Логово Костей - Дэвид Фарланд

— Все наши здесь, — сказал Эбер, закончив перекличку.

— Но ведь кто-то есть снаружи, — заспорила женщина.

— Я знаю, кто, — предположил Гадамон Дринкуотер, — это старый пастух, который живет на холмах.

— Нет, — сказал Эбер. — Я предупредил его нынче вечером. На время бури он загнал своих овец в пещеру и сам собирался остаться там и переждать.

— Это не кто-то там, за дверью, — сказал Эйбл Фармуортн. — Это что-то.

Ветер ревел, как от сильной боли, и стучал в дверь, сотрясая ее. Палки и листья бились в деревянную дверь, она вздрагивала от ударов. Волосы Чимойз встали дыбом.

Она слышала о том, как бушевал Темный Победитель даже после того, как он был уничтожен, превращен в ураган и умчался на восток. И вот он вернулся.

Где-то невдалеке начал нарастать скрипучий звук, будто снаружи появились летучие мыши. Чимойз едва различала эти звуки среди свиста ветра и внезапных раскатов грома. Вслед за звуками появился отвратительный запах — запах грязи и шерсти.

— Крысы! — воскликнула старуха. — Я чую крыс!

Звук медленно нарастал, и вонь усиливалась вместе с ним. Крысы идут — не дюжины или сотни, даже не тысячи, но десятки тысяч крыс.

Внутреннее зрение позволило Чимойз увидеть их, мчащихся через поля, по сухой стерне, переплывающих ручьи и реки, полных беспощадной, пугающей целеустремленности. Они карабкались на скалы и мчались по их краю, как по дороге.

И вот они добрались до двери. Они скреблись и визжали снаружи и наконец со страшным шумом начали грызть деревянный порог.

Дядя Эбер закричал:

— Всем отойти к задней стене!

Желудок Чимойз свело судорогой от страха. Почти все женщины и дети бросились в глубину подвала, пытаясь спрятаться. Но Чимойз огляделась в поисках какого-нибудь оружия, схватила метлу и пошла к двери. Несколько городских парней пришли сюда с мечами и боевыми молотами, просто на всякий случай. Но это было не лучшее оружие против крыс.

Дирборн Хокс взял у нее метлу.

— Отдай-ка это мне, — сказал он, — а сама прячься с остальными женщинами.

— Все в порядке, — заспорила Чимойз, — я тоже могу помочь.

— Ты ждешь ребенка, — сказал Дирборн. — Собой ты можешь рисковать, как хочешь. Но о ребенке мы должны позаботиться.

Чимойз отдала ему метлу и мгновение смотрела ему в глаза. Потом она отошла назад, в дальний угол винного погреба, где были остальные женщины. Когда она обернулась, Дирборн все еще смотрел на нее.

Крысы еще долго грызли дверь, постепенно превращая ее в груду опилок.

Но пока они этим занимались, произошло нечто странное. Феррины в их норах засопели и жалобно запищали. Они высунули головы наружу и нюхали воздух, шевеля усами. Затем, один за другим, маленькие создания начали выбираться наружу, щурясь от света лампы.

Чимойз редко доводилось видеть ферринов при таком хорошем освещении. Первыми осторожно выбрались крупные самцы, охотники. Каждый был чуть больше фута высотой. Они были одеты в какие-то тряпицы, до смешного напоминающие человеческую одежду. На одних были только сшитые из мышиных шкур ремни, к которым крепилось оружие, а другие использовали старые посудные полотенца как плащи. Они были разного цвета — от коричневого до серого в крапинку, и животы у них были светлее спин. У каждого было какое-нибудь оружие — восемнадцатидюймовое копье, сделанное из старой рыбацкой остроги, топор с лезвием из осколка стекла, кинжал, сделанный из золотой заколки.

Ворча и сопя, они подошли к двери и там остановились, тревожно пересвистываясь.

Крысы были излюбленной добычей ферринов — деликатесом столь же любимым ими, как оленина людьми Рофехавана. Дюжины ферринов выбрались из своих нор; они расхрабрились, и новые и новые охотники выходили на свет — старики с седой шерстью, молодые, с коричневой гладкой шкурой. И вот уже две сотни ферринов находились в комнате — Чимойз и вообразить не могла, что их столько пряталось в старом винном погребе.

Дядя Эбер предупредил людей:

— Отойдите. Это их битва. Вот почему Король Земли велел нам уходить под землю.

И тогда люди отступили и с благоговейным трепетом смотрели, как началось сражение. Крысы еще долго грызли дверь. Гром яростно грохотал, ветер завывал у входа.

И вдруг огромная черная крыса протиснулась в помещение.

В тот же миг полдюжины маленьких копий взлетели в воздух и пронзили тварь.

Один из главных ферринов издал довольное ворчание и торжественно поднял крысу в воздух. Ее лапы беспорядочно били по воздуху, она тщетно пыталась освободиться и в бессильной ярости грызла копье. Чимойз не представляла себе, чтобы можно было быть настолько грязным и вонючим, как эта крыса. Она выглядела истощенной, словно бежала не один день. Ее глаза были тускло-желтыми и словно затянутыми пленкой. Ее спутанная шерсть была покрыта грязью.

Лорд ферринов выдернул копье и отшвырнул раненую крысу так сильно, что она приземлилась на пол в центре комнаты. Раненый хищник принялся сопеть и судорожно дергаться, словно ища спасения.

Из норы выскочили три самки. Они схватили раненую крысу и потащили ее, дергая в разные стороны, разрывая на части своими цепкими лапами, так что крыса только пискнула один раз от боли и умерла.

Женщины-феррины поволокли убитую добычу к своему жилищу; на полу остался только крысиный помет.

Появилась вторая крыса — и почти сразу полетела назад, вслед за первой; а потом третья, четвертая.

Но то, что начиналось как бойня, вскоре превратилось в беспощадную, жестокую битву.

Крысы продолжали грызть дверь, расширяя проход, так что вскоре уже дюжина их могла прошмыгнуть в пещеру одновременно. Воины ферринов пронзали и рубили тварей, заваливая проход телами убитых. Но крысы продолжали атаковать. Они проскакивали в просветы, запускали свои острые зубы в тела ферринов, прокусывали кости, перегрызали артерии. Феррины продолжали яростно сражаться, свистя и осыпая проклятьями прорвавшихся в помещение крыс, атакуя с силой и натиском безумия.

Крыс было слишком много, они ломились толпой, некоторым удавалось прорваться сквозь ряды ферринов или перепрыгнуть через них. Прорвавшись, они со страшной скоростью бросались к задней стене и яростно нападали на горожан.

В первый момент это вызвало настоящий шок. Сражающиеся феррины швырнули очередную раненую крысу на середину комнаты, и она помутневшими от боли глазами уставилась на притаившихся в убежище людей. Вдруг глаза ее засветились — казалось, она что-то вспомнила и, скребя лапами пол, поползла к людям, как раненая гончая, преследующая кабана.