Хэлло, дорогая (СИ) - Мишин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И она не знала, что делать.
Завтра будет Хэллоуин, и он придёт к ним в дом. Гвенет была уверена в этом, потому что Хэл никогда ничего не делал просто так — если он наводил контакт с человеком близ Хэллоуина, значит, этот человек уже не жилец.
«Он убьёт меня? — подумала она и в ступоре замерла. — Или Гвенет ошиблась, и завтра Хэл придёт к другим людям?».
Она прижалась виском к стене, почти машинально улавливая слова ретро-песни, звучавшей из старомодных колонок, обшитых красным шпоном:
Если ты передумаешь бросать меня, Что ж, детка, верни мне свою любовь, Принеси её в мой дом…
Я знаю, я смеялся, когда ты ушла, Но я только сделал себе больно. Детка, верни мне свою любовь, да, Принеси её в мой дом…{?}[Michael Buble — Bring It On Home To Me]Она даже не знает, где он живёт. Хэл написал подставной адрес. Конни спрятала лицо в ладонях и сжалась, словно пытаясь исчезнуть. Майкл Бабл бархатно пел:
Знаешь, я всегда буду твоим слугой, Пока я жив, до самой могилы. Но, о, детка, верни мне её, Принеси эту сладкую любовь в мой дом…
Знаешь, я пытался обращаться с тобой хорошо, Но тебя не было дома всю ночь. Боже, я прощаю тебя, только верни мне её, Просто принеси свою любовь в мой дом, да…Поехать в полицию? Конни молча затрясла головой, из глаз потекли слёзы. Никогда прежде она не чувствовала себя такой разбитой, даже когда умерла мама. Здесь была не смерть: здесь было другое, не менее ужасное. Нет, она не пошла бы к копам ни за что. Тогда как быть? Попросить ребят съехать? Отменить вечеринку?
Да, это единственный выход. Она отняла руки от лица и утёрла мокрые глаза салфеткой из металлической квадратной подставки. Даже если Хэл придёт к ней в дом, они останутся наедине — никого не будет, никто не пострадает. Если он решит убить её…
Конни вспомнила фотоснимки всех пропавших женщин.
— Он насиловал их перед смертью, потому что возбуждался от удушья, — сказала Гвенет. — Боже, что он творил. Они были для него не людьми, а куском мяса. Даже его отец не был так жесток.
Что бы ни случилось, Конни знала одно: она не сбежит. Она сомневалась в своём решении и страшилась его. Попыталась припомнить, положила ли в свой чемодан газовый баллончик или оставила его в общежитии. Как бы там ни было, она должна поговорить с Хэлом, ведь другого выхода нет. Она не может потерять ещё и его.
Сначала мать.
Потом бабушку.
Затем — отца.
— Только не Хэл, — прошептала Конни и скривила лицо, стараясь не расплакаться. — Боже, ну пожалуйста.
Она была так одинока, что её разрывало на части. Друзьям она не верила, семья её предала. И если бросил бы ещё Хэл, она не стала бы держаться ни за что на этом свете.
6
Она вернулась домой около восьми, разбитая и усталая. Она не помнила, где бродила, оставив машину за поворотом на соседней улице, но, стоило положить ключи на полочку, как Стейси-Энн закричала с порога, не успела Конни толком войти:
— Стоп-стоп-стоп, детка, закрой глазки!
— Стейси, — голос Конни был сух и бесцветен. Она даже не хотела притворяться. — Честное слово, нет настроения…
— Это меня мало волнует, — отрезала подруга и набросила на глаза Конни тонкую полоску шарфика. Кажется, шарфик принадлежал Оливии. — Ну-ка, заткнись и иди за мной.
Конни не хотела обижать её. Проглотив ещё и это, она побрела следом за Стейси и почти сразу учуяла запах алкоголя.
— Вы здесь что, пили? — хмуро спросила она.
Стейси хихикнула:
— Самую малость.
Но, судя по шумным голосам в гостиной, это была далеко не малость. Наконец, Стейси остановилась и развязала Конни глаза:
— Ну что, детка, та-дам!
Конни окинула взглядом дом и похолодела. Он и так выглядел неважно, но теперь, неряшливо украшенный к Хэллоуину, был словно обезображен. Она посмотрела на лестницу, на которой стояло несколько пустых пивных бутылок, и на телевизор, к которому Карл подключил приставку. Он и Чед сидели на матрасе от дивана, брошенном прямо на пол, и Конни вскипела. Диван казался осиротелой коробкой из фанеры и деревяшек, обтянутой тонкой красной тканью. В комнате витал запах не только алкоголя, но и травки. На кухне выстроилась батарея бутылок из-под джина и пива. В некрасиво развешанных, испачканных чёрной краской тыквах и черепах, повисших над дверным проёмом, Конни узнала старые бабушкины украшения. В куклах, из которых сделали висельников и украсили ими потолок над лестницей — свои детские игрушки.
Это было уже слишком. Особенно слишком — для этого длинного, ужасно тяжёлого дня. Конни села на лестничную ступеньку и расплакалась.
Она не помнила, как к ней спустилась Оливия и обняла за плечи. Конни казалось, она уже не чувствует ничьих прикосновений.
— Парни и Стейси с Сондрой выкурили косячок, мы с Милли пытались как-то это прекратить… — виновато сказала она. — Но они подумали, что будет прикольно.
— Да, — сглотнув горькие, злые слёзы, сказала Конни, подняв голову на фарфорового арлекина с лицом, грубо размалёванным чёрной краской. — Прикольно вышло. Действительно.
Оливия сочувственно замолчала.
— Где Тейлор? — только и спросила Конни.
— Поехал за выпивкой.
— Им мало этой? — Конни резко простёрла руку в сторону и задела пивную бутылку на ступеньке. Та, грохнувшись набок, покатилась вниз. — Какого чёрта, Ливи?! Меня не было меньше одного дня!
— Да мы не знали, что ты так взбесишься… — она пыталась оправдать их, но не себя. Конни знала: она как раз ничего не делала, но всегда за всех вступалась, и вдруг это начало очень злить. — В смысле, да, они перегнули палку, но мы всё исправим назавтра, после вечеринки.
Конни с болью осмотрелась кругом. То, каким она помнила бабушкин дом на праздник, растаяло, словно призрак. Она прозрела.
Конни вернулась сюда за воспоминаниями, а теперь их изгадили, и она совсем не знает, что делать дальше. Всё так навалилось, что она резко встала и выбежала в ночной дворик, хотя Оливия жалобно крикнула ей вслед. Конни вся дрожала.
Зачем она позвала сюда этих ублюдков? Боже, да кто они такие, чтобы она с ними связалась?! Как она могла
