Корабль невест - Джоджо Мойес

Выбирайся оттуда, мысленно приказал он ей. Покажись, ради всего святого.

– Не могу подобраться к тебе еще ближе! – крикнул Эмметт. – Как сделать так, чтобы наши лодки плыли рядом?

– Выбирайся оттуда. Срочно выбирайся, – произнес Найкол уже вслух.

– Вот, – сказала женщина за его спиной. – Я придумала. А ну-ка, девочки…

– Я остаюсь.

Фрэнсис крепко держала Эвис, теперь ей уже было наплевать на то, что та о ней подумает или что скажет по поводу непосредственного физического контакта. Она слышала, как на воду спускают шлюпки, слышала крики тех, кто покидал корабль, и ее душу переполнял слепой страх, что они не выберутся.

Однако она постаралась не показывать Эвис своих чувств, поскольку та, как подозревала Фрэнсис, была не в том состоянии, чтобы мыслить здраво. Фрэнсис ненавидела эту тупую пустышку, которая была даже неспособна осознать, что их жизнь под угрозой.

– Я понимаю, как тебе тяжело, но нам надо идти. – Последние десять минут Фрэнис старалась говорить слегка нараспев. Нежно, ласково и в то же время невозмутимо – именно так она разговаривала с тяжелоранеными.

– Мне не для чего жить, – скрипучим, как наждачная бумага, голосом произнесла Эвис. – Ты меня слышишь? Все кончено. Со мной все кончено.

– Уверена, все еще можно исправить…

– Исправить?! И что же мне делать? Сама с собой развестись?! Отправиться на шлюпке обратно в Австралию?!

– Эвис, сейчас не время… – Фрэнсис уже чувствовала запах дыма. У нее даже волосы на голове зашевелились.

– Ой, да где уж тебе меня понять?! С твоими моральными устоями гулящей девки!

– Нам надо выбираться отсюда.

– Мне плевать. Моя жизнь разбита. С таким же успехом я могу остаться здесь… – начала она и замолчала, потому что на палубе что-то громко треснуло. Стены каюты задрожали, и Эвис наконец вышла из транса.

Какой-то мужчина просунул голову в дверь.

– Вам нельзя здесь находиться, – сказал он. – Оставьте ваши вещи и идите отсюда. – Он, похоже, собрался войти, но его отвлек крик в конце коридора. – Живо! – приказал он и исчез.

Фрэнсис стояла, уставившись на дверь, и увидела, как собачка, перебирая черненькими лапками, выбралась вслед за мужчиной и исчезла за дверью. Девушка собралась было побежать за ней, но один взгляд на бледное лицо Эвис заставил ее перераспределить приоритеты.

Послышался еще один угрожающий треск, а за ним мужской крик из ангарной палубы:

– Задраить люки! Задраить люки!

– Ох, господи боже ты мой! – Фрэнсис мертвой хваткой вцепилась в Эвис, схватила ее за руку и за подол платья и вытащила из каюты, радуясь, что Эвис хотя бы способна двигаться. В коридоре стояла самая настоящая дымовая завеса. Зажав нос рукой, Фрэнсис пригнулась пониже. – Орудийная башня! – заорала она, и они неверным шагом стали на ощупь пробираться вперед.

Они с трудом открыли дверь и, задыхаясь, содрогаясь в рвотных позывах, буквально выпали из нее. Фрэнсис подошла к краю и перегнулась через заграждение, она настолько упивалась свежим воздухом, что, наверное, только через минуту смогла разглядеть, что творится внизу. Она увидела паутину из странных коричневых – в узлах – лент, связывающих между собой множество лодок. Она подняла глаза на пустые шлюпбалки и поняла, что все шлюпки спущены на воду. Она знала, что на палубе еще остались матросы – сюда доносились их голоса. Но не видела способа добраться до них.

Кто-то заметил их и, выразительно жестикулируя, крикнул, чтобы они уходили.

– Уходите отсюда! Уходите сейчас же!

Фрэнсис посмотрела на воду, потом – на девушку в бальном платье рядом с ней. Фрэнсис была хорошей пловчихой и вполне могла нырнуть вниз, чтобы выплыть возле лодок. Она ничего не должна была Эвис. Даже меньше чем ничего.

– Нам не выбраться на полетную палубу. В коридорах полно дыму, – сказала она. – Придется прыгать.

– Не могу, – ответила Эвис.

– Здесь не так уж и высоко. Послушай, я буду тебя держать.

– Я не умею плавать.

Фрэнсис снова услышала угрожающий треск, сразу придавший обстановке вокруг нечто инфернальное, с чем ей вовсе не хотелось сталкиваться лицом к лицу. Она схватила отчаянно сопротивляющуюся Эвис и потащила к краю.

– Отцепись! – визжала Эвис. – Не смей меня трогать!

