Долгий путь домой - Вергилия Коулл

Но как бы мне ни хотелось поторопить события, принятие решения пришлось отложить на сутки. Мою речь слышали не все, поэтому из дома в дом по моей просьбе отправились посланники с кратким пересказом событий. Через этих посредников я просила всех жителей собраться следующим утром и отдать свой голос в поддержку.

Иллюзиями себя не тешила, поэтому учитывала, что и советники, скорее всего, подкупят кого-то распускать слухи против меня. Но тут ничего не могла поделать. Моя судьба теперь всецело зависела от того, как сойдутся на небе звезды. Их ровный холодный свет постоянно напоминал о том моменте, когда я впервые поняла, что нескоро вернусь домой. Теперь эта планета должна была стать моим домом… или моей могилой.

Убедившись, что сделала все возможное, я поднялась в свои комнаты. Не думала, что будет так тяжело сюда вернуться. В спальне теперь уже бывшего правителя повсюду лежали его вещи, даже легкий мужской запах напоминал о нем. Я захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. В ушах так и звучал голос Биру: «Я же почувствовал к тебе что-то!» Играл ли он тогда, пытаясь разжалобить меня и спасти свою шкуру, или говорил искренне?

Я попыталась воскресить в памяти другие моменты. Когда он прижимал меня к этой самой двери, разрывая на мне одежду и наслаждаясь моей беспомощностью. Когда ласкал у зеркала, открыто хвастаясь, что уничтожит Кая, а потом будет изнурять меня сексом до полусмерти, не особо интересуясь, хочется мне этого или нет. Но что-то внутри все равно сжималось. Я боялась сама себя. Боялась того, на что, оказывается, способна. А еще — того, что будет, когда все закончится и мне придется как-то жить с этим прошлым.

Оттолкнувшись от двери, я принялась сметать все вещи Биру, какие только попадались на глаза и распихивать их по шкафам, под кровать, в ящики стола — куда угодно, лишь бы не видеть. За этим занятием меня и застал вежливый стук в дверь. Я застыла с любимой кружкой полукровки в руках, судорожно огляделась и вернула ее на тумбочку, а затем выдохнула, пригладила волосы, вытерла влагу со щек и разрешила:

— Войдите.

Дверь приоткрылась, впуская лекаря с его чемоданчиком различных притираний, настоек и инструментов.

— Я пришел осмотреть вас, госпожа.

Жестом я пригласила его войти. Протурбиец водрузил чемоданчик на стол, раскрыл его и бросил на меня внимательный взгляд:

— Новое бремя не так-то легко нести?

Я ощутила, как вспыхнули щеки, но лекарь миролюбиво склонил голову:

— Не волнуйтесь. Я умею хранить чужие тайны.

Что это был за намек?! Протурбиец тут же переместил взгляд на пятно крови на моей одежде, и я не нашла другого выхода, кроме как сделать вид, что не придала значения его словам. Щелкнув застежками, я принялась скидывать с себя многослойное одеяние, пока не осталась лишь в нижней юбке, полностью обнажившись по пояс. Лекарь подошел ко мне, склонился, изучая рану. От первого же прикосновения я шумно втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Он с сочувствием пощелкал языком.

— Мне придется заново все обработать. Постарайтесь впредь избегать физических нагрузок и не поднимать ничего тяжелого.

— Я не поднимала ничего тяжелого, — быстро ответила я и в следующую секунду едва не застонала, ругая себя за этот порыв.

— Но вы бегали, — вежливо улыбнулся лекарь, поглядывая то на меня, то на свои руки, порхавшие вокруг раны, но его взгляд оставался подозрительным, будто сканировал на предмет лжи, — убегали от схуров. Берегите себя.

— Да, — пробормотала я, — конечно.

Видимо, мои ответы удовлетворили протурбийца, потому что больше он не делал попыток заговорить. Наложил мазь и сделал новую тугую повязку вокруг туловища, после чего с поклоном скользнул за дверь. Я снова осталась одна.

Лицо еще пылало. Я отправилась в ванную и долго плескала в него холодной водой, чтобы успокоиться. Наконец, стало легче. Мысли в голове прояснились, нервозность утихла, появились новые силы. Я вернулась в комнату и взяла в руки свое домашнее одеяние, собираясь переодеться, как снова раздался стук, только на этот раз дверь распахнулась без предупреждения.

Начальник охраны застыл на пороге, приоткрыв рот и не в силах оторвать от меня взгляда. Первым порывом было прикрыться, и я прижала ткань к обнаженной груди. Мужчина довольно громко сглотнул, стиснул дверную ручку, но так и остался стоять истуканом. Тот факт, что он ворвался в покои правителя без должного почтения, заставил меня напрячься.

— Что случилось? — спросила я как можно более грозным голосом.

Он помедлил, затем аккуратно прикрыл за собой дверь, широким шагом уверенного в себе человека подошел и вытянулся передо мной.

— Мне стало известно, что против вас собирают заговор, госпожа.

— Уже?! — простонала я, хоть и допускала в мыслях что-то подобное.

— Ваш совет хочет подкупить лекаря, чтобы завтра утром перед выборами он сообщил всем правду.

— Какую правду? — вздернула я подбородок, готовясь к самому худшему.

Начальник охраны посмотрел мне прямо в глаза.

— Что вы так же подвержены болезням, как и все остальные. Что ваша рана не излечилась на следующий же день, как говорил нам господин Биру. Что ваша рана вообще до сих пор не излечилась.

Я выругалась про себя так длинно и грязно, как только умела. Признание о ране — вроде бы пустяк. Но в масштабах того, что моя репутация в глазах народа строилась исключительно на суеверном восхищении, этот пустяк грозил обрушиться на меня многотонным камнем. Что, если засомневавшись в моих способностях противостоять болезням, поселенцы засомневаются и в остальных словах? Тогда вся моя тщательно выстроенная ложь посыплется, как карточный домик.

— И лекарь уже согласился? — уточнила я.

— Я не знаю, что он им ответил, — отчеканил протурбиец, — когда до меня дошли слухи, я сразу же отправился к вам.

Я задумалась. Буквально полчаса назад лекарь сказал, что готов хранить мои секреты так же, как хранил секреты Биру. Ведь молчал же, когда правитель врал всем про мое выздоровление. Но эти его взгляды… и многозначительные намеки… Можно ли теперь кому-то доверять? Даже начальнику охраны, который пришел предупредить меня?

— А сами вы что думаете по этому поводу? — ледяным тоном поинтересовалась я у протурбийца.

Он снова сглотнул. Опустил голову. Затем порывисто встал на одно колено. Когда мужчина поднял голову, его взгляд оставался прямым и честным.

— Я думаю, что вы на самом деле страдаете от раны, госпожа. Про вас говорят многое, — он усмехнулся, — но не все это правда.

Мое сердце пропустило удар, хотя я старалась, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул.