Свирепый - Дж. Б. Солсбери

заливает мою кожу. Обхватив ее за талию, притягиваю ее к себе и прижимаюсь губами к ее волосам.

— Я же говорил тебе, Несс. Я все помню.

Она прижимается ко мне, и я чувствую, как ее руки хватают меня сзади за рубашку.

Что-то определенно происходит, но я не могу представить, что именно. Если бы думал, что это поможет, вытащил бы ее на улицу и потребовал, чтобы она мне все рассказала. Но я знаю, что Ванесса ничего не скажет, пока не будет готова.

— Хочешь, присядь, а я...

— Нет. — Ее руки вцепляются в мою рубашку. — Я пойду с тобой.

Я отпускаю ее тело, но хватаю ее за руку. Когда поднимаю глаза, все взгляды устремлены на нас. Даже Хейван, кажется, зациклилась на нас с мамой, пока отправляет в рот полную ложку шоколадного мороженого.

Я заказываю Несс ее шарик и беру себе чашку черного кофе. Она держится рядом со мной, когда мы подходим к столу и занимаем два места в противоположном конце.

— Мы должны были это предвидеть, черт возьми. — Кингстон откидывается в своем кресле, положив руку на спинку кресла Габриэллы. — Этот парень носит «Тевас».

— Это говорит человек в розовом боа. — Габби смахивает с лица перья цвета сахарной ваты.

Кингстон притягивает ее к себе и оставляет несколько поцелуев на ее щеке, его перья попадают ей в нос и глаза.

— Тебе это нравится, прекрасная безумная женщина. — Его внимание возвращается к Хейван. — И чтобы ты знала, — он проводит рукой с отполированными ногтями, сверкающими серебром, по перьям, — этот сказочный аксессуар можно использовать как оружие, чтобы при необходимости задушить лжецов, носящих «Тевас».

Напряжение в моей груди ослабевает, когда я наблюдаю, как Хейван смеется, наслаждаясь любовью и поддержкой моей... ее семьи.

Но я не могу полностью расслабиться, зная, что Ванесса чем-то расстроена.

Я просто не могу понять, чем именно.

 

Ванесса

 

В итоге мы оставили Хейван с ее «тетушками», как они себя называют, на послеобеденный сеанс шопинг-терапии. Они пригласили меня и даже настаивали, чтобы я присоединилась к ним, но я отказалась сославшись на усталость.

Похоже, никто не поверил в мою ложь.

Думала, что мне удалось выкрутиться, но, вернувшись к Хейсу, я была на кухне, наливая стакан воды, когда он вышел и спросил:

— Почему тебе так некомфортно находиться рядом с моей семьей?

Я стою у острова, провожу большим пальцем по стакану и смотрю, как собирается конденсат, обдумывая, как ему ответить.

— Я не знаю. — По правде говоря, я и сама все еще пытаюсь разобраться в этом. Что я точно знаю, так это то, что близкие связи приводят меня в ужас. Уверена, что у меня проблемы с брошенностью, и не хочу, чтобы мои проблемы отразились на Хейван. Именно поэтому она вольна заводить любые связи, какие захочет. Я просто не могу быть частью этого.

Хейс хмурится, явно не в восторге от моего ответа.

— Слушай... Я тут подумала. У нас осталась неделя до возвращения домой. Думаю, будет лучше, если мы сейчас сделаем перерыв.

Его хмурый взгляд превращается в яростный.

— Какой перерыв?

Я облизываю губы и нервно переминаюсь с ноги на ногу, потому что знаю, что его ответ будет не таким, какой мне хочется услышать.

— Я думаю, что мы не должны больше заниматься сексом или чем-то еще.

Выражение его лица искажается.

— Несс, если бы знал, что прошлая ночь будет последним разом, когда я прикасаюсь к тебе, я бы... — Его слова растворяются в тяжелом сглатывании.

— Мы оба знаем, что здесь происходило.

— Не думаю, что мы знаем. — Он расстроенно проводит рукой по лицу. — Ты предпочитаешь верить в то, что хочешь, не слушая, что я говорю.

Я отшатываюсь назад, оскорбленная его обвинением.

— Это неправда!

— Я сказал тебе вчера, что всегда буду любить тебя.

— Я помню.

— А ты сказала мне, что тоже всегда будешь любить меня.

— Да, и я это имела в виду.

Он проводит руками по волосам.

— Тогда какого хрена мы делаем?!

— Мы делаем то, что лучше для нас, Хейс. — Рукой сжимаю стакан так крепко, что боюсь, что стекло лопнет. — Мы всегда будем любить друг друга, потому что у нас общий ребенок. Но твоя жизнь здесь, в Нью-Йорке, а наша — за пять тысяч километров. Любовь — это прекрасно, но мы оба знаем, что этого недостаточно. — Мой голос дрожит, и мне хочется ударить себя за это. — Любви никогда не было достаточно.

Он быстро моргает, но почти не выдает своих чувств.

— Я не сдамся. Вы двое можете приехать ко мне в гости, а если у меня будет день или два выходных, я смогу...

Из моей груди вырывается взрыв грустного смеха.

— Что ты сможешь? Приехать на день или два? Да ладно, Хейс, мы все заслуживаем большего. Разве ты не видишь? Слишком много времени прошло. Мы построили целые жизни отдельно друг от друга. Ты не оставишь свою. Я не оставлю свою. Думаю, что любить друг друга — значит принимать это и уважать.

— Я не могу. — Он высокомерно вздергивает подбородок. — И не буду.

— Ты должен. У тебя нет другого выбора.

Его брови сходятся на переносице.

— Я никогда не встану между тобой и Хейван. Ей почти восемнадцать, и она имеет право видеться с тобой так часто, как захочет. Но мое сердце уже достаточно натерпелось, Хейс. Еще одного удара оно не выдержит.

— Так вот в чем дело? Ты боишься, что во второй раз у нас ничего не получится?

— Я знаю, что не получится. Я не хочу жить в этом городе, а вся твоя жизнь и карьера — здесь. — Пожимаю плечами. — От этого никуда не деться.

— Ты ведешь себя неразумно. Если бы ты только была готова...

— Готова на что? Отказаться от жизни в Колорадо? От своего дома? От скольких вещей я должна отказаться?

Хейс открывает рот, а затем захлопывает его.

Я вздыхаю, внезапно опустошенная.

— Я пойду прилягу. — У меня нет сил спорить. И в глубине души он знает, что все, что я говорю — правда. Как только он смирится с этим, мы сможем вернуться к наслаждению этими последними днями вместе с Хейван.

Тогда