Рыцари Дикого поля - Богдан Сушинский

Ее черные, излучающие холодный, спокойный свет глаза оставались при этом по-детски наивными и сочувственными. Вглядываясь в них, лейтенант азабов ни на минуту не усомнился в том, что она действительно приказала бы моравским лучникам использовать его располневшую тушу в качестве мишени.

– Скажите, княгиня, в Бахчисарае действительно готовы принять вас? – осторожно поинтересовался Осман. Это был опытный воин, который еще недавно, во времена султана Мурада IV, участвовал в персидском походе. Он командовал полком при взятии Багдада, после падения которого, турки смогли включить в свои владения всю Месопотамию.

Во время этого штурма [51] Осман якобы настолько отличился, что султан произвел его в генералы и назначил командовать большим отрядом янычар, составлявших теперь уже турецкий гарнизон Багдада. Как утверждал сам Осман, его даже собирались назначить командующим всеми войсками в Месопотамии.

Но случилось так, что благоволивший к нему Мурад IV скончался, и в Стамбуле началась политическая резня сторонников сразу нескольких претендентов на трон. В этой суете Осман-пашу арестовали и чуть было не казнили как сторонника Мурада IV. Спасло его лишь заступничество влиятельного командира султанской гвардии. Разжалованный Осман-паша, который с тех пор называл себя просто Османом, был послан на границу с Курдистаном рядовым. И только через год его вновь произвели в офицеры и направили в корпус азабов.

Всю эту историю Стефания услышала от капитана корабля, друга Османа, который когда-то служил офицером в измаильском гарнизоне. Стефания так и не позволила капитану овладеть собой, зато вечер, проведенный в его каюте, помог ей узнать многое из того, чего без этого визита она никогда не узнала бы.

– Такой человек мне нужен, – сразу же решила Стефания, осмыслив судьбу Османа. – Видно, мне суждено вечно оставаться княгиней-изгнанницей и собирать вокруг себя таких же изгнанников. Со всего мира.

– Что же вы скрываете от меня свои похождения? – в ту же ночь вошла она в каюту командира азабов.

– От вас?! – опешил тот.

– От меня, генерал Осман-паша, от меня. Почему вы скрыли, что являлись турецким генералом, штурмовали Багдад; а еще до этого штурма – служили в одном из гарнизонов в Трансильвании?

– В Трансильвании – да, служил. И Багдад штурмовал. Однако не терплю воспоминаний, княгиня.

– Я их тоже не терплю. И пришла к вам вовсе не для того, чтобы предаваться им.

– Любая женщина, входящая в мое жилище, может предаваться только моим ласкам. Все остальное ее не касается. Так что раздевайтесь без лишних слов, княгиня. Если только не пожелаете, чтобы вашими одеждами занялся я, простой лейтенант.

– Генерал, Осман-паша, генерал. Своей властью королевы Моравии я восстанавливаю вас в чине генерала. И отныне приказываю вновь именовать вас Осман-пашой.

– Это может очень не понравиться нынешнему султану Турции, а также некоторым его министрам.

– Придет время, и я вздерну этого султана. Если только кто-то не вздернет его раньше меня. Так вы готовы к тому, чтобы стать подчиненным мне генералом армии Моравского королевства?

– Несуществующей армии несуществующего королевства? Я всегда опасался, что кончу свою военную карьеру именно так.

– Вы неверно поняли меня, Осман-паша. Подобным образом вы могли рассуждать до того, как встретились со мной. Я же подбираю всех изгнанных и отверженных, и восстанавливаю справедливость тем, что каждый из них вновь обретает свой прежний чин, дворянское достоинство, положение в обществе, а порой и свое родовое имя, от которого вынужден был в свое время отречься. Перед вами, генерал, – королева отверженных. Именно так меня и называют. А вы смеете предлагать мне свою истрепанную, измызганную холостяцкую постель. Отныне вы – мой генерал, Осман-паша.

Лейтенант азабов грустно улыбнулся.

– Ничего, – приободрила его Стефания Бартлинская, – если вы сумели взять штурмом Багдад и Басру, сумеете взять и Вену. Не говоря уже о Праге.

– Мне нужно два дня на раздумья.

– Вполне хватит ночи. Тем более что она у вас будет свободной. Утром вы дадите согласие, господин генерал, – решительно потребовала Стефания.

– Согласен. Утром, моя королева, – не устоял Осман-паша, герой Месопотамии.

Он схитрил. Договорился с капитаном, что ни в Стамбуле, ни даже в Кафе тот пока что не станет сообщать о причине его отлучки с корабля. И что, очевидно, он еще вернется на борт, поскольку решил всего лишь присмотреться к этой «королеве».

