Слово авторитета - Евгений Сухов

Закир повернулся и проговорил, слегка растягивая слова:

— Я все просек. Короче, ты хочешь, чтобы мы раздербанили твою контору.

Я тебя правильно понял?

— Да. Несколько дней назад к нам под охрану каким-то образом попали армейские снайперские винтовки. Цена их в нынешнее время растет день ото дня, и на этом деле можно неплохо навариться. А кроме винтовок есть еще «волыны»…

— Какие? — по-деловому осведомился Закир.

— «ТТ». Вещь ходовая и тоже всегда в цене… Ну, чего молчишь? Решайся!

Иначе товар может уйти. Лично мне этого хватило бы до самой старости. Куш поделим поровну. Моя наколка, кое в чем я тебе на месте помогу, а товар ты со своими гавриками перетащишь да ненадежнее упрячешь. Место мы с тобой поконкретнее обговорим.

— Нет, Степаныч, в этом деле сейчас я тебе не помощник. Еще жирок как следует не нагулял. А если загребут ни за грош, что тогда?

Каримов не мог полностью раскрыться перед бывшим вертухаем. Понятия не позволяли. Его одолевали дурные предчувствия, к которым он привык прислушиваться. Он мог привести немало примеров, когда зэки, не пробыв на воле даже суток, вновь оказывались в тесных камерах. Уж очень не хотелось повторить их путь. Нынешний мир, как оказалось, был переполнен соблазнами, азартом и, что самое главное, молодыми легкодоступными женщинами, чья красота била в голову покрепче всякого вина.

— А ты, вижу, боишься. — Федосеев даже улыбнулся. — Неужели это тот самый Каримов Закир, что в моей зоне смотрящим парился? Может, я тебя не так понял, ты так и скажи. Может, ты долю хочешь большую? Могу уступить пару процентов, но не более того, сам пойми! Ведь я не меньше твоего рискую!

Подозрение упадет на тех, кто в охране служит. Поэтому мне и артистом придется быть.

— Ладно, начальник, не грузи ты меня сегодня сильно. Ведь я даже от камерного смрада еще не отчихался, а ты меня по полной программе в обработку взял. Тепленького, так сказать.

— Решайся сейчас, Закир, завтра может быть поздно, «стволы» уйдут!

— Ну и насел же ты на меня, дедуля, — расстроенно произнес Закир. — Ты что, не нахапал, что ли, в свое время? Мы ведь тебе за услуги «зелеными» платили.

— А ты думаешь, это деньги, что ли? — неожиданно окрысился Иван Степанович. — Слезы, а не деньги. Не знаю, сколько лет мне осталось, но я бы хотел каждый день вдоволь есть. Да не дерьмо всякое, да чтобы еще к обеду полный стакан вина стоял. А большего мне и не нужно.

Закир посмотрел на блондинку. Девушка явно скучала и с интересом посматривала по сторонам.

— Ладно, переварить нужно. Есть над чем покумекать, — как можно глубже притопил собственные страхи Закир. — Оставь свой телефон.

— Вот, возьми, — достал Федосеев заготовленный листок. — Буду ждать тебя весь день завтра. Думай! Это твой железный шанс. Ну, — протянул он на прощание руку, — развлекайся.

У самых дверей Иван Степанович обернулся. Закир притянул девушку к себе и долго не желал отпускать ее, жадно лапая за талию. Медленный танец в этот момент был как нельзя кстати. В огромных, жилистых руках Закира блондинка казалась персидской княжной, угодившей в лапы к отважному атаману. Ей бы воспротивиться, показать строптивость, а она, напротив, прильнула к нему голым телом, уткнувшись лицом в темно-серую рубаху, из которой еще не выветрился аромат тюрьмы. Девушка была хороша, легкий, какой-то тропический загар придавал ей еще больше очарования. Сейчас она напоминала невинное дитя джунглей, по недомыслию угодившее в эпицентр цивилизации.

Музыка кончилась, заставив замереть танцующих в волнительном ожидании.

Закир, ухватив девушку за руку, повел ее к столу. Он уверенно опустился на подставленный стул и потянул блондинку на себя. Улыбнувшись, девушка покорно опустилась Закиру на колени, обхватив его за шею тонкой рукой. Иван Степанович, не замечая насмешливого взгляда вышибалы, косолапо затопал к выходу.

Глава 44.

О ГОСТЯХ С ЗОЛОТЫМИ ЗУБАМИ

Телефон прозвенел неожиданно под самое утро. И это несмотря на то, что аппарат был поставлен на ночной режим и начинал звонить только после седьмого гудка. А следовательно, звонивший человек очень желал до него дозвониться.

Рядом, обхватив одной рукой подушку, посапывала Инна. Спина обнажена, красивая упругая грудь подпирала подушку, а соски, совсем махонькие, напоминали созревающие вишенки. Девушка никак не реагировала на заливистые трели — спала глубоко и спокойно. И если бы сейчас Захар пристроился к ней сзади и скоренько так совершил обыкновенное мужское дело, то она вряд ли обнаружила бы его вероломство.

