Перекличка мертвых - Иен Рэнкин

— Вы знакомы с ним намного дольше, чем я, — ответила женщина.

— Это верно.

— Значит, у вас должен быть иммунитет?

Он покачал головой:

— Нет, это не иммунитет.

— Меня он пока ничем не заразил.

— Это хорошо… но болезнь не всегда проявляется сразу.

Они свернули на Леди-Лоусон-стрит. Еще минута, и они будут в Грассмаркете.

— Ну что, добрый самаритянин, душеспасительная беседа закончена? — спросила женщина, повернувшись к Ребусу.

— Это ваша жизнь…

— Точно, моя. — Наклонившись к разделительной перегородке, она громко сказала водителю: — Остановитесь перед светофором.

Он встал там, где она просила, и начал заполнять чек, но Ребус попросил его проехать еще немного. Женщина вышла из машины. Он смотрел на нее, надеясь услышать еще что-нибудь, но она, захлопнув дверцу, пересекла улицу и пошла в темноте по тротуару. Машина с работающим двигателем стояла до того момента, пока водитель по лучу света из проема входной двери не убедился, что она вошла в подъезд.

— Всегда лучше быть уверенным до конца, — объяснил он Ребусу. — Сейчас приходится быть очень осторожным. Куда теперь, шеф?

— Давайте развернемся, — ответил Ребус, — и подбросьте меня до «Гнездышка».

Поездка заняла не более двух минут. Перед тем как выйти из машины, Ребус велел водителю приписать к счету двадцать фунтов в качестве чаевых. Расписался и протянул счет водителю.

— Не слишком ли, шеф? — спросил тот.

— Чужих денег мне не жалко, — ответил Ребус, вылезая из машины.

Охранники в «Гнездышке» узнали Ребуса, но по их лицам было видно, что его приход их не обрадовал.

— Много работы, парни? — спросил Ребус.

— Как всегда в дни зарплаты. Да за эту неделю еще массу премий повыдавали.

Едва войдя. Ребус понял, на что намекал охранник. Большая группа подвыпивших копов монопольно завладела тремя девушками. Стол, за которым они сидели, казалось, вот-вот рухнет под тяжестью бокалов шампанского и пивных кружек. Эта компания была в зале не единственной — в дальнем конце шумела еще одна холостяцкая вечеринка. Никого из копов Ребус не знал, однако говор у всех был шотландский — ребята решили хорошенько гульнуть, перед тем как разъехаться по домам, к женам и подружкам, ожидающим своих мужчин в Глазго. Инвернессе, Абердине…

На небольшой сцене извивались вокруг шестов две женщины. Еще одна, демонстрируя свои прелести, расхаживала по барной стойке, к великой радости сидевших возле нее одиночек. Она присела на корточки, позволяя засунуть себе под стринги пятифунтовую купюру и награждая дарителя поцелуем в рябую щеку. У стойки оставался один свободный табурет, и Ребус присел на него. Из-за занавеса выскочили еще две танцовщицы. Одна с улыбкой направилась к Ребусу, но стоило ему отрицательно мотнуть головой, как улыбка с ее лица мгновенно испарилась. Бармен спросил, что ему налить.

— Пока ничего, — ответил Ребус. — Просто хотел попросить у вас зажигалку.

Перед его глазами возникла пара высоких каблуков. Их хозяйка, остановившись возле Ребуса, присела, и их глаза встретились. Ребус задержался с прикуриванием сигареты ровно настолько, сколько требовалось, чтобы пригласить ее на пару слов.

— Через пять минут у меня перерыв, — ответила Молли Кларк и попросила бармена: — Ронни, налей-ка моему другу.

— Идет, — ответил Ронни, — но запишу это на твой счет.

Не ответив, она выпрямилась и, извиваясь всем телом, двинулась к другому концу стойки.

— Пожалуйста, виски, Ронни, — подсказал бармену Ребус, незаметно опуская зажигалку в карман, — но я предпочитаю сам добавлять воду.

Ребус готов был держать пари, что жидкость, налитая из бутылки в стакан, была уже сильно разбавлена. Он погрозил бармену пальцем.

— Вы пришли сюда для того, чтобы потом пожаловаться в торговую инспекцию? — огрызнулся Ронни.

Ребус отставил стакан в сторону и, повернувшись на табурете, сделал вид, будто любуется танцовщицами, но на самом деле стал наблюдать за компашкой веселящихся копов. Что-то неуловимо особенное отличало их от окружающих. Все они были аккуратно подстрижены, некоторые носили усики. Большинство не расставалось с галстуками, хотя форменные кители висели на спинках стульев. При всей их непохожести, разности возрастов они держались абсолютно одинаково. Вели себя так, будто представляли собой небольшое обособленное племя, живущее по своим, отличным от остального мира законам. Всю прошлую неделю они верховодили в столице — считали себя завоевателями… непобедимыми… всесильными.

