А до Берлина было так далеко... - Василий Шатилов

Отлично вели огонь по пехоте врага минометчики, а артиллеристы бронебойными снарядами били по танкам. Противник нес большие потери от мощного огня, но не останавливался, бросал в бой подразделение за подразделением. А когда боеприпасы в батальоне оказались на исходе, их стали экономить, огонь ослаб. Фашисты почувствовали это, поползли к окопам защитников Пенны. Завязался гранатный бой. Но кончились и гранаты. Тогда комбат капитан Н. И. Богданов поднялся во весь рост и подал команду: «За мной! В атаку!» За ним пошли не только стрелки, но и пулеметчики, артиллеристы, саперы, связисты. Схватка длилась недолго, гитлеровцы не выдержали рукопашной, часть из них бросили оружие и сдались в плен, а тех, кто убегал, косили пулеметным и автоматным огнем. Отстояли батальонный район обороны и на этот раз.

После боя замполит Я. П. Островский рассказал мне о том, как дрались некоторые офицеры батальона…

…Старшего лейтенанта Баркалова ранило, но он не ушел на медпункт. Медсестра перевязала ему рану, и он продолжал командовать ротой. Глядя на него, раненые бойцы оставались в строю и дрались наравне со здоровыми.

В пулеметной роте один из расчетов полностью вышел из строя. Тогда командир роты старший лейтенант Сергеев лег за пулемет наводчиком, а за второго номера работал его ординарец. Они открыли меткий фланкирующий огонь, устилая вражескими трупами подступы к огневой позиции.

На другом участке обороны между Марфино и Пенной гитлеровцам удалось просочиться и в глубину нашей обороны. Но там танки и штурмовые орудия, за которыми шла пехота, нарвались на батарею лейтенанта Загайнова из 14-го отдельного противотанкового дивизиона. Артиллеристы под ураганным огнем противника ударили прямой наводкой с дистанции около ста метров бронебойными снарядами по танкам, а по пехоте картечью. Вскоре шесть танков врага остановились, три из них охватило пламя. Остальные повернули обратно. За отвагу и высокое воинское мастерство Сергей Загайнов вскоре был награжден орденом Александра Суворова III степени…

Оборона в пределах 1-й полосы была стойкой. Взаимодействие подразделений не нарушалось, массирование огня, упорное удержание частями дивизии ключевых позиций и важных районов местности на направлениях наступления противника, героизм всего личного состава — вот что характерно для этого боя.

Волновало меня лишь развитие событий на стыке обороны нашего 171-го полка и подразделений 253-й стрелковой дивизии. Здесь гитлеровцам удалось создать значительный перевес в живой силе и технике и потеснить наши войска на первой позиции. Несколько подразделений вынуждены были отойти на 3–4 километра в глубину нашей обороны. В целом же оборона дивизии не была взломала, а вот противник подставил свои фланги. Тем не менее положение здесь было чрезвычайно тяжелым и для нас, и для нашего соседа.

В моем блиндаже собрались начальник штаба С. П. Тарасов, заместитель по политической части Я. П. Островский, командующий артиллерией И. П. Добылев и начальник политотдела С. Е. Левин. Я внимательно выслушал их мнение о создавшейся обстановке, предложения о том, как поправить дела. Одни предлагали отвести 140-й полк на вторую позицию, выровнять фронт, другие — вводить второй эшелон в бой, чтобы не допустить дальнейшего распространения врага в глубину нашей обороны. Но ни то, ни другое предложение не было, на мой взгляд, приемлемо в данной обстановке.

Командиру, организующему контратаку, очень важно определить момент ввода своего второго эшелона. Наиболее целесообразно проводить контратаку, когда вклинившийся в оборону противник исчерпал свои силы и средства, остановлен, но еще не успел закрепиться на занятых рубежах и подтянуть резервы. Вот тогда, не дав ему прийти в себя, опомниться, внезапно контратаковать.

Немецкая тактика нам была известна — вначале прорвать оборону на узком участке, а потом сворачивать одновременно оба фланга вправо и влево с целью окружения и уничтожения обороняющихся подразделений противника. Как только танки с пехотой выходят на вторую позицию, так артиллерия меняет свои огневые, а пункты управления переходят ближе к первому эшелону. В это время у противника нарушается частично связь, огонь становится слабее.

Вот в этот момент надо вводить свой второй эшелон. Вместо второго эшелона необходимо иметь в своем распоряжении резерв. В данном случае у нас есть учебный батальон, рота автоматчиков 140-го полка, семь танков 32-ю танкового полка и сборы снайперов — 135 человек.

Командиром резерва я назначил майора Назаренко, заместителем по политической части — старшего лейтенанта Карепанова. Резерв расположился в лесу, недалеко от командного пункта дивизии.

Получив наши доклады, очень забеспокоились и в штабе армии. Вначале позвонил член Военного совета генерал И. П. Шевченко, за ним командующий генерал С. Г. Трофименко. Выслушав информацию о сложившейся обстановке и принятом решении, командарм предупредил меня: «Ни в коем случае не допустить противника на Рамушевское шоссе. Это единственный путь подвоза к переднему краю и обратно».

Только положил телефонную трубку после разговора с командующим, а мне уже докладывают о том, что гитлеровские автоматчики численностью до роты вышли на это шоссе и перекрыли движение транспорта.

Я приказал командиру роты автоматчиков капитану П. А. Лябокину вести своих людей к шоссе и во взаимодействии с приданным взводом танков уничтожить противника на Рамушевском шоссе.

Через два часа капитан Лябокин доложил:

— Задачу выполнили. Дорога свободна, транспорт пошел. Захватили двух фашистов в плен. Они из 126-й пехотной дивизии.

В то время пока я разговаривал по телефону с Лябокиным, гитлеровцы открыли сильный артиллерийский огонь по району расположения нашего НП. Один из снарядов попал в мой блиндаж. Я сидел за телефоном в крайнем дальнем углу, осколки просвистели мимо.

Первым вбежал в блиндаж начальник политотдела Левин:

— Вы живы?

— Как видите.

— Ну, товарищ комдив, вы в рубашке родились…

Во второй половине дня артиллерийско-минометный и ружейно-пулеметный огонь со стороны врага стал стихать. Мы организовали внезапные контратаки и на отдельных участках остановили врага. Фашистские солдаты стали прятаться от нашего огня в захваченных окопах и блиндажах. Офицеры с большим трудом выгоняли их оттуда, чтобы снова заставить идти в наступление. Противник продолжал нести большие потери. Чувствовалось, что наступающие выдыхаются, а резервы еще не подошли. По данным нашей разведки, они находились где-то в районе Старой Руссы и могли подойти только к утру 31 марта. Я решил вводить второй эшелон дивизии. Договорились с командиром 253-й дивизии генерал-майором Е. В. Бединым и начальником штаба подполковником П. П. Киселевым вводить свои силы одновременно после десятиминутного артиллерийского налета.