Красавица и босс мафии - Лола Беллучи

Рафаэла, охваченная собственным отчаянием, кажется, осознает мое присутствие только тогда, когда слышит мой голос, хотя нас разделяет менее двух метров. Девушка моргает своими голубыми глазами, но ничего не отвечает.

— Рафаэла, — зовет ее Тициано, и она поворачивается в его сторону. Неловкий обмен взглядами происходит за секунду до того, как она снова смотрит на меня.

— Это был звонок из конюшни, дон. На Габриэллу напал Галард.

— Что? — Я слышу слова, но они не имеют никакого смысла.

Габриэлла посещала конюшню последние несколько дней, но это меня не беспокоило, хотя я знаю темперамент каждого из моих животных, потому что девочка никогда не подходит близко к лошадям.

Я несколько раз наблюдал за ней на камеру, причем гораздо дольше, чем можно было бы считать приемлемым, и, как и в тот раз, когда она застала меня за тренировкой Галарда в загоне, Габриэлла держится достаточно далеко, чтобы не вторгаться в пространство животных. Информация о том, что Галард напал на нее, нелогична.

— Конюх не… — Рафаэла начинает объяснение, но я не жду конца.

С непонятным ощущением, от которого кровь пульсирует в ушах, я спускаюсь по лестнице к выходу из дома, не заботясь ни о чем, кроме как о том, чтобы добраться до места назначения. В еще менее адекватном состоянии я сажусь на мотоцикл Чезаре, припаркованный у главной двери. Ключ в замке зажигания, и я преодолеваю расстояние между особняком и конюшней менее чем за пять минут.

Заставив себя проявить самообладание на публике, я как можно аккуратнее паркую мотоцикл, затем глушу его. Вокруг огромного загона, где содержатся лошади, скопилось множество служащих, и глаза каждого из них устремлены на меня. Я заставляю свои ноги идти так же непринужденно, как и всегда, и вхожу в помещение, покрытое плиткой.

Открывшаяся мне картина настораживает своей сущностью. Галард стоит возле своей кабинки. Крупное, внушительное тело находится в конце коридора, лицом ко мне, а позади него, сидя на полу и прислонившись спиной к стене, сидит заметно пострадавшая Габриэлла. По ее лбу стекает струйка крови, и она не сводит глаз с руки, которая давит на правую сторону ее ребер, как бы проверяя, не сломано ли чего.

Впервые за все время ее глаза не распознали мое присутствие сразу же, когда мы оказались в одной комнате. Это само по себе говорит о многом. Я оглядываюсь по сторонам в поисках сотрудника, любого сотрудника, но никого не нахожу. Видимо, все они сочли хорошей идеей собраться возле конюшни и просто оставить девушку там, на милость животного, чей нрав, как известно, непрост. Я до боли сжимаю зубы, прежде чем подойти к нему твердым шагом, не отрывая взгляда от огромных черных радужек Галарда.

— Гулять, — приказываю я ему, открывая дверь в стойло, но конь едва шевелится.

Кажется, он делает небольшое движение назад, в сторону Габриэллы, и мне стоит больших усилий не показать, что это движение вызывает у меня опасение. Галард никогда раньше не реагировал ни на что, кроме контроля, и сейчас определенно не время для испытаний.

Габриэлла поднимает на меня глаза, как только слышит мой голос. Несколько прядей ее волос распущены и падают на лоб, но я не позволяю себе сосредоточить внимание ни на этом, ни на каком-либо другом участке ее тела, пока. По крайней мере, пока она не заговорит.

— Все в порядке. Не ругай его, Галард уже извинился передо мной. — Я трижды прокручиваю в голове ее слова, прежде чем их полное отсутствие смысла отражается на моем лице.

— Что?

— Он извинился передо мной, — повторяет она, а затем стонет от боли, пытаясь пошевелиться. Интересно, как сильно она ударилась головой. Если судить по ее положению, то очень сильно и прямо в стену.

— Галард! — Имя животного вырывается между зубами, когда в моих жилах поселяется небывалое желание добраться до Габриэллы и проверить ее состояние.

— Не ска…, — начинает она, но останавливается, снова задыхаясь от боли, и я решаю, что поставить Галарда в стойло — не более приоритетная задача, чем добраться до моей малышки.

В любом случае лошадь не станет нападать на нее снова, когда я здесь. Однако, когда я делаю шаг, намереваясь сократить расстояние между мной и Габриэллой, Галард бросает мне такой явный вызов, что я останавливаю свой шаг, ошеломленный. Заметив поведение животного, Габриэлла с некоторым трудом испускает долгий вздох.

— Все в порядке, Гал. — Она только что назвала Галарда по прозвищу? Гал? — Он не будет спорить ни со мной, ни с тобой. Он понял, что это был несчастный случай, — объясняет она, будучи абсолютно уверенной, что лошадь слушает ее, и я с удивлением наблюдаю, как Галард отступает, а затем поворачивается спиной ко мне и приближается к Габриэлле настолько, что может коснуться ее мордой.

Самое несносное животное Сицилии ласкает лицо Габриэллы, и я моргаю, не в силах поверить в то, что вижу. Девочка издаёт болезненный смешок и продолжает разговор с лошадью.

— Я знаю. Я знаю. Все в порядке, Гал. Я уже сказала, что простила тебя, не драматизируй. — Наступает пятисекундная пауза, во время которой, видимо, голоса в голове Габриэллы шепчут ответ, который она приписывает лошади, прежде чем бразильянка снова заговорит. — Я в порядке. После душа я буду выглядеть отлично, но что с твоей лапой? Тебя укусила змея, Гал?

Я смеюсь, не в силах сдержать себя, потому что она бредет. Габриэлла в бреду! Ее сбило животное размером с Галларда, и теперь она гладит его и пытается успокоить, беспокоясь о здоровье лошади, в то время как ее собственное тело явно нуждается в уходе.

Габриэлла улыбается мне в очередной бессмысленной реакции. Ей больно, она переживает за лошадь больше, чем за себя, и улыбается мне. Это результат сотрясения мозга. Так и должно быть. Даже она не может быть настолько неразумной.

Я качаю головой из стороны в сторону, медленно отрицая это, но улыбка на моем лице отказывается умирать.

— Ты можешь помочь мне встать? — Спрашивает она, пробуждая меня от оцепенения, в которое меня погрузила невероятная ситуация, и я начинаю двигаться. На этот раз Галард не вмешивается, и мне удается добраться до девушки.

Я опускаюсь рядом с ней на колени и ощупываю ее тело, ища переломы. Она хнычет, когда я касаюсь ее ребер, но ничто не указывает на серьезную травму, и я не скрываю облегченного вздоха, который вырывается у меня.

— Я собираюсь поднять тебя, — говорю я ей, обхватив ее руками за шею и пропустив свои под ее спиной и коленями. Она кивает, подтверждая,