А до Берлина было так далеко... - Василий Шатилов

Как докладывали разведчики, противник, откатившись на новые рубежи, строил мощные оборонительные сооружения.

20 марта, утром, я получил боевой приказ сдать оборонительные позиции в районе Соболеве, Большие Казанки соседним дивизиям. Смену произвести и занять новый оборонительный рубеж Чириково, Марфино ночью, скрытно от фашистов.

С какой целью проводилась перегруппировка, мне об этом в штабе армии не сказали. «Может быть, — гадали мы, — опять на этом участке предстоит наступать?»

Вернувшись из штаба армии, я вызвал майора Зорько и приказал ему в двухдневный срок захватить пленного. На всех наблюдательных пунктах организовать дежурство офицеров, круглосуточно следить за поведением неприятеля.

Через два дня разведчики выполнили приказ, захватили пленных на разных участках обороны. Один принадлежал к 122-й пехотной дивизии, а второй — к 126-й. Первой командовал генерал-лейтенант Бойер, а второй — генерал-майор Коппе. Оба генерала имели солидный опыт боев на Северо-Западном фронте. Нам уже приходилось с ними встречаться, мы знала их некоторые повадки, знали некоторые слабые и сильные стороны.

Выслушав пленных, мы начали рассуждать. Выходит, в полосе обороны дивизии противник имеет почти двойное превосходство в пехоте. На нашем же участке на огневых позициях до пяти — семи полков артиллерийских. Нам осталось еще найти, где дислоцируется 5-я легкая пехотная дивизия, которая находилась под Старой Руссой. По всем этим данным разведки, противник готовился к наступлению. Когда и где точно — неизвестно.

Нам казалось, что противник будет стремиться отбросить наши войска на рубеж реки Ловать.

Район, который предстояло оборонять 182-й дивизии, занимал по фронту десять и по глубине восемь километров. По нему проходило Рамушевское шоссе.

Мы решили строить оборону глубоко эшелонированную, противотанковую и противовоздушную. Для этого необходимо было оборудовать три позиции в главной полосе и одну во второй, отсеченные позиции, исходный рубеж для контратаки второго эшелона. На направлениях вероятного главного удара противника создать узлы сопротивления из дзотов и траншеи полного профиля, связанных между собой ходами сообщения. Особенно четко организовать взаимодействие артиллерийских батарей с пулеметными ротами. Минные поля расположить не только на переднем крае, но и в глубине, на танкоопасном направлении.

Боевой порядок построить следующим образом: в первом эшелоне 140-й и 171-й полки, во втором — 232-й стрелковый и 37-й танковый полки. Огнеметная рота и противотанковые ружья были расположены на переднем крае. На правом фланге оборудовал свои позиции и 365-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон.

Все инженерные сооружения и огневые средства предстояло замаскировать так, чтобы противник не обнаружил их ни с воздуха, ни с земли. Получив указания, весь личный состав приступил к выполнению плана. Командиры полков имели большой боевой опыт действий в обороне, а прибывшего командира 37-го танкового полка подполковника Шило мы знали давно. Я же знал его еще лучше. Он командовал отдельным танковым батальоном в 27-й танковой бригаде, где я был начальником штаба. Шило хорошо знал военное дело, был храбр и отважен. В бою действовал уверенно и инициативно. Так что все командиры полков имели большой боевой опыт.

Политико-моральное состояние личного состава дивизии было высоким. Победы советских войск под Сталинградом благотворно сказывались на боевом и моральном духе войск. Бойцы теперь прекрасно сознавали, что вносят свой вклад в разгром немецко-фашистских захватчиков. Они верили в свое оружие и старались как можно лучше укрепить, замаскировать свой окоп, свою огневую позицию. Большинство из них побывало в жестоких боях под Старой Руссой, для них теперь не страшен был враг.

Офицеры политотдела дивизии, пропагандисты полков ушли в роты и батареи. Были проведены партийные и комсомольские собрания. Выступившие на них говорили о том, что все красноармейцы настроены биться до последнего патрона, до смерти, но врага не пропустят к реке Ловать.

Ответственный редактор газеты «В боях за Родину» С. Н. Холстинин организовал выпуск одного из номеров газеты, специально посвященный вопросам подготовки оборонительного рубежа.

Все мы, от командира дивизии до офицеров Штаба, находились в эти дни в ротах и батареях. Помогали, проверяли. А вечером собирались ко мне в блиндаж и подводили итоги работы. Лучшим воинам в приказе по дивизиям объявляли благодарность, награждали ценными подарками, а некоторых, особо отличившихся, награждали медалью «За боевые заслуги».

С раннего утра уходили мы на передовую. В один из дней, когда в блиндаже еще царил полумрак, я проснулся. В щель от неплотно закрытой двери пробивалась узкая полоска света. Потихоньку поднялся, чтобы не разбудить Якова Петровича Островского, быстро оделся, убрал постель и собрался было уходить.

— Куда в такую рань? — спросил проснувшийся Островский.

— Что-то не спится, схожу в 140-й полк.

— Я с вами.

Вместе пошли по тропинке на участок батальона Казакова. Комбат сидел на площадке, оборудованной на четырех соснах, и рассматривал в бинокль противника. Увидев нас, спустился, коротко и четко доложил обстановку по карте и на местности. Показывал, давал характеристику каждой обнаруженной цели противника. Затем рассказал:

— Видите эту дорогу? Здесь организовали засаду — один стрелковый взвод, пулеметный и три противотанковых ружья, из-за опушки леса их прикрывает полковая батарея 76-мм пушек.

— А если фашисты вздумают идти в обход Деревкова на Пенну?

— Тогда мы ударим им во фланг.

— Хорошо.

Особенно понравилось мае и Островскому расположение артиллерийских позиций и организация системы огня. В обороне прежде всего решает дело меткий выстрел, четкие взаимодействия как внутри батальона, так и с артиллерией, танками, взаимная выручка.

В это время к нам подошел полковник Добылев. Ему тоже, видно, не спалось, вслед за нами появился на передовой. Мы посоветовались и решили еще одну батарею поставить на прямую наводку на предполагаемое танкоопасное направление.

И так до самого вечера мы переходили по траншеям из одного батальона в другой, не мешая работать командирам полков и их штабам, но кое-где в помогая советом и делом.

На другой день рано утром я, Добылев и Пташенко отправились на стык 182-й и 253-й дивизий. По договоренности встретились здесь с командиром 253-й генерал-майором Ефимом Васильевичем Бединым и его начальником штаба подполковником Петром Павловичем Киселевым. Мы понимали, что оба в равной степени несли ответственность за оборону. Единодушно пришли к выводу, что противник главные усилия будет прилагать именно в стыке дивизий — местность, подходящая для передвижения танков и орудий.