Я хорошо делаю свою работу, Ребус.

Неужто и Гарет Тенч смотрел на себя так же? Ребусу казалось, что все намного сложнее. Тенч знал, что потерпит поражение, но все равно решил не сходить с дистанции. Ребус рассматривал и такую маловероятную версию, согласно которой муниципальный советник являлся тем убийцей, чьей «работой» была выставка ужасов в Охтерардере. Тенч решил избавить мир от обитающих в нем чудовищ — в том числе и от Кафферти. Убив Сирила Коллера, он подставил Кафферти. Поспешное расследование могло бы на этом и завершиться, сделав Кафферти главным подозреваемым. К тому же Тенч знал Тревора Геста… помогал ему, а потом, заглянув на сайт, узнал о его похождениях и счел предателем…

Остается только Проворный Эдди Айли. С ним Тенча не связывало ничего, а ведь Айли был первой жертвой, шел паровозом в этой цепи убийств. И вот Тенч мертв, и они хотят повесить его смерть на Кейта Карберри.

С кем еще ты говорил о Гарете Тенче?

По-моему, ты здесь считаешься детективом…

Или жалкой видимостью детектива…

К Ребусу подошла Молли. Он и не заметил, когда она закончила танец.

— Через две минуты буду ждать вас у входа. Только оденусь.

Она стояла у входа, прислонившись к стене и кутаясь в долгополое черное шерстяное пальто. Когда Ребус подошел. Молли протянула ему пачку сигарет. Охранник, маячивший на крыльце, не мог слышать их разговора.

— Дома ты не куришь, — заметил Ребус.

— У Эрика ведь аллергия.

— Кстати, я хочу поговорить с тобой именно об Эрике.

— Об Эрике?

Молли сменила положение ног, и Ребус заметил, что вместо туфель на высоких каблуках на ней уже кроссовки.

— Помнишь, когда мы говорили в прошлый раз, ты сказала, что он знает, как ты зарабатываешь деньги.

— И что?

— Я не хочу причинять ему боль, а поэтому, думаю, будет лучше, если ты сама его бросишь.

— Бросить его?

— Тогда мне не придется рассказывать ему, что ты вытаскиваешь из него конфиденциальную информацию, которую сразу сливаешь своему боссу. Понимаешь, я только что разговаривал с Кафферти, и меня внезапно осенило. Он знает такие вещи, которые неизвестны никому, кроме посвященных… а самый посвященный у нас Мозг.

Она хмыкнула:

— Вы прозвали его Мозгом… и при этом считаете дураком?

— Не понял, что ты хочешь сказать?

— По-вашему, я мерзавка, облапошивающая простачка?

Она в задумчивости потерла пальцем верхнюю губу.

— Честно говоря, я бы еще кое-что добавил — как мне кажется, ты живешь с Эриком только потому, что так велел Кафферти… он и на кокс тебя подсадил, чтобы привязать еще крепче. При первой встрече я подумал, что у тебя просто нервишки пошаливают.

Она не сочла нужным оправдываться.

— Вскоре надобность в Эрике отпадет, и ты отбросишь его, как использованную ветошь. Мой тебе совет: сделай это сейчас.

— Ребус, я ведь уже сказала, Эрик не идиот. Он отлично знает, что к чему.

Ребус, прищурившись, посмотрел на нее:

— Тогда, дома, ты говорила, что запрещаешь ему даже думать о другой работе. Как ты полагаешь, каково ему будет узнать, что ты так старалась лишь по одной причине: он, работающий в частном бизнесе, твоему боссу просто неинтересен?

— Эрик рассказывает мне все исключительно по своей воле, — продолжала Молли, — и ему прекрасно известны условия.

— Классическая приманка на сахар, — качая головой, пробормотал Ребус.

— К сладкому привыкаешь… — насмешливо заметила она.

— И все-таки тебе надо от него уйти, — решительно потребовал он.

— А то что? — Она сверлила его взглядом. — Пойдете и расскажете ему то, что он и без вас знает?

— Рано или поздно Кафферти потонет — ты что, и тогда хочешь быть рядом с ним?

— Я неплохо плаваю.

— Нет, Молли, уплыть тебе не удастся. Вернее всего, состаришься в каталажке. Сама подумай, сливать секретную информацию криминальному авторитету — это очень серьезное обвинение.

— Ребус, ведь заложив меня, вы заложите и Эрика. Так-то вы заботитесь о нем?

— За все надо платить. — Ребус решительно отшвырнул окурок. — Завтра утром я перво-наперво поговорю с ним. Тебе к этому времени лучше бы собрать свои вещи.