Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии - Сесил Форестер

Валясь от усталости, они провели эту ночь на палубе, на матрасах из кокосового волокна, которые небольшая случайная волна могла смыть в море. Наутро земля приблизилась, низкий профиль гор позволял подозревать, что это может быть Пуэрто-Рико, а после обеда они увидели рыбацкую лодку. Она устремилась к ним, заинтригованная видом странного судна, и прошло немного времени, как лодка была уже у их борта, а ее моряки-мулаты разглядывали кучку странных фигур, махающих им руками. Прежде, чем окликнуть их, Хорнблауэр вынужден был напрячь свой ум, измученный недостатком сна, усталостью и голодом, чтобы вспомнить испанскую речь. У них на борту оказался бочонок воды, а также кувшин холодного горошка, к чему для полного счастья можно было добавить ящик солонины. Хотя разговор велся на испанском, Барбара смогла уловить два слова из оживленно шедшей беседы:

- Пуэрто-Рико? – спросила она.

- Да, дорогая, - сказал Хорнблауэр. – Это не слишком неожиданно, да и гораздо более устраивает нас, чем Сан-Доминго. Кажется, я смогу припомнить, как зовут местного капитан-генерала: я сталкивался с ним по делу «Эстрельи дель Сур»[14]. Это был маркиз. Маркиз де…де…. Дорогая, почему бы тебе не прилечь и не отдохнуть немного? Ты выглядишь усталой.

Его снова поразила ее бледность и отчаяние, сквозившее в ее взоре.

- Я чувствую себя вполне нормально, дорогой, спасибо, - ответила Барбара, хотя напряженность голоса опровергала ее слова. Это было еще одним доказательством, демонстрирующим несгибаемость ее духа.

Когда они стали обсуждать, что им делать далее, помощник впервые выказал признаки наличия воли. Им всем можно было покинуть полузатопленный остов и отправиться в Пуэрто-Рико на рыбацкой лодке, однако помощник решительно отказался делать это. Он знал закон спасения на водах, а на судне могло еще остаться что-то ценное, особенно в части груза. Он собирался ввести «Милашку Джейн» в гавань завтра своими силами, и настаивал на том, чтобы остаться на борту вместе с матросами. Хорнблауэр оказался перед лицом проблемы, с какой ему еще не приходилось сталкиваться на протяжении всей его многотрудной карьеры. Покинуть корабль сейчас – это будет попахивать дезертирством. Но нужно ведь подумать и о Барбаре. Кроме того, первоначальный импульс, что он не может бросить своих людей, внезапно исчез, когда он вспомнил, что это вовсе не «его люди».

- Вы всего лишь пассажир, милорд, - сказал помощник, - удивительно было, как это «милорд» снова обрело естественное звучание, когда они коснулись порога цивилизации.

- Это так, - согласился Хорнблауэр. Он был не в состоянии обречь Барбару провести еще ночь на этом полузатопленном остове.

Так они снова отправились в Сан-Хуан де Пуэрто-Рико, два года спустя после того, как Хорнблауэр в последний раз посетил это место при совершенно иных обстоятельствах. Не удивительно, что их прибытие произвело фурор во всем городе. В Крепость были посланы гонцы, и всего лишь через несколько минут на причале, перед взором Хорнблауэра появилась фигура - высокая, худая, с тонкими усами, которую его затуманенные глаза отказывались поначалу узнать.

- Мендес-Кастильо, - произнес человек, спасая Хорнблауэра от дальнейших мучений вспоминать его имя. – Печально видеть Ваши Светлости в таких ужасных обстоятельствах, хотя я искренне рад приветствовать вас снова в Пуэрто-Рико.

Даже в таких условиях была заметна некоторая толика официальности.

- Барбара, дорогая, позволь мне представить сеньора… майора Мендеса-Кастильо, адъютанта Его превосходительства капитан-генерала. - Затем он продолжил на испанском:

- Моя жена, ла баронесса Хорнблауэр.

Мендес-Кастильо сделал глубокий поклон, глаза его по-прежнему были заняты оценкой степени утомления вновь прибывших. Затем он принял очень важное решение.

- Если Ваши превосходительства будут так любезны, я бы предложил отсрочить ваш официальный визит к Его превосходительству до тех пор, пока вы не будете более готовы для этого.

- Мы согласны, - сказал Хорнблауэр. Видя, что Барбара нуждается в заботе и отдыхе, он готов был разразиться припадком ярости, однако Мендес-Кастильо, после того, как вопросы этикета были урегулированы, превратился в саму любезность.

- В таком случае, если Ваши превосходительства доставят себе неудобство спуститься в мою лодку, я буду иметь удовольствие сопровождать вас в вашем неофициальном прибытии во дворец Санта-Каталина. Его превосходительство примет вас, однако нет необходимости соблюдать формальный этикет, и Вашим превосходительствам будет предоставлена возможность оправиться от тех ужасных испытаний, которые вам, боюсь, пришлось пережить. Будут ли Ваши превосходительства любезны пройти сюда?

- Один момент, сеньор, если позволите. На корабле остались люди. Им нужны вода и продукты. Они могут нуждаться в помощи.

- Я отдам приказ властям порта послать им все, что нужно.

- Спасибо.

Они спустились в лодку, чтобы отправиться в недолгое путешествие через гавань. Несмотря на смертельную усталость, Хорнблауэр мог заметить, что буквально все рыболовные и каботажные суда спешно выходят в море, скорее всего, чтобы попытать счастья поучаствовать в спасении или разграблении «Милашки Джейн»: второй помощник был совершенно прав, отказываясь покинуть судно. Но теперь его это не волновало. Он обнял Барбару, приникшую к нему. Затем они миновали морские ворота Дворца, где их встретили исполненные внимания слуги. Здесь находились Его превосходительство и прекрасная смуглая женщина, его жена, которая сразу же взяла Барбару под свое покровительство. Потом были прохладные, темные комнаты, и еще больше слуг, готовых исполнить любое желание, которое Его превосходительство изволит высказать. Лакеи, горничные, камердинеры.

- Это Мануэль, мой главный камердинер, Ваше превосходительство. Любые приказания, которые вы пожелаете отдать ему, будут исполнены, как если бы они исходили от меня. Послали за моим доктором, он должен быть здесь с минуты на минуту. Так что я и моя супруга удаляемся, чтобы Ваши превосходительства могли отдохнуть, заверив вас в том, что искренне надеемся на ваше скорейшее выздоровление.

Толпа разошлась. Некоторое время Хорнблауэр вынужден был не давать себе расслабиться, так как примчался доктор и стал щупать пульс и осматривать языки. Он извлек ящичек с ланцетами и начал готовиться пустить Барбаре кровь, и лишь с трудом Хорнблауэру удалось остановить его, еще немало усилий потребовалось для того, чтобы отговорить его от идеи поставить пиявок. Хорнблауэр совершенно не был уверен в том, что кровопускание будет способствовать преодолению последствий тех мучений, которые пришлось перенести Барбаре. Он поблагодарил доктора, и со вздохом облегчения увидел, как тот покинул комнату, и сделал в уме отметку насчет лекарств, которые тот обещал прислать. Горничные ждали, когда они смогут избавить Барбару от лохмотьев, которые были на ней надеты.