Румбы фантастики - Виталий Севастьянов

Только маневрами на предельной скорости ему удавалось избежать молниеносных выпадов смертельного жала. Своими непрерывными атаками оса не позволяла выйти на линию огня, пушки были почти бесполезны. И все же при малейшей возможности он прижимал гашетку. Наконец ему удалось оторваться от повисшего на хвосте чудовища, развернуть самолет и выйти в лобовую атаку. Но в тот момент, когда быстро надвигающаяся черно-желтая громадина прочно накрылась прицелом и он открыл огонь, пушки, последний раз коротко татакнув, умолкли. То ли их заклинило, то ли в пылу боя он не заметил, как кончились снаряды.

Была еще доля секунды, когда можно уйти вниз. Но это значило — неминуемо подставить себя под удар страшной ядовитой шпаги. И тогда, зажмурившись и крепче ухватив ручку, Николай Антонович решился на последнее средство. Он пошел на таран. Сокрушительный удар потряс самолет, раздался скрежет разрываемого металла. Ручку вырвало из рук, и самолет, потеряв управление, стал падать.

Лишь у самой поверхности стола Николай Антонович пришел в себя. Самолет плохо слушался руля, в разодранной плоскости торчал обломок осиного жала, но победный круг все же сделать удалось. Далеко внизу корчился искалеченный враг, и вид его наполнил душу Николая Антоновича ни с чем не сравнимой радостью победы. Кое-как сев, он закатил самолет в ангар. Сил уже ни на что больше не было. Он запер кабинет, сказался девочкам больным и ушел домой.

Полторы недели он потратил на ремонт самолета. Пришлось основательно повозиться, прежде чем машина была готова вновь подняться в воздух. Про себя же Николай Антонович решил, что таран слишком дорогое средство борьбы с осами. А на стене ангара, где он отмечал сбитых мух, появился силуэт первого уничтоженного «летающего тигра».

Самолет после ремонта выглядел как новый. На фюзеляже Николай Антонович, вспомнив подслушанный разговор, вывел, усмехаясь, красивыми буквами «Мухобой». Мухи затаились, ожидая исхода схватки двух сильных, стоящих друг друга противников.

Требовалось радикальное средство борьбы с осами. Гнездо их, став обычным человеком, он обнаружил без особого труда. Но мысль уничтожить его теперь же, просто прихлопнув чем-нибудь тяжелым, отмел с негодованием. Недостойно это настоящего бойца, воздушного аса. Появился у него один план, но насколько он удачен, предстояло выяснить только в процессе его реализации. Путем длительного наблюдения Николай Антонович выяснил, что в гнезде, кроме сбитой, обитало еще четыре осы, все особи взрослые, крупные, обладающие отменной реакцией. Охотиться нужно было за каждой в отдельности, так, чтобы не видели остальные. Кто их знает, этих зверюг, — кинутся, разъярившись, вдвоем-втроем, вот тут и поминай как звали начальника конторы «Вторцветмета». Конечно, литературу о противнике он самым тщательным образом проштудировал, знал сильные и слабые стороны «летающих тигров». Но уже на примере мух убедился, что в его случае все может быть по-другому, чем в книгах, и сражаться приходится с существами, обладающими некими зачатками разума, хотя и примитивного. Так что особо рисковать не стоило.

В субботу рано утром, сообщив жене, что уезжает в командировку до понедельника, он пришел в контору, открыл свой кабинет и, понаблюдав некоторое время за осиным гнездом и признаков жизни не обнаружив, взялся за претворение своего плана в жизнь.

Нужно было организовать засаду. Потревожив союзника-паука, но вежливо передним извинившись, он передвинул шкаф поближе к базе противника — гнезду. Однако так, чтобы осталось достаточное пространство. Затем, сделав несколько коротких рейсов «стол — шкаф — стол», перевез некое количество боеприпасов и захваченную из дома сумку с провизией — для подкрепления сил во время длительной двухсуточной осады. И наконец, посадив самолет на шкаф, аккуратно подрулил к заранее выбранной линии огня. Отсюда гнездо и особенно подступы к нему были как на ладони. План Николая Антоновича заключался в том, чтобы сбивать ос на подлете к гнезду или на вылете из него, когда они ничего не подозревают. Тут были определенные трудности. Если в воздухе пушками можно было управлять, маневрируя самолетом, то здесь, на шкафу, самолет стоял неподвижно и пушки стреляли только в одну точку.

Для начала следовало дождаться возвращения ос и выяснить, с одной ли стороны они подлетают к базе или каждый раз произвольно меняют направление. Поэтому Николай Антонович достал из сумки бутерброд, поудобнее уселся в кабине и принялся наблюдать.