Осман-паша был еще довольно молод, всего тридцать пять. Походы приучили его к странствию, а незаслуженные унижения, которым он подвергался в Стамбуле, как и постоянный страх перед тем, что кто-то там, в правительстве Порты, вновь вспомнит об опальном генерале и в чем-то заподозрит его, заставляли Османа-пашу искать какой-то выход из положения, в котором он оказался.

Вот почему появление на горизонте Королевы Отверженных пригрезилось ему тем факелом, на свет которого стоило пойти. Предварительно подстраховавшись, естественно.

– Вот видите, генерал, я не сомневалась, что вы согласитесь, – ослепительно улыбнулась ему утром Стефания, увидев его стоящим на корме. Вдали, и чуть правее по курсу, показались паруса какого-то корабля, и командир азабов наблюдал за ними в подзорную трубу, пытаясь выяснить, под чьим флагом ходит этот скиталец.

– Рад услышать, моя королева, что уже согласен.

– А вы ожидали, что я стану спрашивать, согласны ли? – Стефания не обиделась. Уже хотя бы потому, что не умела обижаться. Она всегда видела окружающий мир таким, каким тому никогда не суждено было становиться. В этом заключалась вся загадочность Королевы Отверженных, весь смысл ее появления на свет, смысл ее не понятных для многих фантазий.

– Султан настолько уважает меня, что, когда поблагодарю его в письме за то, что предоставил в мое распоряжение генерала Осман-пашу, он твердо решит, что предоставил в мое распоряжение именно этого генерала.

«Не будь она такой прекрасной, ее, конечно же, немедленно признали бы сумасшедшей, – решил Осман-паша. – Но кто из смертных, в том числе и султан Высокой Порты, дойдет до такого сумасшествия, чтобы считать сумасшедшей такую красавицу? Глядя на эту женщину, всегда проще признать безумцем самого себя. Что и делают все те, кто подпадает под чары Королевы Отверженных».

– Я предпочел бы, моя королева, чтобы при дворе султана как можно позже узнали обо мне и о том, где я нахожусь.

– Так будет спокойнее для двора султана, – охотно признала Стефания. – Можно было бы захватить этот корабль, – она указала на судно, следовавшее навстречу, – если бы не торопились в Бахчисарай.

– Это галеон. У него на борту как минимум сорок пушек. Он разнесет наш торговый кораблик с первого залпа.

– Ничего, пушки нам тоже пригодились бы. И почему вы решили, что мы начали бы с пальбы? Просто я предложила бы капитану галеона стать адмиралом моего флота. Думаете, он не согласился бы?

Осман-паша взглянул на Стефанию. Он вдруг открыл для себя, что, действительно, никто не способен признать эту женщину сумасшедшей. Но вовсе не потому, что побаивается осквернить ее красоту, а потому, что, подпадая под ее чары, очень быстро становится таким же умиленно-сумасшедшим, как и она. Вот, оказывается, как следует раскрывать тайну успеха великой княгини Моравии, Королевы Отверженных!

– Думаю, что согласился бы, – ответил Осман-паша. – Слишком уж безумным показалось бы ему ваше предложение.

– Жаль, я не уверена в том, что этот капитан действительно способен возглавить мой дунайский флот. Ведь до сих пор никто так и не произвел его в чин адмирала.

– Но ведь уже решено, что это сделаете вы.

– Если бы когда-то он уже был адмиралом.

– К тому же вас, моя княгиня, очень ждут в Бахчисарае.

– Нас ждут, генерал, – уточнила княгиня, – нас обоих.

36

Помаявшись во дворце почти около часа, принц де Конде буквально ворвался в кабинет королевы. Он был в гневе. Только то, что королева все-таки женщина, еще могло как-то спасти ее от переполнявшей главнокомандующего люти. В конце концов, он не какой-то там генералишко. Он – маршал, из рода Бурбонов! Престолонаследник. И пока он сражается на окраинах Франции за судьбу своей отчизны…

– Так вы утверждаете, вице-адмирал, что если наша эскадра подойдет к берегам Западной Африки, то мы еще в состоянии будем потеснить англичан и испанцев?

Анна Австрийская демонстративно не обращала внимания на появление принца. Стоя у развернутой на столе карты, только что принесенной ее секретарем, она старательно водила по ней пальцем, как бы очерчивая ту часть побережья, которую предполагала ввергнуть во власть французской короны.

– Ну, я не сказал бы, Ваше Величество, что одной эскадры достаточно… – растерянно пробормотал Крунстадт, поскольку до появления в кабинете принца де Конде речь шла не о захвате новых территорий в Африке, а об усилении французских позиций в Вест-Индии.