Римская история в лицах - Лев Остерман

Ну, а непосредственные результаты? Спасла ли Рим жестокая хирургическая операция, осуществленная Суллой? Кстати, я думаю, что он считал эту операцию оконченной, свою миссию выполненной и удалился от дел ради того, чтобы освободить поле деятельности для воскрешенной, как он надеялся, сенатской республики. Внезапная смерть избавила Суллу от разочарования в связи с крушением этой надежды. В следующей книге этой Истории мы увидим, как очень скоро Рим и Италия окажутся ввергнутыми в пучину продолжительной и жестокой гражданской войны. Мы увидим, что, как ни парадоксально, эта война явится детищем самого Суллы, ибо вести ее будут не различные социальные слои римских граждан, а честолюбивые полководцы, опирающиеся на лично им преданные войска. Более того, некоторые из них, например уже знакомый нам Гней Помпей, будут прямо ссылаться на опыт Суллы.

Злая ирония судьбы состоит в том, что Сулла продал душу дьяволу понапрасну, ради призрачной цели. Построенный им на грязи и крови карточный домик обречен был рухнуть незамедлительно после его смерти. Мы, правда, еще встретимся в стенах сената с несколькими яркими и сильными личностями, но в целом сенатское сословие во все последующие годы окажется столь же недееспособным, своекорыстным и продажным, как во времена Мария и Суллы, и будет деградировать дальше. Ход истории невозможно обратить вспять. Развращенная излишествами богатства, погрязшая в слабостях и пороках, давно утратившая верность суровым идеалам своих предков, которыми она, тем не менее, не переставала кичиться, сенатская аристократия окажется неспособной нести бремя управления раскинувшимся на полмира римским государством.

Еще менее будет соответствовать грандиозности этой задачи архаичная и окостеневшая структура римской демократии, пригодная лишь для управления жизнью городской общины. В муках гражданской войны неизбежно должна будет появиться на свет императорская власть, подминающая под себя равно аристократов и демократов. Именно для нее опыт Суллы, помимо его воли, послужит в свое время ценным подспорьем.

Заканчивая первый период истории Древнего Рима, уместно хотя бы очень кратко отметить наиболее существенные результаты эволюции римского государства за более чем четыре века существования Республики.

Во-первых, произошло колоссальное увеличение территории и народонаселения римского государства. То, что начиналось как небольшая городская община, включило в свой состав на правах полного гражданства всю Италию и ряд римских колоний вне ее. А в качестве подчиненных Риму завоеванных провинций и зависимых сопредельных государств — почти все страны огромного средиземноморского бассейна.

Во-вторых, к концу описанного периода совершенно определенно выявилось несоответствие государственного устройства Республики ее новому положению как по отношению к другим народам, так и внутри нее самой.

Народные собрания (комиций) в Риме, некогда воплощавшие законодательную власть и избирательную волю римского народа, потеряли всякий смысл. Собравшиеся на форуме несколько десятков тысяч человек, по большей части люмпенов, не могли представлять ни власть, ни волю приблизительно миллиона полноправных римских граждан, проживавших вдали от города.

То же самое относится к избиравшимся на этих собраниях народным трибунам. Тем более что после реформ Суллы их реальное влияние и возможность законодательной инициативы были почти сведены на нет.

Сенат — некогда мозговой центр и средоточие римской государственности, а еще того важнее, римской традиции, достоинства и системы жизненных принципов — теперь полностью утратил свой авторитет, на котором только и основывались в прежние годы его влияние и власть. Эта утрата происходила постепенно, где-то с начала II века до Р.Х., когда в результате контакта с деспотичным и изнеженным Востоком сенатское сословие обрело вкус к роскоши, расточительству, разврату и устремилось к источникам быстрого обогащения, не только растеряв по дороге суровую римскую нравственность, но и опустившись до взяточничества и казнокрадства. Вливание, которое сделал Сулла, не улучшило качественного состава сената. В него вошли знатные всадники и приближенные диктатора, развращенные ничуть не меньше тех, кто и ранее заседал в сенатской курии.

Консулы и преторы уже не рассматривали свои магистратуры как высокую честь и выражение доверия народа, обязывающего к величайшей ответственности. Теперь это были лишь ступени к будущему наместничеству, сулившему верное обогащение.

