Миронов - Лосев Федорович

Генерал Крымов во главе 3-го казачьего корпуса и туземной дивизии двинулся на Петроград – обезглавить Временное правительство и установить диктатуру. Керенский вовремя раскрыл тайные замыслы Корнилова, и мятеж был ликвидирован. Генерал Крымов застрелился... Корнилов отстранен от должности... Петроградский военный губернатор Б. Савинков обратился к гражданам города: «В грозный для отечества час, когда противник прорвал наш фронт и пала Рига, генерал Корнилов поднял мятеж против Временного правительства и революции и встал в ряды их врагов».

27 августа 1917 года генерал Корнилов обратился к народу: «Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час кончины. Вынужденный выступить открыто – я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри. Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога, в храм, молите Господа Бога об объявлении величайшего чуда, спасении родной земли. Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения великой России, и клянусь довести народ – путем победы над врагом, – до – Учредительного собрания, на котором оя сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни. Предать же Россию в руки ее исконного врага – германского племени – и сделать русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли. Русский народ. В твоих руках жизнь твоей родины! Генерал Корнилов».

1 сентября 1917 года Временным правительством генерал Корнилов был арестован. Вместе с ним в Быховскую тюрьму препроводили Лукомекого, Романовского... Ставка Верховного главнокомандующего была ликвидирована.

Филипп Козьмич Миронов, знакомясь с подробностями мятежа Корнилова, неожиданно для себя обратил внимание и на другую дату – 4 сентября 1917 года. В этот день из тюрьмы был выпущен Троцкий (Лейба Бронштейн). Значит, так, думал Миронов, один несостоявшийся диктатор – «генерал на белом коне» Корнилов арестован, а другой потенциальный диктатор Троцкий освобожден из тюрьмы. Эти два события, не связанные как бы между собою, но парадоксальной, мистической силой сцепливаясь, предопределили весь дальнейший ход истории России. В который уж раз Миронов поражается нелепо закономерным стечениям обстоятельств.

Филипп Козьмич со своим 32-м Донским казачьим полком находился вблизи оперативных действий Юго-Западного фронта, поэтому до него долетали и отголоски ареста главнокомандующего генерала Деникина, следствие по делу которого закончилось 10 сентября 1917 года. Миронов знал, что в это же примерно время, а точу нее 15 сентября, ЦК РСДРП (б) во главе с Лениным обсуждало вопрос о вооруженном восстании и передаче власти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства. Особенно на этом настаивал Ленин. Но ЦК отклонил предложение Ленина... А словоблуд Керенский шумел на всех перекрестках, что никакого выступления большевиков не предвидится и он лично не верит в такую возможность... Может быть, поэтому и торопился побыстрее арестовать генеральскую верхушку, так или иначе связанную с мятежом Корнилова?.. «Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Деникин отчисляется от должности главнокомандующего с преданием суду за мятеж. Министр-председатель А. Керенский. Управляющий военным министерством Б. Савинков».

Когда генералов переводили из Бердичевской тюрьмы в Быхов, Миронов случайно оказался с двумя сотнями разведчиков неподалеку. Врезалась в память одна сцена, которую он мимоходом наблюдал. Толпа сдавливала охрану. Солдаты орали, требуя самосуда над главнокомандующим и его штабом. Хватали из луж грязь и кидали в Деникина, залепили ему лицо, уши, сбили головной убор... В генералов летели камни, булыжники, палки... Горячий и яростный в гневе Миронов судорожно сжимал эфес шашки, удерживая себя от безрассудного поступка. Суд, закон обязаны разобраться, виноваты ли эти люди или нет. Зачем солдатам терять человеческий облик... Стыдно же!.. Ух, плетей бы ввалить этой ревущей, отвратительной толпе – сразу бы обрели себя... Но ему надо было выполнять боевую задачу, и он скомандовал казакам: «За мной, рысью, марш!» Потом, возвращаясь памятью к этой сцене, Филипп Козьмич всегда укорял себя за то, что не кинулся в самую гущу звериного стада людей и не привел их в сознание...

Вспоминал он, как на его глазах покинувший передовые позиции и самовольно ушедший в тыл полк садистски расправился с комиссаром Временного правительства Линде и генералом Гиршфельдтом... Наверное, начинал чувствовать, что должно еще что-то невероятное произойти, чтобы злоба, разгулявшаяся в народе, испарилась или хотя бы притупилась... Этот злодейский приказ №1!.. Сколько он бед натворил!.. Создать невероятно тяжело дисциплину, а разрушить, оказывается, можно за два-три месяца. А может, люди и не виноваты? Им говорят, создавайте комитеты и обсуждайте насущные дела – они и обсуждают... Кому охота идти в атаку?.. Вот и решают не ходить. А кто их зовет в атаку, тех считают злейшими врагами и силой оружия, и силон накопившейся злобы расправляются с ними... И рушится армия. И гибнут люди, ни в чем не провинившиеся. И не понимает обезумевшая от стадного чувства толпа, что ее спасение – в дисциплине! В беспрекословном подчинении воле своих командиров. Парадокс – толпа как раз и считает офицеров злейшими врагами и при удобном и неудобном случае жестоко расправляется с ними... Чушь!.. Всю кашу заварили умники – один-два-десять, не больше их, разумников, воспламеняющих толпу на разложение, дезорганизацию и дезертирство, на погромы и насилия во имя грядущего счастья. Но его на безумстве, жестокости и зверином отношении к миру не построишь, не создашь. Это Филипп Козьмич Миронов точно знает. Немилосердно потворствовать пьянству, мату, картам, животным инстинктам. Немилосердно лишать человека его Бога – добра, чести, совести, стыда. Обворовывать создаваемый веками духовный мир человека, превращая его в прозябающего нищего, с сознанием зоологического предела. Но об этом умники не думают. Они думают исключительно о «счастье» народа. А ведь от их опостылевшего словоблудия погибает Человек! Россия. Родина. Разваливается армия. Солдаты зазря пропадают – только из-за своей недисциплинированности и расхлябанности... На что уж батька Махно, с которым Миронову приходилось сталкиваться, был анархистом до мозга костей, но и тот к концу своей буйной деятельности по внедрению лозунга: «Анархия – мать порядка», стал наводить в своем войске дисциплину и понял, что без нее любое дело погибнет. И пришлось лозунг этот сворачивать...