Она царапалась, как дикая кошка, раздирала ногтями плечи и руки Фрэнсис. В щелку под дверью уже начал просачиваться дым. Снизу раздавались голоса взывавших к ним женщин. Фрэнсис почувствовала едкий запах, и от страха у нее опустилось сердце. Схватив Эвис за платье, она потащила ее на орудийную башню. Резиновые подошвы туфель скользили по металлу, и внезапно голову пронзила страшная мысль: а что, если меня никто не спасет? Затем она услышала громкий вопль – и они, словно скованные одной цепью, полетели вниз, беспомощно молотя руками и ногами, навстречу черной воде.

Капитан Хайфилд с помощью гаечного ключа попытался вынуть бомбу из скобы на стене.

– Отойдите! – приказал он морякам, которые втроем выносили предпоследнюю бомбу. – Возьмите пожарный рукав! И хорошенько пролейте отсек водой. – Он стащил изолирующую маску, чтобы его лучше слышали, и теперь голос его звучал хрипло, поскольку ему не сразу удалось восстановить дыхание.

– Капитан! – не снимая маски, крикнул Грин. – Пора выбираться отсюда.

– Бомба не поддается.

– Сэр, вы не сможете вынести их все до одной. У вас нет времени. Пора затапливать помещение.

Вспоминая об этом уже потом, Грин решил, что, должно быть, Хайфилд его не расслышал. Грину не хотелось оставлять своего командира там одного, но ему ничего не оставалось делать, поскольку необходимо было обеспечить безопасность других людей.

– Начинайте затапливать! – приказал Хайфилд. – Идите.

И не успел Грин повернуться, как услышал, что у него за спиной что-то упало. Грин швырнул в сторону Хайфилда свой противогаз в надежде, что капитан каким-то чудом разглядит его в этом дыму и подберет. И, вытолкнув из отсека своих людей, с тяжелым сердцем вышел наружу.

Фрэнсис вынырнула на поверхность. Она судорожно ловила ртом воздух, волосы мокрыми прядями облепили лицо. Она слышала голоса, чувствовала руки, пытавшиеся вытащить ее из воды, настолько холодной, что останавливалось сердце. Море явно не хотело выпускать ее из своих ледяных объятий и тянуло вниз. Но вот наконец она уже трепыхалась на дне шлюпки, как выброшенная на сушу рыба: кто-то успокаивал, кто-то накрывал одеялом, а ее тем временем безжалостно выворачивало наизнанку.

“Эвис”, – беззвучно повторяла Фрэнсис. И когда соленая вода перестала склеивать ресницы, она увидела, как Эвис, точно попавший в сеть улов, переваливают через борт шлюпки, ее роскошное платье для конкурса красоты было сплошь в масляных пятнах, а глаза крепко зажмурены, словно она боялась заглянуть в лицо своему будущему.

“С ней все в порядке?” – хотела спросить Фрэнсис. Но кто-то прижал ее к себе сильной рукой и уже не отпускал. Она почувствовала близость крепкого тела, поняла, что находится под надежной защитой, – и все слова внезапно вылетели у нее из головы. Фрэнсис, послышался над ухом мужской голос, и она погрузилась в благостную темноту.

Капитан Хайфилд лежал на полетной палубе. Его на руках вынесли из отсека два кочегара. Моряки окружили его плотным кольцом. Они стояли под сумрачными небесами, вытирая со лба смешанный с сажей пот и периодически шумно сплевывая. До них то и дело доносились крики, говорившие о том, что огонь в различных частях корабля уже потушен.

Все позади, командир, твердили ему. Все под контролем. Мы сделали это. Они говорили полушепотом, словно не были уверены, слышит ли их Хайфилд. Конечно, позже, быть может, пойдут совсем другие разговоры: о том, что человеку в таком возрасте, занимающему такую должность, не пристало столь отчаянно бросаться на борьбу с огнем. Слишком уж опрометчиво с его стороны. А потом, возможно, кто-нибудь пустится в пространные рассуждения о том, что командир корабля не умеет делиться полномочиями, что другой бы на его месте стоял бы в стороне, но зато видел бы картину в целом. Однако большинство моряков, наверное, одобрят действия командира корабля. Они вспомнят о Харте, о погибших товарищах и решат, что на месте капитана Хайфилда определенно поступили бы точно так же.

Но все это будет уже потом. Через несколько часов или даже дней. А сейчас Хайфилд находился в забытьи, безразличный к их словам и уверениям. И моряки на минуту замолчали, наблюдая за тем, как их командир, в мокрой и пропахшей дымом парадной форме, мешком лежит на палубе, устремив полные боли глаза в небеса.

Моряки посмотрели на него и осторожно переглянулись. Кто-то предложил позвать судового врача, который в данный момент пытался уговорить сидевших в шлюпках петь хором. Но затем Хайфилд приподнялся на локте, его глаза были налиты кровью. Он кашлянул раз-другой, сплюнув на палубу черную слизь. И с трудом повернул голову, словно у него болела шея, его глаза пылали яростью.