Подданные Рима в его провинциях, обложенные сверх меры налогами и всевозможными поборами, страдали не только от произвола и вымогательства аристократов-наместников, но и от грабительских процентов на ссуды и отсрочки платежей, за которыми им поневоле приходилось обращаться к римским откупщикам-публиканам. Ясно, что при таком управлении провинции нищали и деградировали, а между тем они были основным источником поступления денег в римскую казну.

Вымогательства наместников в провинциях, так же как хищения и злоупотребления подрядчиков, откупщиков общественных работ и государственных пошлин в самой Италии, оставались безнаказанными благодаря откровенной коррумпированности сначала всаднических, а потом и сенатских судов.

В качестве третьей особенности заключительной фазы эволюции римской Республики следует отметить быстрое падение ранее незыблемого уважения к закону Да и о какой законности можно было говорить, если споры на форуме решались дубинами или мечами, неприкосновенных народных трибунов убивали, солдаты бесчинствовали в городе, куда закон запрещал им даже входить, а диктатор, присвоив права народного суда, одним своим словом приговаривал сотни граждан к смерти?

Весьма заметным результатом развития римской Республики явились и произошедшие в ней социальные сдвиги. Я уже упоминал, что широкое использование рабского труда в крупных землевладениях вело к разорению крестьян-собственников, к постепенному исчезновению среднего по достатку слоя граждан — гаранта стабильности любого государства, а в Риме еще и основы его военного могущества. Земельная реформа Тиберия Гракха и расселение ветеранов Суллы несколько восполнили ряды крестьянства, но это были разовые акции, и возможностей для их повторения в Италии явно не было. А между тем процесс обнищания сельского населения продолжался. Очень многим из ветеранов Суллы в условиях конкуренции с крупными рабовладельческими хозяйствами не удалось даже закрепиться на своих участках, и они были вынуждены вскоре их продать. Бурными темпами шла имущественная поляризация в Риме и других городах Италии. Баснословно богатели крупные собственники — всадники и сенаторы. Последние больше не стеснялись заниматься коммерцией, а закон, некогда запретивший им это, был всеми забыт. В их руках сосредоточились доходы от сельскохозяйственных угодий по всей Италии, ростовщические проценты на монополизированный капитал, торговая прибыль со всего государства и весьма значительная часть государственных доходов через аренду и откуп. Впрочем, некоторые из олигархов, чаще всего молодые наследники, проматывали свои состояния, залезали в долги и пополняли собой авантюрно-опасный и даже криминогенный контингент горожан. Рядом с ними грозно разрасталась масса беспокойных и наглых люмпенов, непрерывно требующих бесплатного хлеба и зрелищ. Для всех этих новых категорий граждан Республики была характерна идеология паразитирования и глубокое падение нравов — различное по формам своего проявления в разных имущественных слоях, но всюду одинаково тлетворное.

Наконец, чрезвычайно существенным фактором стало коренное изменение характера римского войска. Конечно, в случае большой войны в него призывали и крестьян, возвращавшихся после окончания военных действий на свои поля. Но ядро армии составляли профессионалы, в большинстве своем из неимущих граждан, добровольно завербовавшихся в ее ряды на многие годы. Их отечество находилось внутри ограды военного лагеря, их согражданами были только те, с кем они рубились плечом к плечу, в боевых порядках легиона. Постоянное местопребывание назначено им было вне Италии, а весь уклад лагерной и походной жизни, все грубые удовольствия, какие им сулила военная служба в мирное время, деньги, что им удавалось отложить на старость, и, наконец, добыча, какой они могли поживиться на войне, не говоря уже о шансах остаться в живых — все зависело исключительно от таланта, удачи и расположения к ним их полководца. Только его власть они признавали, а если случалось под его командой совершить длительную и успешную военную кампанию, то только ему были преданы душой и телом.

Глубокий кризис республиканского государственного устройства и обособление армии создали предпосылки для установления военной диктатуры. Примитивно-коллегиальная форма управления огромным государством доказала свою неэффективность. Форма представительной (парламентской) власти еще не появилась на свет. Оставалось одно — возврат к монархии, но в новом качестве. Не к той царской власти, что на заре существования Рима предполагала все-таки акт народного избрания или выражения доверия, а к единовластию, опирающемуся на грубую военную силу.