Телефон стоял подле кровати, оставалось только протянуть руку и достать трубку. Но на это требовалось колоссальное усилие и напряжение всех волевых качеств. А этот чертов телефон звонил, не переставая, и вгрызался сердитой музыкой в подкорку.

Захар оторвал взгляд от обнаженного тела Инны и, подавив в себе нешуточный аппетит, поднял трубку.

— Слушаю, — произнес он сонно.

— Это Захар?

— С кем разговариваю?

— Вспомни своего дружбана по интернату, — почти торжественно раздался голос Матвея.

Сон пропал мгновенно, словно его только что окатили колодезной водой.

Окончательно проснувшись, Маркелов присел на край кровати.

— Ты где? — спросил Захар, помня о том, что два дня назад Кузьмич проверял его трубку на наличие «жучков». Телефон оказался чист.

— Ага, слышу, очухался. Спасибо тебе, ты многое для меня сделал.

— Не надо об этом, ты для меня сделал не меньше. Давай быстро ко мне, расскажешь все как есть. Я один… почти.

— Понимаю, — в голосе Матвея прозвучали одобрительные нотки. — Только я ведь уже не в Москве. Звоню тебе по межгороду. Со мной все в порядке. Завтра в «Криминальной хронике» появится сообщение, что я убит при попытке к бегству. Ты этому не верь. В общем, я жив и здоров, чего и тебе искренне желаю.

— Когда мы с тобой встретимся?

— Честно говоря, не знаю, — после некоторой паузы протянул Матвей. — Скажем так, я тут заключил кое-какой контракт, и мне нужно его отработать.

— Ты будешь хоть позванивать? — с надеждой спросил Маркелов.

Вновь недолгое молчание. В этот раз голос Матвея зазвучал менее уверенно:

— Буду звонить по мере возможности.

— С тобой действительно все в порядке? — встревоженно спросил Захар.

— Не хочу сказать, что я счастлив от предстоящей жизни, но, во всяком случае, это гораздо лучше, чем гнить где-нибудь заживо за Полярным кругом. А ты молодец, так держать. Обнимаю тебя.

Захар не успел попрощаться, в трубке ударили короткие навязчивые гудки.

Инна открыла глаза.

— Что-нибудь случилось?

— Спи. Так, пустяки.

Уснуть уже больше не получится, это уж точно. Захар поднялся. Взял со стула брюки, здесь же висела рубашка. Подумав, решил надеть и ее. Застегивать не стал. Босиком, позабыв про стоящие у кровати тапочки, прошел на кухню.

Включил электрический чайник, который мгновенно и негромко зашумел.

Инна уже спала. Дышала глубоко и ровно. Захар, стараясь не разбудить ее, взял телефонную трубку и вернулся в кухню. Быстро набрал нужный номер.

Ждать пришлось недолго, уже после четвертого гудка трубка отозвалась голосом полковника Крылова:

— Слушаю.

— Товарищ полковник, это Захар вас беспокоит.

— Ты что, лейтенант, сдурел, что ли? Ты знаешь хоть, сколько сейчас времени? Или ты думаешь, что мне твой бас приятно слышать в любое время дня и ночи? Распустил я вас, однако!

— Тут такое дело, товарищ полковник… Ну, в общем, все уладилось…

Извините, что так получилось. Так я завтра в охрану иду?

— Здесь все продумать нужно. Не хотелось бы мне, чтобы твои неприятности скоропостижно закончились. Люди там серьезные. Ты вот что, продли пока свой бюллетень и особенно не высовывайся, а мы тут своими делами займемся, — и, не прощаясь, повесил трубку.

Дом, в котором жил покойный Мерзоев, оказался в Западном округе на улице Багрицкого. Не сказать, что какой-то уж престижный район, но глухоманью тоже не назовешь. С одной стороны — Можайское шоссе, с другой — петляет Сетунь.

Шибанов уверенно поднялся на второй этаж и позвонил соседям Мерзоева.

Дверь открыли не сразу. Поначалу он слышал робкое топтание и почти физически ощущал, как его рассматривают через «глазок», после чего недружелюбный женский голос сдержанно полюбопытствовал:

— Вам кого?

— Я из милиции, — придал своему голосу спокойную уверенность Шибанов и для пущей убедительности развернул удостоверение. — Интересуюсь вашим соседом Мерзоевым.

Дверь открылась через пару минут. Очевидно, хозяйка все еще терялась в подозрениях. Наконец вера в гуманизм взяла верх, и женщина осторожненько, опасаясь коварного подвоха со стороны нежданного гостя, приоткрыла дверь.

Соседкой Мерзоева оказалась брюнетка лет пятидесяти пяти, с густыми, явно крашеными волосами. Лицо приятное, даже располагающее, но во взгляде, подозрительном и колючем, ощущалось недоверие ко всему мужскому роду.