Драконий Катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко

— Слаб… Ты пока очень слаб, ненаследный принц Сладкий Террор… Но в твоих силах наполнить мир любовью. Почему ты выбрал кровь и страх?

Эта странная нагайна действительно могла прибить меня одним движением мысли — я почувствовал это каждым волоском на коже. Не ответить ей было нельзя.

— Никто не вправе решать за других, кому с кем и для чего создавать союз. Никто не вправе мутить разум и сознание живых существ. Никто не вправе убивать другого только за то, что он не такой, как другие.

— Это ты о гехаях, я правильно понимаю? — уточнила красавица-змея.

— Прежде всего о них, — подтвердил я. — Но не только.

— Наши вековые традиции нельзя нарушать так стремительно и резко, как того хочешь ты, — тоном учителя сказала золотая.

— Но я это сделаю, — упрямо ответил я, понимая, что нарываюсь.

Нагайна подползла ко мне вплотную, вызвав нервный смешок Марата. Змея почтительно склонила голову и сказала:

— Простите нам нашу невежливость. Позвольте представиться. Верховная волшебница Империи нагов, Золотая Жрица, Солнечный Ветер Рока Ильмасса Виш’Тессенид к вашим услугам.

Тонкие пальцы нагайны коснулись моей щеки, а в голосе жрицы прорезались нотки сожаления:

— И мне очень жаль, что поведение некоторых слуг нашего императора причиняет тебе столько боли, принц.

Император едва заметно шевельнулся, и юная змея ярко-зеленого окраса громко провозгласила:

— Его императорское величество Ашшанапал Третий Тессенид следует в свои покои! Дорогу его императорскому величеству!

Ильмасса довольно кивнула, потрепав девушку по зеленым же волосам:

— Молодец, Лайсси. Ты учишься с каждым днем.

Змейка отчетливо покраснела и отдернула голову, на что жрица покачала головой и сказала:

— Но тебе еще многому надо научиться. И прежде всего — спокойствию и покорности. Думаю, сегодня вечером мы и займемся новым уроком, девочка.

Теперь зеленая побледнела, что не укрылось от моего взгляда. Уловив перемену настроения, жрица сказала:

— Лайэссия Аш’Неззен досталась императору как плата ее Рода за некоторые провинности. Если бы не добровольное решение Лайсси, ее Род уже прекратил бы свое существование. Наш император справедлив и способен оценить жертву неиспорченной дворцовой грязью нагайны. Я же приглядываю за ее поведением и обучением.

Именно после этих слов император развернулся и покинул комнату, где по-прежнему валялись на коврах два истекших кровью нага. Стража дворца, закованные в кирасы наги гнедой масти, вооруженные алебардами и с надменным выражением на лицах, удалились, сопровождая едва ли не могущественнейшего монарха континента Каван. Золотая Жрица усмехнулась, все еще возвышаясь рядом со мной:

— Песок твоей жизни, ненаследный принц Террор, течет под счастливой звездой.

— Почему это? — не понял я.

— Ты жив, не закован в цепи и не отдан в мужья… — Улыбка золотой нагайны стала обворожительной и зовущей.

Я же только сейчас понял, чем грозила встреча с императором нагов. Ильмасса засмеялась и продолжила:

— Ты заинтересовал нашего повелителя, а потому свободен, несмотря на наглость, юность и слабость.

Клэв рискнула наконец подать голос:

— Надеюсь, это можно отнести и к нам?

— Разумеется, — ответила нагайна, — и вы, прекрасная лесная дева, и ваш рогатый друг, и дитя Лесного Моря, считающее себя связанным душой с принцем, все вы свободны. Но это не освобождает вас от необходимости соблюдать законы нашей Империи. А сейчас прошу за мной. Его императорское величество распорядился обеспечить вам лучшие условия для жизни на те дни, что вы останетесь в его владениях.

Ее взгляд переместился на черного нага, так и пребывавшего рядом безвольной куклой, подчиненной моим желаниям.

— Отпусти его, принц. Он наказан сверх меры. Ты заставил его убить собственного сына. Боюсь, Нэшессар тебе этого не простит. Не отягощай свою совесть еще одним убийством.

Я нехотя вернул под контроль манящие флюиды своей энергетики. Черный наг осмысленно моргнул, его лицо полыхнуло гневом поверх растерянности и некоего безумия в черных глазах. Ильмасса жестом остановила напрягшегося нага:

— Не сейчас. И не здесь.

Окаменевший от ярости наг прошипел:

— Через час! На ристалище императора! Ты умрешь, крысеныш!

— Принимаю вызов, — ответил я, чувствуя, как ярость вновь пробуждается в глубине души.

Черный наг молниеносно выскользнул из комнаты, опрокинув по пути все, что еще оставалось неуроненного. Золотая Жрица укоризненно сказала:

— Ему всегда не везло в жизни.

— Прошу за мной, — поклонилась зеленохвостая Лайсси, и мы все покинули эту камеру предварительного заключения, где, как оказалось в дальнейшем, была решена моя судьба.

Глава 4

МАЛОЙ КРОВЬЮ ЗАХВАТИТЬ МИР

Над оазисом, как и над всем континентом, царила влажная плачущая ночь. Непрекращающийся дождь дробно шумел за окном, на котором вяло колыхалась яркая плетеная занавеска. Ленивый сквозняк особого облегчения не приносил, но после дневной духоты даже он немного облегчал жизнь. Мы с Маратом сидели на одном ковре с Солнечной Змеей и императором, как особо уважаемые и желанные гости. Клэв с рогатым здоровяком стража определила на невзрачный коврик у дальней стенки большого круглого помещения, являющегося тронным залом Императорского Дома. Судя по лицам, такое положение вещей их более чем устраивало — эти двое еле слышно переговаривались, иногда посмеиваясь вполголоса. Два нага-стражника недовольно посматривали на них, но одергивать не спешили. Сам император полчаса назад разрешил им чувствовать себя как дома.

Я поморщился, когда в ране на левом боку закололи иглы въедливой боли. Боец из меня все-таки никакой, несмотря на тренировки с Клэв и Горотуром. Так глупо подставиться на дуэли сверкающему ятагану противника мог только безголовый дитенок… Это, кстати, цитата зеленокожей охотницы. В то время, пока она меня перевязывала после схватки, окружающие узнали много новых эпитетов, радуясь, что они предназначены не им.

Центральная площадь столицы Империи нагов внушала… Вот никак по-другому не скажешь. И это ощущение я испытал, увидев вокруг площади кольцо ажурных пирамид, выточенных то ли мастерами, то ли ветром из плотного песчаника. Внутри этих прекрасных сооружений горели вечные светильники, которые не мог загасить этот постоянный нудный дождь. Дуэльный круг на центральной площади имперской столицы серел на фоне песчаника мостовой мокрым гранитом, полированным и скользким от влаги. В диаметре круг достигал десяти широких шагов, а в глубину почти полметра.