Стать победителем - Юрий Иванович

Повернулась и шагнула. Причем делала она теперь это так, словно переходила из спальни в прихожую и обратно. Через минуту появилась снова, еще больше ликующая:

– Глянула на торцы плиты: там значки! Причем не только на ощупь, но и видимые. Не на всех гранях, только на четырех, и они сверху по самому краю помечены стрелкой. Я потому и заглянула на край. Получается, что четыре стороны для заноса и выноса сокровищ, а четыре – для перехода в иные миры. Дорога сюда обозначена тремя щитами в окружности и со стрелкой рядышком. Точно так же, как на правом уступе. Остальные три значка вижу в первый раз. Уф! – Девушка перевела дух и задорно улыбнулась: – Ну вот, а вы боялись! И не больно и не у… Ладно, готовы к переходу? Кого первой ждать?

– Меня! – пискнула Катерина, уже усаживаясь на край тоннельного пола и свешивая ноги вниз. А по глазам было видно, что она сходит уже заранее с ума от такой ожидаемой и вожделенной картины. – Сокровища! Много сокровищ! Неужели я их сейчас увижу?!

– Увидишь, увидишь! – насупилась лидер компании. – Только не прыгай, как лягушка, вперед. Лишнее усердие в прыжке еще занесет тебя неизвестно куда, потом ищи. Шагай нормально, размеренно, с правой ноги.

– Да что я, не знаю?!

– Судя по туману в глазах, можешь и ноги перепутать. О! Раз обижаешься – значит, еще соображаешь. За мной!

Ушла Мария. За ней, сделав глубокий вздох и вздрагивая, шагнула Катя. Тогда как между оставшимися в тоннеле воительницами состоялся интенсивный диалог:

– Тетя Апаша! Ты первой!

– Может, я лучше тут останусь?

– Не позорь род Грозовых!

– При чем здесь род?

– О! Никак сомнения? – поразилась притворно Вера. – Или это трусость?

– Следи за словами, малышка, – ворчала Апаша, начиная осторожно, без присущей ей ловкости, опускаться на уступ. – У меня ведь коленка болит! Меч подай! Как шагать-то?

– Ну уж на один нормальный шаг тебя должно хватить! – убеждала девушка зуаву. – Нормальный шаг, чуть больше среднего мужского. Ну! Не стой! С правой ноги! И не забудь – там уклон! Пошла!

Как ни старалась зуава, прижав к телу меч, шагнуть с открытыми глазами, не получилось: закрылись сами. Все-таки пропасть под ногами, каменная плита напротив и отблески факелов никак не могли настроить на расслабление и полную веру в предстоящее чудо. Подобный антураж готов помочь перед самоубийством, когда человек сигает с моста или вот в такую же стометровую пропасть.

Но падать не пришлось. Правая нога оперлась на каменное покрытие, в самом деле сильно скошенное вправо. Но левую ногу удалось подтянуть спонтанно выше, и коленка болью не отозвалась. В следующий момент за локоть поддержали две ладошки, и голос Марии сообщил:

– С прибытием! Глаза можно открыть. Теперь два шага в сторону, вот сюда. Иначе кто-то усядется тебе на плечи.

Глава двадцать вторая

Новый мир

Глаза Апаши открывались одновременно со смещением тела чуть в сторону. И красочные картинки стали фрагментами проникать в сознание прославленной боевыми подвигами зуавы. Ряд окошек под потолком. Горы сундуков и наваленных россыпью драгоценностей. Носящаяся среди этого всего добра с истерическими взвизгами Катерина. И возникшая из ниоткуда на расстоянии вытянутой руки Вера.

Именно последний визитер в данное место посмотрел вокруг наиболее трезвым, расчетливым взглядом. Потому что Мария до сих пор продолжала радоваться новому миру, полному сокровищ, и наблюдала за перемещениями младшенькой из двойняшек так, словно сумасшедшая от счастья мамаша за первыми шагами своего ребенка.

– Эй! Может, мозги включите?! – прикрикнула Вера. – Что там за окнами? Почему никто не взглянул? Вдруг здесь нельзя орать и сейчас ввалится охрана наружного периметра?! Катька! Хватит визжать, как недорезанный поросенок! Маш, скажи ей! Не то я сейчас ее пристукну.

После чего внимательно осмотрела все стороны восьмиугольной плиты, на которой они стояли, и тоже сошла вниз по стороне без всякого значка. При этом она продолжала ворчать, словно старая бабка:

– Сокровища отыскать – это еще полдела только. А вот уберечь их, правильно перепрятать да потом пустить в дело с толком!.. Вот где холодный ум и расчетливость нужны. А они словно с дерева упали.

Опробовав один из ящиков на прочность, она высмотрела пару самых солидных у стены. Взгромоздясь на них, уставилась на открывшийся ей вид. Вначале просто пару раз приоткрыла рот, не в силах подобрать слова, потом все-таки впечатления выплеснулись в восклицаниях:

– Мамочка родная! Что творится! Смотрите!

Тут уже всех проняло, даже Катерина замерла в недоумении на месте. Правда, она же и спросила после глупого хихиканья:

– Неужели там деревья, на которых растут бриллианты?!

Мария, уже помогшая спуститься с плиты зуаве, начала повышать свой командирский голосок:

– К одному окну все не толкаемся! Разобраться на четыре стороны света по периметру! Тетя Апаша, сами влезете вон на те ящики? Добро. Катька, бесстыдь! Вон к тому окну карабкайся!

И вскоре уже все четверо интенсивно обменивались мнениями о видимых ими картинках. Хотя суть наблюдений не слишком-то и разнилась в деталях. Вокруг, насколько простирался взгляд, а было это, пожалуй, километров на десять в каждую сторону, раскинулось похоже что некое гористое плато. С высоты метров шестидесяти, где находилось перекошенное помещение, можно было бы рассмотреть и дальше в ясную погоду, но мешала дымка не то тумана, не то серой сырой мглы. Но повсюду, куда только хватало глаз, теснились в огромном лагере шатры, подобия юрт, шалаши, навесы и просто стойбища под открытым небом. В загороженных загонах в жуткой тесноте толкались козы, овцы и некие животные, отдаленно напоминающие коров. Громоздились горы бревен, коряг и хвороста. Впритык друг к другу стояли открытые телеги и крытые повозки. Причем многие из них были заполнены скарбом явно больше, чем требовалось. Скарб лежал валом и под телегами. Кое-где еще виднелись узкие полоски дорог, по которым проносились редкие всадники. Бросались еще в глаза вздымающиеся столбики костров. Тысяч и тысяч костров.

Ну а все остальное пространство занимали люди. Старые, малые, молодые, пожилые, молодые девушки и солидные матроны. Безусые воины, у которых имелся только один меч на поясе, и грозные ветераны, обряженные в доспехи с ног до головы. Были и такие мужчины, кто щеголял с голым торсом, были и такие, кто красовался в удивительной по качеству выделки и богатству одежде. Не меньшей пестротой, разнообразием рябили и женские одежды. И все это людское море бурлило, перемещалось, что-то делало, кушало, резало овец или коптило маринованное мясо, спало или занималось хозяйственными делами. Вместе с дымом гул десятков тысяч голосов вздымался к небу, усиленный мычанием коров и блеянием голодных овец.