой сокровищнице древнего знания — как бы ей хотелось и самой получить подобную привилегию!

— В этих сочинениях вас интересует какая-нибудь определенная тема? — поинтересовался архивариус.