Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют - Валерий Замулин

7. Информация о готовности частей артиллерии от корпусов и армейских артчастей усиления опаздывала… Основная связь с частями шла по общей линии связи через посыльных и офицеров штаба, все это удлиняло время на постановку дополнительных задач, доставку всякого рода сведений и приказов.

Управление огнем, постановка новых задач, уточнение обстановки, положения частей производились исключительно путем выезда на место и по проволочной связи.

…Началу артиллерийского наступления 12.07.43 г. предшествовала короткая артобработка, в которой участвовала артиллерия усиления, а также и артиллерия корпусов. Артиллерия усиления руководилась штабом артиллерии Воронежского фронта, работала по сути дела на 5-ю гв. ТА, но связь со штабом армии и штабом артиллерии не имела.

Схема огня и таблица артнаступления была составлена без учета разведки, поэтому эффективность огня была низкой. Недостаток светлого времени не обеспечил выбор надлежащих НП, в силу этого прицельный огонь по обнаруженным целям в процессе самого наступления даваться не мог.

…Стрельба велась по площадям, усилий артиллерийских средств в одном направлении было недостаточно, стрельбы было много, но стреляли разрозненно друг от друга. Противник же к 12.07.43 г. сумел организовать свой огонь, особенно на главном участке его наступления, которое выходило на узел дорог и важный пункт Прохоровка. Особенно сильный огонь противник вел из районов: роща в 1 км юго-вост. свх. „Октябрьский“, свх. „Октябрьский“, роща юго-зап. свх. „Сталинское отделение“, с. Сторожевое и свх. „Комсомолец“»[274].

Абсурдная, по сути, ситуация, когда артиллерийские части ведут огонь в целях обеспечения ввода армии в сражение, а командуют ими из штаба фронта, не имея надёжной связи со штабом артиллерии этой армии. Но это было реальностью, с которой приходилось считаться командующему.

Вся тяжесть поддержки атаки танковых бригад легла на корпусную артиллерию, которая по своему составу и возможностям не была рассчитана на решение крупномасштабных огневых задач. Напомню: корпуса гаубиц и тяжелых пушек по штату не имели, лишь 29-й тк получил на усиление три дивизиона армейского гаубичного полка. И две гаубичные батареи 1446-го сап, которые были использованы для усиления и непосредственной поддержки наступающих танковых бригад.

П. А. Ротмистров все это прекрасно знал, но не в силах был что-либо изменить. Наблюдая за работой артиллерии, он мысленно находился в корпусах. Профессиональный танкисте боевым опытом, командарм как никто понимал положение ком-коров и комбригов в сложившейся ситуации. Наступать приходилось с чистого листа, а противник, судя по ходу боевых действий в предыдущие дни, был явно не слабый.

В 8.30 с юго-западных окраин поселка 76-м гв. мп дал заключительный залп «катюш». На какое-то время гул прекратился, поднятая взрывами пыль оседала на землю. Над полем установилось относительное затишье, но лишь на несколько минут. Вскоре послышался сильный нарастающий гул, набирая скорость, на позиции корпуса СС двинулись боевые машины пятой гвардейской.

Командарм внимательно следил за выходом бригад. Этой минуты он ждал несколько месяцев. Генерал ее формировал, комплектовал, организовывал обучение личного состава. И вот наступил момент испытания. Нам, не прошедшим тот трудный путь, сегодня сложно понять мысли и чувства человека, на глазах которого проверяются на жизненную силу плоды его труда. В душе волнение — его детище вступало в бой, а условия для этого были крайне сложные.

«Ещё не умолк огневой шквал нашей артиллерии, — вспоминал П. А. Ротмистров, — как раздались залпы полков гвардейских миномётов. Это начало атаки, которое продублировала моя радиостанция. „Сталь“, „Сталь“, „Сталь“, — передавал в эфир начальник радиостанции младший техник-лейтенант В. Константинов. Тут же последовали сигналы командиров танковых корпусов, бригад, батальонов, рот и взводов.

Смотрю в бинокль и вижу, как справа и слева выходят из укрытий и, набирая скорость, устремляются вперед наши славные „тридцатьчетвёрки“»[275].

29-й танковый корпус перешел в контрудар на участке /вкл./ свх. «Октябрьский», Ямки, х. Сторожевое, его основные силы двумя эшелонами двинулись вдоль железной дороги. В первом эшелоне действовали: 32-я тбр (63 танка), 25-я тбр (69) и 1446-й сап (19 САУ), во втором — 31-я тбр (67) и 53-я мсбр. 1529-й сап так и не подошел к началу боя. Правее, между Псёлом и свх. «Октябрьский», атаковал 18-й тк. Его боевой порядок был построен в три эшелона: в первом двигались 181-я тбр (44 танка) и 170-я тбр (39), которую поддерживал 36-й гв. оттп (19 Мк-4); во втором — 32-я мсбр; в третьем — 110-я тбр (38). Таким образом, в первом атакующем эшелоне двух корпусов в полосе шириной около 6 км находилось четыре бригады, один танковый полк и один сап: всего 234 танка и 19 САУ.