Спустя несколько часов он уже знал, что осы подходят к гнезду и уходят от него всегда по одному и тому же маршруту. Это упрощало дело. Однако всего раз они вылетели поодиночке, с небольшими интервалами. Нужно было терпеливо выжидать.

Налегая на хвост самолета, он установил машину так, что теперь точка, в которой сходились трассы снарядов, находилась на небольшом расстоянии от гнезда, но точно на линии подлета к нему ос. Осмотревшись и не увидя поблизости этих полосатых чудовищ, Николай Антонович для проверки дал несколько пристрелочных залпов и убедился, что положение самолета выбрал правильно.

Первую осу Николай Антонович сбил под вечер. Три осы уже вернулись на базу, одна запаздывала. Он понимал, что есть реальный шанс использовать это опоздание. И не ошибся. Оса летела медленно, устало. До гнезда оставалось совсем немного, там можно будет отдохнуть… А в это время Николай Антонович, сощурившись, плавно отвел колпачок и, прикинув достаточное для упреждения время, нажал на гашетку. Длинная очередь сотрясла самолет.

Снаряды попали как раз туда, где тело осы сужалось в талию, и разорвали осу пополам. Задняя часть сразу рухнула вниз, а передняя, беспорядочно махая крыльями, еще делала попытки лететь, дотянуться до гнезда. Но это ей не удалось, и, кружась, она тоже упала.

Потревоженные выстрелами осы показались из своих убежищ. Они взволнованно ползали, иногда взлетая в поисках подруги. Николай Антонович, все еще держа палец на гашетке, сидел тихо. Наконец осы успокоились, вернулись в гнездо. Тогда и он выбрался из кабины, постелил под крылом самолета плед и спокойно уснул.

Утром удалось уничтожить еще одну. Раннюю пташку, так сказать. Подруги замешкались в гнезде, а она выползла на свет божий, взмахнула крыльями, направляясь к окну, и… напоролась на снаряды. С развороченным брюхом, кувыркаясь, она все-таки смогла дотянуть до подоконника, да там и упала, корчась и пронзая воздух жалом.

Осталось сбить двух последних, но это и было самым трудным и опасным. Поодиночке они уже не летали, и Николай Антонович напрасно прождал весь день, а к концу его решился и открыл огонь сразу по паре. Они подходили к гнезду одна за другой, и если бы шли на хорошей скорости, то вторая оса, не успев затормозить, влетела бы под снаряды вслед за первой. Однако она успела.

И когда, грозно развернув крылья, эта жужжащая громада двинулась к шкафу, Николай Антонович понял, что засада его раскрыта и спасение теперь только в ангаре. Лихорадочно запустив двигатель, он рванул самолет с края шкафа, уже в падении набирая обороты и разворачиваясь в сторону стола. Не было времени для маневров, и, с ходу брякнувшись на поверхность стола, едва не подломив стойки шасси, он зарулил в ангар, прижал тормоз и, откинув фонарь кабины, бросился к спасительной кнопке возврата.

Оса, словно не почувствовав разницы между маленьким Николаем Антоновичем и большим, зашла на него в атаку. Но разница-то была! И Николай Антонович просто взял линейку и сшиб осу в воздухе. А затем наступил на осу и раздавил…

В понедельник утром, придя на работу в контору, девушки заглянули в кабинет начальника. Тот спал, сидя в кресле и уронив голову на стол. Перед ним лежали остатки бутербродов, термос с чаем и стакан. Среди хлебных крошек затерялись четыре растерзанных осиных трупика. Несмотря на распахнутое настежь окно в комнате не было ни одной мухи.

Николай Антонович работает все там же. Пока. Не так давно вызывало его начальство, угощало чаем и недвусмысленно сказало, чтобы готовил он свои дела к сдаче, а сам перебирался на место повыше, с соответствующим окладом и ясными перспективами на дальнейшее продвижение. Сообщение это Николай Антонович воспринял спокойно, даже несколько равнодушно. Подумал только, что затянули с повышением, могли бы и раньше предложить.

Девицы в его конторе остепенились. Одна даже замуж вышла. На начальника своего смотрят с обожанием, слушаются беспрекословно.

Зима прошла спокойно. Но едва наступила весна, как у Николая Антоновича зачесались ладони. И однажды, захватив коробку с ангаром, он сообщил девушкам, что отправляется в управление, а сам добрался до окраины города, нашел небольшое учреждение, из окон которого не торчали коробки кондиционеров, вошел туда и спросил: