Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине - Петр Яковлев

Отмеченные явления – это были своего рода «резервы выживания» аргентинцев в условиях острейшего кризиса. Они носили вынужденный и в принципе нездоровый характер, поскольку обращение к ним шло вразрез с общепринятыми нормами социально-экономического и политического развития, провоцировали напряженность и нередко вели к прямым столкновениям различных общественных сил. В этом противоречивость ситуации. С одной стороны, захват предприятий их работниками, движение «пикетерос», распространение бартерных операций, рост числа «картонерос» и т. д. выполняли роль амортизатора кризисных трудностей , с другой – вызывали очевидные негативные последствия для настоящего и будущего страны, вели к ее маргинализации и отбрасывали в прошлое. К тому же потенциал такого рода амортизаторов всегда весьма ограничен. Например, невозможно было бесконечно наращивать количество «картонерос» или перегородить пикетами все дороги страны.

Вместе с тем ряд инициатив «снизу» нес существенный положительный заряд. Так, массовые протесты в декабре 2001 г. породили новую для Аргентины структуру социальной мобилизации: народные ассамблеи. Вначале это был чисто столичный феномен, но очень быстро он «получил прописку» и в других городах и провинциях: Кордове, Санта-Фе, Рио-Негро, Неукене, Сан-Хуане, Ла-Пампе, Энтре-Риос. Всего к началу 2003 г. в стране насчитывалось 272 ассамблеи, которые взяли в свои руки решение самых разнообразных проблем, затрагивающих насущные интересы граждан: материальная и моральная поддержка безработных, организация специальных столовых для малоимущих, общественный контроль за формированием муниципальных бюджетов и расходованием средств и т. д. Деятельность ассамблей привлекла к себе широкое внимание общественности и средств массовой информации как одна из форм «прямой демократии», отразившей стремление простых аргентинцев тем или иным путем компенсировать неспособность власти если не парализовать, то хотя бы смягчить негативные процессы, развивавшиеся в Аргентине в обстановке кризиса. При этом в консервативных кругах навязчиво указывали на потенциальные опасности, якобы исходившие от народных ассамблей. «Нужно иметь в виду, – писала, например, газета «Насьон», – что такого рода механизмы народных обсуждений таят угрозу, поскольку в силу своей природы могут перерасти в мрачную модель принятия решений наподобие (большевистских. – П.Я.) «советов», когда небольшая кучка идеологических активистов манипулировала лирически настроенным большинством»347.

Другие аналитики были настроены более оптимистично. Так, П. Бродер усмотрел в ассамблеях определенные элементы нового государственного устройства, новой демократии, идущей на смену дискредитировавшей себя политической системе. «Ни один из политиков последнего времени, – писал этот автор, – не мог и не может моментально мобилизовать такие массы населения, какие собирали народные ассамблеи»348. Все это справедливо, но верно и то, что рожденные в условиях глубокого массового разочарования в политиках и в политике ассамблеи сами стали ареной противоборства между теми, кто хотел сохранить эти организации в роли защитников конкретных интересов конкретных людей, и теми, кто пытался использовать их в борьбе за власть.

В таком сложном социальном контексте перед страной со всей остротой встала задача не только стабилизировать макроэкономическую ситуацию (что правительству Э. Дуальде в целом сделать удалось), но и «разрубить гордиев узел проблем» – окончательно переломить негативные тенденции, выйти из кризиса, обеспечить подъем общественного производства и на этой основе решить самые неотложные социальные вопросы, устранить возникшие уродливые явления. Ответ на вопрос: как это сделать? – стал предметом напряженных идейных дискуссий в аргентинском обществе, в первую очередь по проблемам экономической стратегии.

Международное измерение аргентинского кризиса

Крах аргентинской неолиберальной модели по своим последствиям вышел за национальные рамки и оказал негативное воздействие на ситуацию в Латиноамериканском регионе, привнеся в нее дополнительные элементы неуверенности и неустойчивости. К счастью, «эффекта домино », которого опасались многие наблюдатели, не произошло. «Аргентинская кризисная инфекция оказалась нейтрализованной…» – отмечалось в мировой печати349. Но сама Аргентина была крайне заинтересована в политической солидарности и деловом сотрудничестве латиноамериканских государств на этапе экономического восстановления.

Актуальными задачами аргентинских властей были улучшение международного имиджа страны, серьезно пострадавшего в период кризиса, и такая организация иностранных контактов Буэнос-Айреса, которая могла помочь процессу национального экономического и политического возрождения. «Перестройка внешних связей, как в отношениях с международными финансовыми организациями, так и по дипломатическим каналам с основными государствами мира, стала одной из первых инициатив нового правительства», – писала в редакционной статье газета «Кларин»350.

Политически важно было в кратчайшие сроки добиться интернациональной поддержки нового курса Розового дома, прежде всего, со стороны латиноамериканских партнеров. Энергичные действия аргентинского МИДа (его работу возглавил видный деятель перонизма Карлос Рукауф) позволили уже в середине января 2002 г. на встрече министров иностранных дел стран – членов МЕРКОСУР четко сформулировать позицию, благоприятную для правительства Э. Дуальде. «Аргентина, – подчеркнула, в частности, представитель Чили Соледад Альвеар, – продемонстрировала свою способность выйти из политического кризиса конституционным путем»351. По этому поводу аргентинская печать писала, что «МЕРКОСУР прикрыл Дуальде политическим щитом»352. Поддержка южноамериканских соседей проявилась и на саммите МЕРКОСУР 18 февраля того же года, где положение в Аргентине стало главным пунктом повестки дня. Участники встречи выразили солидарность с усилиями правительства Э. Дуальде стабилизировать обстановку в стране и призвали международные финансовые организации «отнестись с пониманием» к возникшим в Аргентине проблемам. Благодаря конструктивной позиции бразильского президента Фернандо Энрике Кардозо на саммите удалось достичь договоренности о придании дополнительного импульса «забуксовавшим» в условиях кризиса интеграционным процессам на юге региона. Лидеры Аргентины и Бразилии сошлись в том, что одним из препятствий к росту внутрирегиональной торговли в последние годы был завышенный обменный курс аргентинской валюты и что выход из режима «конвертируемости» устранял данное препятствие353.