Командование 5-й гв. ТА делало упор на стремительный рывок в глубь обороны противника с первых минут атаки. Район свх. «Октябрьский» должен был попасть в «вилку», с одной стороны — 181-я тбр, 36-й гв. оттп, с другой — 32-я тбр с 3 батареями 1446-го сап и 170-я тбр. За ними шла пехота 33-го гв. ск 5-й гв. А. Предполагалось, что 181-я тбр, наступая по сёлам вдоль реки, которые только утром оставили танкисты 2-го тк (Васильевка и Андреевка), не должна встретить жесткого сопротивления, поэтому будет двигаться быстрее. Вдоль железной дороги путь основным силам 29-го тк должна проложить ударная 32-я тбр. Закреплять успех 181-й, 32-й и 170-й тбр (очищать от противника район высоты 252.2 и сёл у реки) предстояло 9-й гв. вдд и двум полкам 42-й гв. сд.

Второй эшелон танковых корпусов И. Ф. Кириченко и Б. С. Бахарова (31 — я тбр и 32-я мсбр с артгруппой) имел задачу нарастить силу удара и восстановить численность танков первого эшелона после понесенных ими потерь при прорыве обороны у свх. «Октябрьский» и выс. 252.2. Но этот план рухнул с первых минут атаки.

Авторы исследований и мемуаров о Прохоровском сражении редко удерживаются, чтобы не описать кульминационный момент этой атаки — выход бригад двух корпусов к свх. «Октябрьский» и высоте 252.2. Читая строки о начале боя, создается впечатление, будто от ст. Прохоровка на противника двинулась стальная лавина из нескольких сотен советских боевых машин. В то же время им навстречу враг двинул столь же значительное число своих танков. В результате уже после нескольких минут бой превратился в некий ревущий гигантский клубок из стальных машин, огня и человеческих тел. Свою лепту и новые краски в эту эпическую картину внесли воспоминания уцелевших после войны участников сражения, отредактированные в «нужном направлении» людьми, как правило, далекими от армии. Бесспорно, на обычного человека подобное описание производит впечатление, и все, что запоминается, — это огромное поле, более тысячи танков, тонны искореженного металла и море огня. Профессионалы подобные рассказы воспринимают скептически. В лучшем случае как исторический анекдот, а большинство расценивают как ловкий прием, чтобы отвлечь внимание читателя от ошибок и просчетов советского командования, решившегося на эту необдуманную и толком не подготовленную кавалерийскую атаку столь значительными силами. В действительности все было значительно прозаичнее и страшнее.

Никакой сплошной лавины утром 12 июля на свх. «Октябрьский» и выс. 252.2 не двигалось. И как ни покажется странным, в той ситуации это оказалось для советской стороны губительным. Если бы 368 боевых машин И. Ф. Кириченко и Б. С. Бахарова двумя эшелонами действительно одновременно рванули на рубеж 2-го грп СС «Лейбштандарт», то, несомненно, они раздавили бы его. Но ни «бронированной лавины», ни «гигантского катка» организовать не удалось. Из-за того, что совхоз так и не был взят, а у кирпичного завода почти вся местность была изрезана балками, исходные позиции бригад второго и третьего эшелонов командованием армии были вынужденно отодвинуты от передовой на несколько километров, что заметно увеличивало интервал между вводом в бой первого и второго эшелонов корпусов. В лощине у кирпичного завода находились исходные позиции только 32-й тбр и трех батарей 1446-го сап, это порядка 80 единиц бронетехники. Большему числу боевых машин здесь развернуться невозможно, утром 12 июля 31 — я тбр находилась не у кирпичного завода, а в поле в 2 км восточнее от него (в районе х. Барчевки). Батальоны этих бригад и батареи сап шли из района выжидательных позиций на исходные (к кирпичному заводу) по дороге, которая сужалась у завода и проходила по дамбе небольшого пруда, таким образом, они могли двигаться только одной колонной. Но и миновав это место, бригады 29-го тк не имели возможности развернуться в линию и набрать скорость. Сначала они должны были пройти через позиции 26-го гв. вдсп (два ряда окопов), затем 23-го гв. вдсп (ещё столько же траншей). Танкопроходимые места перед передним краем этих полков были заминированы. Утром все минные поля снять не успели, а проделали в них лишь узкие проходы. Поэтому танки шли через позиции пехоты несколькими колоннами, рота за ротой по узкому коридору вдоль полевой дороги, которая была проложена параллельно железнодорожной насыпи.